Страница 19 из 65
– И как же? Что за знакомый?
– Это не важно. Важно ваше согласие.
– Да ну. И куда же он 2400 тел засунет? Я за всё утро только 4 смог пристроить, и то пока не ясно не опередят ли…
– Да хоть 30 000! Важно только ваше согласие. – улыбался пухляш, переминаясь с ноги на ногу.
– Что за дело? Что нужно? – Встал начальник. – С минюстом еще вопрос не решили, я помню, что ты просил чтобы тебе выделили насильников, политиков и экстремистов для какого-то проекта, но сейчас есть проблемы похлеще!
– Чтож, про это я несомненно в курсе и держу руку так сказать на пульсе. Важно ведь будет наладить поток этих типов осужденных и над этим тоже работают, но я сейчас не ради нашего бизнеса. Так что… – начал пухляш и стал задыхаться, сделал ингаляцию спреем и шумно вдохнув продолжил:
– Ну во-первых, вы выглядите уставшим и вам лучше пойти в отпуск, скажем с прошлой недели. Проверочки-то могут быть нежелательны, хоть и всё хорошо будет, но всё же. Во-вторых нужно выбрать кого назначить ИОшенькой с того же времени. Ну и в третьих нужно дать распоряжение дежурным врачам немножко изменить эпидемиологическую картину в заведении…
Начальник вскочил со стула, чмакнул пухляша в лоб и выпорхнул из кабинета.
Пухляш достал телефон. Обернулся, скорее с целью чтобы его заметили, потому что он в разведчики не годился, так что надеялся чтобы его могли заметить, если кто-то вдруг вошёл, и набрал последний номер.
– Да, ну так вот, могу за 50 2400 примерно. Не ну какой 45, я сам понимаю что ты не меньше 200 со страховой имеешь, даже без реньки. – Выслушав минутный монолог собеседника и кивая ему, пухляш протер вспотевшие брови и продолжил торговаться. – я же не прошу 50 на 50 я предлагаю 25 на 75, при минимальном учёте! Ну и славно. К вечеру ждём вереницу карет. Хих!
Он протёр телефон о брюки, немногочисленные волосы на голове были давно не мытыми и оставляли сальные следы, тем более что он часто потёл, когда приходилось ходить на расстояние большее чем видит.
Огромная, широкая в плечах фигура неспешно шагала в развалочку, слегка прихрамывая. Комбинезон и какие то огромные сапоги, за спиной рюкзак и удочка. Холодное серое утро со свинцовым небом, которое плавно перетекает в сложноразличимый туманный пейзаж. Всё очень мутно, сложно сконцентрироваться на чём-либо: какие-то очертания деревенских домиков, кажется из труб некоторых идёт дым. Размытая колейная дорога.
Яркая вспышка из света, как при коротком замыкании из которой появляется лист электронного документа.
Страшно осознавать что ты теряешь память. Теряешь её не будучи старым и немощным, а просто теряешь. И осознаешь ты это не сам, потому что ты не помнишь. Тебя к этому знанию возвращают окружающие, которые сталкиваются с тем, что ты уже говорил. Или напоминают тебе о чём-то, что отзывается в твоём сознании лишь отголосками, но упорно не складывается в какой-то чёткий образ. Страшно от мысли о том, что ты, сохраняя, (возможно пока-что) какие-то навыки не помнишь каких-то событий. От того, что твоя память предает тебя. От того, что ты завтра можешь не помнить сегодняшнего дня. От того, что у этих потерь нет какой то структуры, ты можешь забыть что-то эмоционально значимое и запомнить какую-то мелочь. И даже если ты запишешь события этого дня, завтра ты будешь читать их как историю. Чужую историю. Ты можешь потерять всё, что так ценишь – все воспоминания о светлых событиях, о близких тебе людях. Амнезия заберёт всё. Хотя, возможно, амнезия это только симптом…
Изображение звезды становилось менее разборчивым, словно пропадала яркость, пока не стало неразборчивым, постепенно превращаясь в силуэты деревенской дороги, вокруг которой уже не было домов, а было поле, казавшееся бескрайним. По этому полю так же монотонно шагала огромная фигура. Навстречу ей с другого конца поля шла крупная фигура в балахоне. Поле было пустым и вторая фигура явно шла к первой, в то время как первая просто шла своей дорогой. Через некоторое время они поравнялись и вторая фигура что-то сказала первой и стало видно, насколько вторая фигура меньше. Первая остановилась, покачала головой и продолжила идти. Вторая фигура шла рядом, на шаг позади. Первая фигура резко обернулась и что-то крикнула. Вторая фигура отпрыгнула ровно в момент поворота первой. Но не отставала. Первая фигура дернулась еще раз. Вторая фигура ровно так же отстранилась, подобно фехтовальщику. Выглядело это крайне неправдоподобно, так как размеры достаточно крупного пусть и не столь огромного как фигура первого человека плохо соотносились с резкостью и чёткостью действий.
