Страница 16 из 19
– На прогулку? – поинтересовался походя Голицын, глянув на приготовления друга.
Сказать честно, за это время Залепский сделал снимки каждому, и теперь даггеротипы красовались у каждого. Правда, за снимками был нужен особых уход- но всё сделано было в лучшем виде.
– На виды. Здесь прекрасная природа, Серж. Хотел бы сделать несколько снимков.
– Ну разумеется. Но хорошие цветы можно купить совсем недалеко… Репнин знает. Верно, Никита?
– Так и есть. Ксения любит розы и нарциссы. С цветами всё просто. Тем более, скоро приедет театр из Санкт- Петербурга, летняя сцена. Жизнь просто станет бить ключом.
– Мишель, и проверь завтра свой штуцер, через два дня призовые стрельбы.
– Я регулярно сам смазываю и прочищаю. Спасибо, Серж. Пора, уже вечер.
Залепский быстро вышел, поправил фуражку, и моментально устроился в повозке.
– Яким, цветы.
– Знаю, здесь недалеко.
Так что сначала Михаил Дмитриевич заехал к павильону рядом с теплицами и обзавёлся отличным букетом. Шампанское тоже было с собой. Лошадь шла шагом, но подрессоренная повозка не утомляла, и минут через пятнадцать Залепский уже стучался в калитку дома.
– А, барин, – поздоровалась Прасковья, – ждут вас.
Мишель, оставив фуражку в сенях, на вешалке, с букетом в руках, зашел в комнату женщины. Ольга читала книгу, и встала с кресла, увидев званного гостя.
– Ольга , очень рад видеть, – сказал Залепский, – Добрый день. Погода отличная, хотел предложить прогуляться. И это тебе, – и букет был положен на столик рядом с женщиной.
– Прекрасный, – ответила она, и поставила подарок в свободную вазу, Может быть, лучше чаю? Я делаю отличные сборы – с чабрецом, мятой, мелиссой.
– Не откажусь, но я хотел сделать подарок. Новомодная вещь – даггеротип. Вроде как портрет, но посредством механики и физики. Просто лучше сделать сейчас, пока освещение позволяет.
– Я не против, любопытно…– неуверенно ответила женщина.
– Сейчас.
Залепский быстро вышел и принёс коробку с аппаратом и треногу. Он поставил прибор на пол и собрал, прикрутив камеру к основанию. Стеклянные пластины были наготове, и заняли своё место в устройстве.
– Сядь в кресло, выпрями спину, – говорил Мишель, – чуть влево поверни голову и чуть-чуть подними подбородок… Вот, отлично…Замри на пару минут.
Фотограф быстро перевернул песочные часы и смотрел на Ольгу. Она была очень красива сейчас. Он открыл шторку, песок отмерил время, и дело было сделано.
– Тёмная комната? – спросил он.
Женщина подняв брови кивнула на дверь, и юнкер забрался туда проводить нелегкие манипуляции. Наконец, дело было сделано, и портрет в два дюйма, был готов, и Мишель гордо преподнёс его Плещеевой.
– Это подарок. Ручаюсь, мало у кого есть подобные вещи.
– Очень интересно, – и Ольга долго изучала себя, – пожалуй, интереснее портрета… но, в серых – черно – белых тонах… Прекрасно.
– Только на яркий свет не ставь..:
– Хорошо.
И Ольга поставила подарок за стекло книжного шкафа. И, улыбающаяся, жестом предложила присесть юноше рядом с собой на диван.
– Знаешь, скоро откроют сообщение с Москвой, в августе. Эскадроны Кавалергардов и Конногвардейцев тоже поедут сопровождать государя. Как впрочем, и по батальону Пребраженцев и Семеновцев. Ты бывал в Москве? – как бы невзначай спросила она.
– Не пришлось. Около Гдова, в поместье жил, там и учился частным порядком.
– Здесь тоже железная дорога есть.
– Слышали… Гремит сильно…
– Зато до Санкт-Петербурга за час доехать можно. А в павильоне вокзала часто играет оркестр. Заговорилась я, самовар поспел, – она вскочила , поправила юбки, и покинула комнату.
Через несколько минут Прасковья принесла самовар, затем фарфоровые приборы, а Ольга гордо шествовала с маленьким фарфоровым чайником, источавшим божественный аромат. Насчет чая хозяйка дома себя не перехваливала, скорее, была скромна в оценке своих способностей.
