Страница 50 из 53
Измученная бессонницей, я забылась лишь под утро, предусмотрительно натянув блузку и джинсы. Однако других визитеров не случилось. И, когда я нехотя открываю глаза, за окном уже день.
– Эй, подъем! – бодрый голос лучше любого будильника выдергивает меня из глубокого сна. – Давай, давай, времени мало!
Я рассеянно собираю по комнате остатки своей одежды.
– Можно мне хотя бы в туалет? – произношу жалобно.
Он раздраженно кивает. За пару минут я умудряюсь привести себя в порядок. Стягиваю непослушные волосы резинкой, прополаскиваю рот, умываюсь. «Куда меня? К Олегу?» – эта мысль томительным предвкушением отзывается в груди. И, стряхнув остатки сна, я выхожу наружу.
– Идём! – он кивает в сторону двери.
Знакомое, видавшее виды авто, уже ждет у ворот. «Доберман» вынимает из кармана тряпку, и я испуганно отступаю назад! Однако вопреки опасениям, это не мешок, а всего лишь шарф.
– Давай-ка без фокусов! – устало фыркает он.
Я послушно стою, ожидая, пока скользкая ткань ни лишит меня обзора. Он закрепляет шарф на затылке и помогает мне сесть. Дверца захлопывается. И я, нащупывая рукой траекторию, придвигаюсь ближе к окну:
– А куда мы едем?
– Помалкивай, иначе рот заклею, – говорит «доберман». Кажется, я начинаю различать их голоса.
– А лучше давай я ей членом заткну? – предлагает «бульдог».
Но его вариант, не найдя одобрения, повисает в воздухе…
Ровная дорога кончается, и машина, подпрыгивая на кочках, мчится куда-то по грунтовке. Мы едем долго! И пальцы сводит судорогой от напряжения, когда я пытаюсь удержаться на месте.
Эта поездка кажется мне бесконечной! С закрытыми глазами я быстро теряю ориентацию в пространстве. И качка только усиливает дискомфорт! Еще немного, и меня стошнит…
Проходит добрых полчаса, пока наш «гоночный болид» наконец тормозит.
– На выход! – слышу я и с трудом выбираюсь наружу.
Сильные руки подхватывают, направляя. Прохладный свежий воздух щекочет легкие. Я сглатываю, прогоняя прочь подступившую тошноту. С каждым вздохом в голове проясняется. Органы чувств обретают работоспособность, и моих ушей достигают звуки леса. Пение птиц, шелест листвы под ногами…
И вдруг сознание, точно иглой, пронзает мысль: «не будет никакой передачи, и встречи не будет». Ответ очевиден! Они привезли меня сюда, чтобы убить…
Я делаю еще пару шагов, а после, улучив момент, когда хватка на плече ослабевает, сдергиваю повязку с лица и бросаюсь прочь!
– Ну, бля! – слышится сзади.
Он настигает меня в два счёта, и, хватая, прижимает к себе. Я бьюсь, как рыба, в этих смертельных объятиях! Цепкие пальцы сдавливают горло, а вторая рука проникает между бедер.
– Потискать тебя на прощание? – выдыхает он, возбуждаясь, и трется колючей щекой, царапая кожу.
Я сжимаю колени, верчусь, непроизвольно массируя бедрами его пах.
– Да! Вот так, детка! – шепчет он, прижимая меня к себе.
Он ласкает меня торопливо и жадно. Словно желая насытиться впрок! Пальцы больно сдавливают затвердевшие от холода соски. А зубы, вонзившись, прикусывают шею. Он рычит, просовывая ладонь под джинсы, раздвигая пальцами ягодицы, прижимаясь восставшим членом…
– Толян, отбой! – командует «доберман», когда от нежелательной близости меня отделяет лишь пару шагов.
«Бульдог» отстраняется, и я слышу, как гравий хрустит под колесами чьей-то машины. Незнакомый серебристый пикап тормозит неподалеку. Обозленный его появлением, «бульдог» толкает меня в спину:
– Пошла, сука!
Они остаются стоять, глядя мне вслед. А я иду, осторожно ступая, стараясь не угодить напоследок в какую-нибудь яму. «Куда я иду? Зачем? Какая разница… Только что я простилась с жизнью, почти смирилась с неизбежным изнасилованием. Хуже не будет!».
Взобравшись на пригорок, и окончательно перепачкав туфли, я слышу, как дверца щелкает, открываясь. Поднимаю глаза и вижу… Олега! Он не выходит наружу, а лишь опустив окно, кричит мне:
– В машину, быстро!
Еще не веря своему счастью, я порываюсь подбежать, просунуть голову внутрь салона, прижаться губами… Но взгляд его, суровый и непреклонный, останавливает меня! Я спешно обегаю машину вокруг, и, оказавшись по правую руку от него, перевожу дух.
Мы выезжаем на трассу, и Олег прибавляет газу. Я не решаюсь заговорить, бросая робкие взгляды в его сторону. Суровый профиль на фоне бокового стекла неподвижен, сосредоточенный взгляд устремлен вдаль. Он будто и не видит меня…
Когда снаружи, заставляя снизить скорость, возникают городские высотки, я наконец прерываю молчание:
– Олег…
– Не сейчас! – обрывает он.
Повинуясь, я молчу, наблюдая, как за окном проступает знакомый пейзаж. Он тормозит у подъезда. Не глушит мотор, а ждет, точно таксист, когда я покину салон.
– Олег! – вопросительно, в недоумении, я касаюсь его плеча.
– Я сказал тебе, не сейчас! – эта фраза звучит, как удар кулаком по столу, заставляя меня отпрянуть.
На глаза наворачиваются слёзы! И я спешу выбраться из этой незнакомой машины. Он не останавливает меня, когда я иду к подъезду, не кричит вслед, когда, открывая дверь, захожу внутрь.
А я не оглядываюсь! Бегу вверх по лестнице, не давая себе возможности передохнуть и осмыслить… Боясь, что не сумею сдержаться и разрыдаюсь прямо здесь.
Дверь открывает мама.
– Марина! – всплеснув руками, она обрушивает на меня шквал неуместных вопросов.
Я слушаю вполуха, и, сбросив грязные туфли, устремляюсь в свою комнату.
– Где ты была? Марат сказал, что ты уехала. Я звонила Андрею, он не в курсе! Объясни, наконец, что происходит?
Она хватает меня за плечо, но одергивает руку, стоит мне обернуться.
– Что случилось? – повторяет мама.
– Не сейчас, – отзываюсь я, минуя коридор.