Первый человек аккуратно сложил рюкзак с удочкой и двинулся на второго. Второй стоял на месте и что-то говорил. Первый человек замахнулся правой рукой, второй крайне спокойно увернулся. Тогда первый с подшага сделал ложный выпад левой и попытался ударить правой ногой. Второй человек еще в момент начала выпада, который оказался ложным отпрыгнул на левую сторону нападающего, сократив дистанцию и сделав удар ногой просто бесполезным и даже опасным, ведь противник был без точки опоры и мог быть уязвим, но он не воспринимал его как противника. Он что-то ему еще раз попытался сказать.
Тогда первый с невиданной ранее прытью попытался провести серию коротких и быстрых ударов по второму. Второй будто ждал этого и в этот момент отпрыгнул на шаг назад. Первый продолжил атаку и замахнулся длинным ударом, но второй сначала отступив на шаг, потом просто прокатился по руке первого, через его плечо и спину, тем самым создав образ какого-то театрального представления с постановочной борьбой, и оказался позади. При том что оба они были крупными, данный трюк говорил о фантастической физической подготовке обоих.
Первый, еще не завершив длинный удар, по которому как по мосту прокатился второй, оттолкнулся ногой от земли, сконцентрировался и совершив обратное сальто с переворотом оказался лицом к лицу со вторым. Второй молча стоял. Первый попытался развести руки, чтобы схватить его, но второй тут же отпрыгнул на пару шагов назад. Первый кинулся ему в ноги, но второй отступил в сторону, первый, чтобы не скользить по траве сжал голову в колени, прокатившись пару оборотов кубарем, оттолкнулся и резко выпрямившись прыгнул ко второму. Второй, подобно танцору отодвинулся в сторону, будто уступая первому место.
Второй что-то сказал, указывая на ногу первого, которая по каким-то причинам двигалась неестественно, словно подглючивала. Первый опять прыгнул с выпадом, который не принес результата. Тогда он развернулся и пошагал прочь к своему рюкзаку с удочкой. Второй достал бутылку из кармана балахона, припал к горлышку, выпил и побежал за первым, недобегая несколько метров он подпрыгнул, и кубарём покатился в ноги первому. Первый с разворота замахнулся ногой, но второй уже стоял как вкопанный. Первый явно не ожидал, что тот попытается атаковать. Второй прыгнул еще раз, первый попытался перехватить удар, но первый сменил траекторию будто и не собирался ударять.
Происходящее всё больше напоминало какой-то нелепый танец медведя и крупного шершня, который не собирается даже жалить, а если и ужалит, то не принесёт особого вреда первому. Взаимные выпады повторялись, изображение ускорилось, подобно кинематографической плёнке старых годов, когда еще было в ходу немое кино, тем более что происходило всё в серых красках, которые тем не менее скоро стали рассеиваться под лучами пробивающегося сквозь тучи солнца, одновременно означающего что битва длится часы.
Солнце заливало, будто засвечивало картинку, пока не превратилось в очередную яркую вспышку.
Виктор проснулся. Металлическое помещение освещалось холодным тусклым светом, которое не мешало сну и вместе с тем давало нормальную видимость.
– Наверное, это будет самый странный вопрос, но тем не менее, как ты питаешься, в смысле что ты кушаешь? – обратился он к Алёне.