Горничная принесла чашки из синего фарфора, с золотыми ободками. Видно было, что Плещеева любит домашний уют. Наконец, она улыбнулась, и налила чай.
– Великолепный аромат, – похвалил Мишель, – и вкус также, – когда попробовал.
– Ты тоже с чабрецом и мятой любишь?
– Софья Михайловна, моя матушка, осенью и зимой заваривает сухую малину со смородиновым листом.
– Да, зимой такой чай согревает хорошо. И вкус отличный.
Прасковья принесла печенье, ставшее модным по английскому и французскому обычаям. Время пробежало быстро, и стало темнеть. Юнкер поднялся со стула, поцеловал руку даме.
– Мне пора. Уже неудобно оставаться. В пятницу стрелковые состязания.
– Хорошо. Александра Федоровна, верно, тоже захочет поприсутствовать, значит, и я там буду. Так что желаю успеха.
Ольга проводила гостя , а Прасковья закрыла за ним дверь. Залепский спустился п ступеням, на лавочке сидел Яким и курил трубку.
– Поехали на квартиры.
– Сейчас.
Денщик подал двуколку, и чуть скрипящий экипаж покатил необыкновенно задумчивого кавалергарда к месту ночлега.
Призовые стрельбы
Четверг, кроме служебных обязанностей, был днем проверки оружия. Мишель прочистил камору, проверил ударный механизм. Всё было в порядке- и капсюли, и отлитые свинцовые пули. Здесь не было мелочей. Спал этой ночью юнкер слегка тревожно.
После завтрака, все офицеры и юнкера полка, кто пожелал участвовать, прибыли на стрельбище. Погода стояла солнечная, пусть и с небольшими облаками. Стрелки были со всей гвардии, но понятно, это были офицерские стрельбы. Ровная площадка длиной в версту для безопасности была прикрыта деревянными бревнами. Для стрелков лежали мешки с шерстью, подложить под колено. Два упражнения – стрельба стоя и стрельба с колена входили в соревнования. Лежа не стреляли. Мишени поставили на сто саженей и на двести.
Залепский смотрел на зрителей стоявших чуть сбоку и сзади стрелков. Было много дам, и среди них и Александра Федоровна с фрейлинами и Николай Павлович со свитой. Шеф гвардии объяснял государю правила. Наконец, первые шестеро, со своими штуцерами, по команде, принялись заряжать. После выстрелов площадка окуталась дымом, а вестовой побежал снимать мишени. Старшие офицеры сверялись со списком, занося результаты на жёлтый лист бумаги.
Наконец, пришла очередь Мишеля. По команде он вскинул штуцер наизготовку, показал, что он разряжен, и быстрым шагом пошел к линии стрельбы.
– Заряжай! – крикнул майор лейб – егерей.
Привычно рычагом освободил камору, набил порох, вложил пулю и пыж, и рычагом дослал камору в ствол и капсюль.
– Стрелять без команды!
Залепский поднял за цевье штуцер, приложил к плечу приклад, почувствовав привычную тяжесть. Мишень на месте, с его номером. И недалеко. Взвел курок и выстрелил, первым. Пороховой быстро отнесло ветерком, и вот, уже бухали выстрелы рядом. Мишени отмечены, и следующее упражнение – это стрельба с колена. В бою, это даже важнее, чем стрельба стоя. Точнее…Выстрел…Он оставил курок спущенным, и оттянул рычагом зарядную камеру. Офицер из егерей глянул, одобрительно кивнул, и Залепский правой рукой за ремень повесил ружьё на плечо стволом вверх. Мишени проверены, и офицер объявляет в рупор:
– Юнкер кавалергардов Залепский в следующем этапе!
Мишель отошёл к своим, два офицера из полка одобрительно кивнули.
– Молодец, – восхищался подошедший к нему быстрым шагом Репнин.
– Отлично, ещё два этапа- и ты среди лучших гвардейских стрелков! Мишень в самом конце отнесут на четыреста саженей. – объяснял Голицын, – так, глядишь, и приз возьмёшь.
– А что там?
– Первый приз- охотничье ружьё литтихского мастера Круазье , и бинокль и брегет. Второе место- ружьё мастера Бофана.
– Однако…
– Приз в скачках – конь из императорских конюшен… Тысячный жеребец, – вздохнул Репнин.