Грамота самозванца

Невдалеке от Нотр-Дама приятели перешли по мостику на остров Сите, в старый город, шли с опаской, оглядывались – не встретить бы кого из знакомых профессоров: Латинский квартал, где университеты, вот он, за спиной, рядом. Ну, Бог милостив, пронесло – никого не встретили, так и добрались почти до самого собора, то ли еще недостроенного, то ли постоянно перестраиваемого – но, в общем, ничего, красиво, Иван даже засмотрелся, пытаясь разглядеть сидевших на фронтоне химер.

– Ну, что уставился, будто в первый раз Нотр-Дам увидел? – Жан-Поль невежливо схватил приятеля за рукав. – Вон она, лавка-то, – там!

Кружевная лавка – впрочем, в ней продавались и перевязи, и плащи, и пуговицы, и еще какие-то галантерейные мелочи – и в самом деле располагалась недалеко от собора, на одной из многочисленных улочек, стиснутых домами так, что едва можно было разойтись двум встречным прохожим. Вот и Иван, уже на выходе из лавки, чуть было не столкнулся с какой-то знатной дамой в бирюзовом нарядном платье и желтой шелковой накидке на плечах. Естественно, дама была не одна, со служанками – видать, кружевная лавка и впрямь начинала пользоваться популярностью.

– Excusez-moi, madame, – едва не наступив даме на ногу, сконфуженно извинился юноша.

– О, non! – Дама, оказавшаяся совсем еще молоденькой девушкой с милым приятным лицом и большими серыми глазами, засмеялась, шутливо нахмурив брови. – Non madame! Mademoiselle!

– Pardont-moi, mademoiselle.

Иван приложил руку к сердцу, а прекрасная незнакомка, фыркнув, прошла мимо, едва не задев парня грудью. И, вдруг задержавшись на пороге лавки, чихнула… уронив на мостовую платок.

– Что ты стоишь, как пень, Жан? – тут же зашептал на ухо нормандец. – Видишь – платок! Подбери и галантно верни хозяйке. Какая симпатичная у нее мордашка! Эх, и повезло же тебе, парень!

– В чем же это повезло?

– А в том, что платки по Парижу просто так никто не разбрасывает! Иди, давай быстрей поднимай.

Иван так и сделал, правда сомневаясь – а правильно ли он поступает? От насмешника Жан-Поля можно было ожидать любой шутки. Впрочем, сейчас он, кажется, не шутил…

– Мадам… ой… Мадемуазель, вы, кажется, потеряли одну вещь… – Иван вошел в лавку и покраснел.

– Что? – Девушка в бирюзовом платье обернулась. Действительно – красавица! И очень юна. – Ах, это…

Взяв платок двумя пальцами, как показалось Ивану, небрежно, кивнула и отвернулась. Юноша постоял еще немного, переминаясь с ноги на ногу, но, больше ничего не дождавшись, вышел из лавки на улицу.

– Ну, как?– нетерпеливо осведомился Жан-Поль.

Иван лишь пожал плечами.

– Так она тебе понравилась? А?

– Гм… Скорее всего – да.

– Ну и наверняка ты ей.

– А вот в этом я совсем не уверен…

– Слушай, Иван! Не будь деревенщиной – платки даром не падают.

– Так, может, стоит подождать?

– О, нет! Как раз ждать и не следует – слишком уж это будет невежливо. Просто не торопясь пройдемся до Нотр-Дама.

– И что?

– Увидишь. Поверь, я в таких делах человек опытный.

Они уже подходили к площади, когда позади раздался вдруг нежный голосок. Иван обернулся – служанка. Черноглазая, в белом чепце, с остренькой хитрой мордочкой.

– Месье дворянин?

– Да. – Иван улыбнулся.

– А где месье проживает?

Юноша назвал адрес.

– Цветочная улица? – уточнила служанка. – Та, что между Латинским кварталом и аббатством Святой Женевьевы?

– Да, именно там. Доходный дом господина Будена. Каменный, четырехэтажный – он там один такой.

– Знаю. Спасибо, месье.

Поклонившись, служанка убежала… И, кажется, где-то позади мелькнуло бирюзовое платье.

– Тебе следует ждать визита, – хохотнул нормандец.

