Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 19 из 53



Дома я засыпаю, едва успев прикоснуться подушки. Из нелепого, сумбурного сна меня вытаскивает навязчивое жужжание. С трудом разлепляю веки. Жужжит телефон, который я предусмотрительно поставила на беззвучный режим. Электронные часы на комоде показывают 11… Это не предел! Ведь я, кажется, могла бы проспать еще добрых полчаса. Ну, кто там? Марат…

   – Марин, – тревожно говорит он, лишь я успеваю произнести сонное «алло», – с тобой все хорошо?

   – Да, – бормочу хрипло, подавляя зевоту, – а что?

   – А что с голосом? – не унимается брат.

   – Ты меня разбудил, – говорю с укоризной.

   – А почему ты спишь в такое время?

   – У меня вообще-то выходной! – недовольно ворчу я, тем не менее, уже зараженная его тревогой, спрашиваю, – А что случилось?

   Марат пыхтит на том конце провода.

   – Пока еще не знаю, – выдает он.

   Предвкушая очередную новость из разряда фатальных, я собираюсь обрушить на него свой гнев. Но он опережает меня:

   – Ты можешь приехать?

   – Да что случилось?! – не выдерживаю я, забывая о том, что мать вполне может караулить под дверью…

   Но Марат словно бы не слышит.

   – С тобой и правда все хорошо? – говорит он, как будто я могу ему врать. Что за шуточки?

   – Да, – я растерянно оглядываю себя в зеркале, – а с тобой?

   – Да, – бросает он, – но ты приезжай, пожалуйста, быстрее!

   В его голосе слышится мольба. Ничего он не скажет по телефону. Чертов засранец!

   Прохладный душ возвращает меня на землю, и я во всех подробностях вспоминаю вчерашний вечер… Ощущение такое, что это был сон! Неужели я могла пойти на это? Я и вправду там была? Спала с ним? Стоит мне подумать об этом, как стыд накрывает с головой. Мое тело еще не остыло, кажется его прикосновения… все то, что он делал со мной, уже не получится смыть ни водой, ни мочалкой. Я даже… я до сих пор пахну им!

   О, нет! Только не говорите, что все напрасно? Я вспоминаю голос Марата… Ну что еще могло случиться? Нет, нет, нет! Это никогда не кончится! Наверно, мне стоило прихватить с собой вчера карманный нож. Ведь меня даже не обыскивали на входе.

   По привычке забираю волосы в хвост. На шее темной кляксой обозначился синяк. Как напоминание о моем позоре! «Спасибо», – думаю я, и распускаю их, прикрывая отметину.

   – Ты куда? – возникает с вопросом мама, когда я торопливо обуваюсь.

   – Да так, с Машкой договорились, – вспоминаю я школьную подругу, которая, сама того не зная, до сих пор служит «палочкой-выручалочкой».

   – Передавай привет, – оживляется мама, – как ее сынок? Сколько ему уже?

   – А…, – я лихорадочно прикидываю в уме, – вот-вот в школу пойдет.

   Мама всплескивает руками, изливая на меня поток восхищенных междометий. Я поправляю шарф на шее и чмокаю ее в щеку. Благо, за окном осень, и мой внешний вид не вызывает вопросов.

   Дверь мне открывает уже знакомый парень. Опухшее лицо красноречиво повествует об избытке выпитого накануне. Привычным жестом указывает на дверь.

   – Марина! – брат подбегает ко мне с порога, внимательно осматривает, поворачивает и так и сяк.

   Я в недоумении ожидаю, чем закончится эта странная процедура.

   – Всё на месте? – уточняю, сдерживая смешок.



   Но ему, кажется, не до смеха.

   – Марин, ты что сделала?

   Я продолжаю изображать непонимание:

   – О чем ты?

   – Мне звонил… Ну, не важно! Короче, они сказали, что долг уменьшился, а срок увеличился вдвое.

   Сложно передать, что я чувствую сейчас. Удивление? Радость? Ликование? Получилось!

   – Ну, это же хорошо, – вцепляюсь я ему плечо. Марат корчится от боли, и я одергиваю руку.

   – Они еще сказали… в конце… Сказали – передай спасибо сестре.

   Я отступаю на шаг. В мои планы не входило ставить Марата в известность. Что говорить теперь? Я даже не успела выдумать легенду. К сожалению, импровизация не мой конёк. Я никогда не умела врать… Сейчас самое время научиться!

   – И? – говорю я.

   – Ты встречалась с ним? – сложно сохранять невозмутимость под пристальным взглядом Марата.

   – Н.. да, – безучастно киваю.

   – Зачем? – продолжает он свой допрос.

   Моё напряжение растет.

   – Не важно, – я решаю принять оборонительную позицию. В конце концов, я старшая, и он не вправе меня упрекать.

   – Марин, ты в своём уме? – произносит он таким тоном, что я начинаю сомневаться, кто из нас двоих старше.

   – А что… такого?

   – Что такого? Что такого? – он вспыхивает как спичка, ерошит пальцами и без того растрепанные волосы. На скулах ходят желваки, подбородок дрожит. Боже, я никогда не видела его таким взволнованным!

   – Ты вообще отдаешь себе отчёт? – он машет рукой перед моим лицом.

   Я в ответ только пожимаю плечами:

   – Мы… просто поговорили. Ничего страшного не случилось.

   Секунду он смотрит на меня, как на умалишенную, затем горько смеется, прикрыв ладонью глаза.

   – Марин, да я чуть с катушек не съехал тогда в парке. Если бы тебя… Если бы с тобой что-нибудь случилось! Я молиться начал, понимаешь? Я Бога благодарил, что они тебя не тронули тогда. А ты… ты сама пошла!

   – Марат…, – я осторожно касаюсь его рукава, – все хорошо.

   – Хорошо? – он смотрит на меня каким-то страшным, шальным взглядом, затем хватает край длинного свитера и задирает его к самому верху.

   К горлу подступает тошнота… Все его тело – один сплошной кровоподтёк. От ребер к животу расползается темными разводами, не имеющее краёв багрово-фиолетовое пятно. На глаза наворачиваются слёзы и я, нащупав сзади опору, прижимаюсь к ней спиной. Тут же передо мной возникает, забытая было, картина. Лес, Марат… Они били его ногами, а меня…

   – Тебе очень больно? – я тянусь рукой, чтобы коснуться его живота. Марат опускает свитер.