Страница 30 из 53
На пороге дома меня встречает соблазнительный аромат грибного супа. Желудок привычно урчит… Мама, увлеченная готовкой, не замечает моего появления. Я, улучив момент, подкрадываюсь сзади и хватаю её за плечи. Она подпрыгивает, и с громким стуком роняет деревянную лопатку на пол.
– Марина! – грозно вскрикивает мать, указывая на жирное пятно. Я со вздохом беру тряпку, присаживаюсь. Кусочки грибов разметало по полу, и я отправляю их в рот.
– Не ешь с пола! – звучит над головой её голос. Я усмехаюсь про себя. Кажется, будь мне хоть сорок пять, мамин тон всё равно не изменится.
– Ну, как прошло свидание? – смягчается она, и ставит на стол тарелку с дымящимся супом.
Я глотаю слюнки и сажусь:
– Как всегда, прекрасно!
– А его мама не против ваших встреч?
– Его мама гостит у сестры, – отвечаю я без раздумий.
Секунду помедлив, она кивает и отворачивается к плите. Как просто обвести её вокруг пальца! Наверняка, в мыслях мама уже выбирает свадебный наряд. Когда-нибудь придётся разочаровать её новостью о том, что свадьбы не будет! Но это после. А сейчас…
– Очень вкусно, ма! – блаженно восклицаю я.
– Не разговаривай с набитым ртом! – дежурно замечает мама, и добавляет, – Той брат совсем стыд потерял! Ну, где его носит? Остынет же!
– Ма, – начинаю я, радуясь, что разговор переключился на его персону, – он у нас теперь человек занятой. Подумай сама! Учёба, работа, личная жизнь!
– Да! А на мать времени не остаётся!
Она ворчит. Попутно помешивая скворчащие на сковороде овощи. И я замечаю, какой маленькой она стала! Её плечи, и без того всегда худые, кажется совсем исчезли. Разверни мохеровый шарф, а там… пустота.
– Мам, ты хоть сама ела? – тревожно прерываю я поток её жалоб.
– Вот вас накормлю и поем, – отмахивается мама.
У себя, она всегда была на десятом месте. После отца, после нас с Маратом, после дома, работы. И еще кучи разных «после», которым мы не придавали значение…
Мелодичная трель дверного звонка возвещает о появлении Марата. Братишка проходит на кухню, с трудом умещаясь в дверной проём. «Вот же бугай!», – думаю я, когда он протискивается внутрь, задевая меня бедром.
– Вы посмотрите на нее! Не успела прийти, уже ест! – шутливо бросает он, усаживаясь напротив.
Мама, обрадованная его приходом, вынимает из ящика самую большую тарелку. Из которой обычно ел отец.
– Ооооо, – брат в предвкушении раздувает ноздри, – мам, ты волшебница! Сто лет не ел такой вкусноты!
– Почаще приходи, и будешь есть! – парирует мама.
Я хмыкаю. За ужином мы, как бывало в детстве, пихаем друг друга под столом, отвоевывая себе территорию. Правда, теперь силы не равны! И я проигрываю…
– Тебе мучное вредно! – бросает Марат, выхватывая у меня из-под носа последний кусок лепешки.
– Эй ты, вонючка! – с обидой восклицаю я, нанося удар левой под столом.
– Не ссорьтесь, – примирительно заключает мама, разламывая пополам ароматный кусочек теста.
Звонок в дверь раздается внезапно и мы, трое, удивленно переглядываемся.
– Кто еще? – интересуется Марат.
– Наши все дома, – качает головой мама.
Она встает и крадучись подходит к двери. Долго и пристально смотрит в глазок, вынуждая нас, охваченных любопытством, ерзать на стульях.
– Марин, посмотри! – наконец подзывает она. И я выскакиваю в прихожую.
Снаружи, на площадке, под светом тусклой лампы стоит человек в зеленом комбинезоне и ярко-желтой кепке. Для завершения образа ему не хватает разве что пропеллера за спиной! Кто это? Рабочий? Сантехник? Я перевожу взгляд чуть ниже и с удивлением замечаю у его ног… огромную корзину алых роз. Курьер?
Замок щелкает, и дверь отворяется, запуская внутрь волну пьянящего аромата.
– Кто из вас Марина Снигирёва? – деловито уточняет мужчина в костюме Карлсона.
– Это я, – я дежурно принимаю у него из рук планшет для росписи. На полном автомате ставлю закорючку, возвращаю назад.
С трудом заношу посылку внутрь. Изящные миниатюрные бутоны смущенно жмутся друг к другу. Их так много, что на двадцать пятом я сбиваюсь и начинаю считать заново! А после присаживаюсь на корточки и осторожно касаюсь пальцем сомкнутых лепестков. Между стеблей белеет маленькая, размером с денежную банкноту, открытка. «Ты прекраснее этих роз», – читаю я и прижимаю к груди кусочек картона.
«Сумасшедший!», – счастье распирает меня изнутри. И я с опозданием замечаю две пары глаз, увлеченно наблюдающих за этой трогательной сценой.
– И кто это так тебя ценит? – ехидно уточняет Марат.
– Это Андрей, – высокомерно бросаю я, пряча открытку в кармане джинсов.
– Бог ты мой! – всплеснув руками, мама принимается вдохновенно порхать над громоздким букетом, – Ну, какой романтик! Подумать только!
– Не то слово, – хмыкает братишка, сдерживая усмешку.
Я бросаю в его сторону красноречивый взгляд. Мол, помалкивай! И, оставив маму наедине с цветами, выхожу вслед за ним на балкон. Брат вынимает сигарету.
– Ну, и как у вас дела… с Андрюшей? – произносит он, копируя мамину манеру.
– Отстань! – бросаю я, складывая руки на груди. И почему он вечно меня стыдит? В какой момент мы успели махнуться местами?
– Когда свадьба? – продолжает Марат свой язвительный допрос.
– Марат! – я толкаю брата в плечо, едва не отбив себе кулак.
Он, наконец, унимается и, смакуя табачный дым, смотрит вниз, где в свете фонарных столбов собаки устроили игру в догонялки.
– Вообще, ты бы с ним поосторожнее, Марин.
– С чего это? – удивляюсь я.
– Ну, так, голову не теряй, – он щелчком отправляет окурок в жестяную банку из-под консервов.
– По себе людей не судят! – бросаю я, и спешу назад, чтобы еще раз насладиться своим подарком.