– Визита? – Иван неожиданно ощутил испуг. – Неужели эта девушка – явно не из простых – явится в наши апартаменты? Нет, они, конечно, неплохи, но…

– Ох, Жан, друг мой. – Жан-Поль притворно вздохнул. – Не обижайся, но видно, что ты из глубокой провинции и рассуждаешь как замшелый провинциал! Скажи на милость, с чего ты взял, что прекрасная незнакомка нанесет тебе визит? Конечно же, она пошлет за тобой служанку! Как вовремя мы купили тебе кружевной воротник – сразу видно столичного человека. Гм… – Нормандец вдруг замолчал, задумался, искоса посматривая на приятеля. – Плащик у тебя, конечно, тот еще… но покупать новый и дорогой ни к чему, плащ попросим у Мелиссье, ну, ты его знаешь, ларошелец, что снимает комнату этажом ниже.

– А, Рене! – кивнул Иван. – Приятель нашего Митрия.

– Да-да, Рене Мелиссье дружит с Мити. – Как и все студенты, Жан-Поль довольно смешно называл Митьку – Мити, с ударением на последний слог. – Тем более – не откажет! Этот Мелиссье – хороший парень, несмотря на то что гугенот.

– Ты не любишь гугенотов, Жан-Поль, – негромко констатировал факт Иван. – А ведь ваш король Анри еще лет шесть назад подписал эдикт в Нанте…

– Да-да, – недовольно прервал нормандец. – Подписал. Так было нужно ради единства страны и прекращения гражданских войн. И какое же единство он получил?! – По всему чувствовалось, что своими словами Иван задел приятеля за живое. – У гугенотов осталось двести крепостей! Двести! Они пользуются привилегиями, налоговыми льготами и у себя на юге и юго-западе, по сути, творят, что хотят. Так что у нас теперь две Франции, Иван. Одна – добрых католиков и другая – гугенотская.

Жан-Поль немного помолчал и продолжил:

– Я, конечно, не истовый католик… грешен. Но что касается любви или нелюбви к гугенотам… Знаешь, Иван, мне было десять лет, когда гугеноты ворвались в наш городок. Осквернили и разрушили церковь, убили кюре… да много чего творили… До сих пор в дрожь бросает от всех этих мерзостей.

– Понимаю, – тихо отозвался Иван. – Но ведь ты сам только что сказал, что Рене – неплохой парень. А ведь он гугенот!

– Да – Рене неплохой парень. – Жан-Поль согласно кивнул и – уже шепотом – добавил: – Только он был бы еще лучше, если б сменил гугенотскую веру на католическую.

Таверна хромого Ферми, что на улице Зеленщиков, неподалеку от моста Шанж, и впрямь оказалась на удивление уютной и недорогой. Заказав под вино парочку жирных каплунов, друзья уселись за стол и в ожидании заказа неспешно потягивали сидр из больших деревянных кружек.

– Как Париж? – неожиданно поинтересовался Жан-Поль. – Нравится?

– Красивый город. Особенно – Нотр-Дам, Сите, Ратуша.

– О! Видел бы ты Нормандию! Море, рыбацкие лодки, вечнозеленые поля с пасущимися тучными стадами, вязовые и буковые рощицы, желтые гнезда омелы.

– Ну, омелы везде у вас много. И вот насчет красоты…

– Постой-ка, Иван. Можно тебя кое о чем попросить?

По тому, как нормандец прикусил губу, по прищуру глаз Иван понял, что просьба окажется непростой. Тем не менее готов был выслушать.

– Видишь ли, Жан… – Жан – так обычно здесь называли Ивана, и только близкие друзья правильно выговаривали имя. – Что ты делаешь в субботу, в день святого Матиаса?

– В субботу? – Иван почесал затылок. – Еще не знаю. А что?

– Не согласился бы ты вместе со своим другом Прохором постоять некоторое время у дверей одного дома в Сите близ Нотр-Дама. Видишь ли, я хотел бы проучить одного наглеца…

– И ты просишь в этом о помощи?!

– О, нет, нет: если б можно было проткнуть его шпагой – я бы вас ни о чем не просил. – Жан-Поль натянуто улыбнулся. – Сей наглец – подлого звания, но он оскорбил меня… А я ведь неплохо дерусь… Но боюсь, как бы не помешали стражники.

– Стражники?

– Да, вот бы вы с Прохором устроили там, у дома, хорошую свалку сразу же после мессы. Недолго, но мне бы вполне хватило этого времени. А?

– Ну и просьба у тебя! – Иван покачал головой. – Драку какую-то устроить. Что ж, дело нехитрое. Поговорю с Прохором – уж тот согласится поразмять кулаки, тут и думать нечего.

– Да, Прохор отличный боец! Как-то показал мне пару ударов.

– Нас с Митькой тоже учил. Одно слово – кулачник.