Страница 6 из 22
Уйти от столкновения не успеваю, счет идет на доли секунды — спасения нет. Ками, я вновь все просрал — обидно. Внезапно, сумоист делает взрывной рывок вперед, навстречу приближающемуся автомобилю. Делает настолько стремительно, что моей реакции не хватает для того, чтобы отследить происходящее, лишь перед самим рывком я успеваю заметить какой–то подозрительный, едва уловимый глазом, пар, исходящий от тела гиганта.
По ушам бьет звук столкновения и, вопреки моим ожиданием, рикиси не отлетает от небольшого грузовика жирной, изломанной куклой, нафаршированной переломанными костями. Наоборот — это грузовик меняет траекторию и резко заваливается набок продолжая еще несколько метров скользить по асфальту, высекая искры трущейся о дорожное полотно кабиной. А сумоист остается стоять в том месте, где произошло столкновение человека и машины. Его футболка разорвана, оголяя мощную грудь и необъятный живот, на которые из разбитой головы сумоиста стекает кровь. Столкновение не проходит для него бесследно, с такого близкого расстояния мне хорошо удается разглядеть набухающие гематомы на его торсе и руках, а также многочисленные, кровоточащие ссадины. Плюс к этому, пальцы рикиси на обеих руках переломаны, кисти разбухли. Но при этом, на его лице все такое же похуистическое выражение, какое было до этого инцидента.
В уши врывается вой сирен, полиция и скорая совсем близко. Я порываюсь подойти к, перевернутому на бок, грузовику, чтобы помочь водителю, но вовремя подмечаю разбитое лобовое стекло и пустующее водительское кресло. Лишь после этого, я обнаруживаю в нескольких метрах от себя изломанный труп, валяющийся у разделительного бордюра. Шея неудачливого водителя вывернута под неестественным углом, подставляя безжизненное лицо утреннему солнцу. В его чертах я без труда различаю отголоски европейской крови — хафу. Но даже, если бы я не видел лица водителя, то никаких сомнений в том, кто именно был за рулем у меня бы не возникло.
По японским законам гайдзины не имеют права управлять транспортным средством на территории страны, а для чистокровного японца быть водителем грузовика не самая престижная профессия — слишком маленькая оплата труда. Так что, с вероятностью в девяносто процентов, водитель мини грузовика не мог быть никем иным.
Пока подоспевшие медики упаковывают труп водителя в специальный мешок, я подхожу поближе к паре полицейских, которые пытаются разговорить, истекающего кровью, рикиси. При этом вокруг сумоиста вьется еще пара медиков, оказывая тому первую помощь и умоляя поехать с ними в больницу.
— Господин, Ямагути, прошу вас, мне нужно составить протокол, хотя бы в общих чертах.
— Шел, увидел грузовик, сделал ошитаоши, бых, победил.
— Аааааа. — мучительно выдыхает полицейский с планшеткой в руках, на которой закреплен девственно–чистый бланк протокола.
— Здравствуйте, господин полицейский, я был неподалеку от господина Ямагути и могу все рассказать.
— Уф, это было бы замечательно, парень. Как тебя зовут?
— Антон.
— Хорошо, Антон, давай по порядку, мне нужны детали…
Через пару минут я завершаю пересказ, произошедшей на моих глазах трагедии, во всех подробностях. Разве что о странной дымке, исходящей от гиганта, приходится умолчать, не хочу в столь юном возрасте очутится в дурке.
— Хорошо, спасибо, Антон, я направлю в твою школу благодарственное письмо. Господин, Ямагути, Антон все верно пересказал?
— Да.
— Еще мне нужна подпись, но я вижу в каком состоянии ваши руки, поэтому…
Рикиси молча отбирает у опешившего полицейского планшетку, выщелкивает сломанными пальцами ручку из зажима и ставит размашистую подпись — на это даже смотреть больно. После чего сумоист возвращает измазанный кровью, покрытый отпечатками пальцев, протокол обратно служителю порядка, разворачивается и молча уходит. Я следую за ним.
— Спасибо, что спасли господин, Ямагути. — я должен узнать, что за странный пар я видел, просто обязан.
— Даже и не думал. Не знал, что еще кто–то остался.
— Тогда зачем? Вы, ведь могли увернуться от столкновение или вы беспокоились о других людях, которым мог причинить вред этот грузовик?
— Я не настолько хороший парень, просто подвернулось достойное испытание. Возможно после него я смогу преодолеть свой застой.
— Господин Ямагути, а с полицейскими вы так охотно не общались.
— Не люблю этих ребят, хотел немного над ними поиздеваться.
Он это серьезно? Да на нем живого места нет, а он решил позабавиться с полицейскими. У этого парня точно не все в порядке с головой.
— Господин Ямагути, я кое–что видел перед тем, как вы…
— Нет, не видел.
Ямагути качает головой, при этом пристально смотрит мне прямо в глаза. От этого взгляда по всему телу распространяется странная тяжесть, словно меня медлееееено закапывают живьем. Дышать с каждой секундной становится все трудней. С каким–то потусторонним ужасом слежу за его окровавленной ладонью, которая ныряет в карман необъятных шаровар.
— На мороженное. И мой тебе совет: не торопись взрослеть, а то не успеешь насладиться детством.
Он давно скрылся из виду, а я все продолжаю стоять на том же самом месте, не в силах сбросить с себя странное оцепенение. В моей правой ладони зажата стопка окровавленных купюр. И что это сейчас было?
Домой возвращаюсь на автопилоте. Столько вопросов и ни одного ответа. Но послание Ямагути я распознал отлично — не трепи языком, если не хочешь сдохнуть раньше времени. Я увидел что–то, что мне видеть было не положено. Или не только мне? Но разве я один заметил то странное испарение? А что если так, тогда почему это увидел только я? Столько вопросов, моя голова вот–вот закипит, словно гребанный чайник.
Раскладываю купленные продукты по полочкам, все скоропортящееся засовываю в холодильник и тут же выхожу обратно на улицу. Мне срочно нужно разгрузить голову, а что может быть лучше для выбивание лишних мыслей, как ни тренировка до изнеможения.
Навернув пару кругов вокруг квартала, при этом едва не выплюнув собственные легкие, прогулочным шагом направляюсь в сторону детской площадки.
— Эй, парни, да это же Тон–тон! — краем глаза замечаю своих одногодок из параллельного класса.
Пару раз видел этих троих, когда они шпыняли младшеклашек на улице и отбирали у тех карманные деньги — обычные гопники, не бойцы. К Антону они никогда особо не приставали, опасаясь гнева Ивао. Ведь, в их глазах Тон–тон был игрушкой Ивао, а тот в свою очередь держал в кулаке всю среднюю Тосэн. Обычно, подобная встреча не сулила Антону ничего, кроме мелких пакостей и пары затрещин. Но явно не в этот раз. Судя по предвкушающим взглядам этой шпаны, скорый переход Ивао в старшую Тосэн придал им храбрости.
Я отлично знаю, чем обычно заканчивается подобное внимание. Поэтому, когда они подходят ко мне со своими гаденькими ухмылками, бью первым. Джеб на скачке садит первого на жопу, из разбитого носа капает кровь. Удар не сильный, но я отлично поймал момент, когда первый из гопников, делая шаг, перенес вес тела на одну ногу.
— Ах, ты, кусок дерьма! Ну, сейчас, ты, получишь!
Резко разрываю дистанцию, чтобы не попасть в захват опомнившихся гопников. Если меня схватят, то все — конец. Несмотря на то, что эти ребята не бойцы, выглядят они достаточно крепкими для своего возраста. Видимо, посещают какую–то спортивную секцию. Отступая назад и периодически смещаясь, выстраиваю их в одну линию. Делаю это, чтобы было проще контролировать боевую зону, так как, если меня окружат, то мне пиздец. Задавят массой, повалят на землю и запинают.
— Хватит бегать, сыкло! Дерись, как мужик!
— Грязная свинья, стой, я тебя обоссу!
Изредка постреливая джебом, чтобы осадить самых прытких я ищу момент для контратаки. Мне нужно поймать хотя бы одного на противоходе, чтобы с гарантией его рубануть. Подходящий шанс появляется достаточно быстро, все таки эти мелкие засранцы не бойцы. Ныряю под широкий замах и ввинчиваю всем телом свинг в челюсть одного из гопников. Слабо, грязно, но даже такого исполнения хватает, чтобы выключить его на некоторое время. Минус один.