Страница 14 из 16
– Так… – кивнул Вольфгер.
– Отец Иона утверждает, что гоблин – мелкий прислужник сатаны, стало быть, он говорил от его имени, так?
– Говори дальше, – пробормотал Вольфгер, холодея.
– А раз так, выходит, что он считает вас, господин барон, тоже своим подручным. Иначе говоря, вам, а значит, и нам предстоит действовать в интересах сатаны. Я правильно понял?
– П-получается – правильно… – пробормотал Вольфгер. – Что скажешь, святой отец?
– Спаси и сохрани нас от этого господь! – перекрестился дрожащими пальцами монах.
– Что будем делать?
– Как решили, надо идти к архиепископу! – не подумав, бухнул монах.
– Ага, придём, всё расскажем, и тут же окажемся на дыбе. Карла сожгут сразу, мне, как благородному, отрубят голову на рыночной площади церемониальным мечом, ну, а тебя, не знаю, наверное, сошлют в какой-нибудь монастырь, запрут в каменном мешке до самой смерти.
– Если надо, мы должны принять и эту муку! – осенил себя крестным знамением монах.
– Принять муку мы всегда успеем, – пробурчал Карл. – А по-моему, сначала нужно сделать то дело, которое собирались, надо всё-таки постараться понять, что происходит в нашей богоспасаемой Саксонии.
– Молодец, Карл, – хлопнул его по плечу Вольфгер. – В самую точку. Давайте всё-таки постараемся сначала сами разобраться, что происходит. Начинай, отец Иона.
– Н-ну… Понимаете… Я и сам-то не очень… – забормотал монах и опять открыл Библию. Вот, слушайте:
Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии своём».[21]
И дальше:
О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один.[22]
Понятно, что люди ждали второго пришествия, как и было сказано в Евангелии, ещё при жизни Его учеников, однако… Потом стало ясно, что эти фразы понимали буквально, а надо иносказательно. Толкований было множество, однако, большинство склонялось к тому, что нужно ждать тысячного года. Тысячный год прошёл в страшном ожидании. Летописи гласят, что люди бросали свои мирские дела, возводили храмы и гробницы, раздавали своё имущество, страх и уныние воцарились на земле. Но второго пришествия не случилось и тогда. – Отец Иона вздохнул, – сын мой, у нас совсем не осталось вина? Ага, спасибо. Так, о чём я? А, ну да… Прошёл тысячный год, наступил тысяча первый, и кому-то пришло в голову, что, наверное, даты посчитали неправильно, ведь Его распяли в возрасте тридцати трёх лет, значит, тысяча лет истечёт в тысяча тридцать третьем году… Люди получили ещё одну передышку. И вот пришёл тысяча тридцать третий год, и опять были явлены зловещие знамения, опять начались приготовления к концу света, и опять церковь, чего уж там греха таить, получила изрядную толику золота и отписанных на неё земель. Но род людской опять выжил. Церковь тогда утверждала, что ей удалось отмолить у Спасителя ещё немного лет земной жизни, теперь до тысяча шестьдесят шестого года, ибо шестьдесят шесть – число антихриста…
В общем, постепенно, второе пришествие позабылось. Войны, болезни, рождения, смерти – всё это заслонило опасность конца света, которая казалась всё более и более призрачной. Над священниками, угрожающими скорой божественной карой, стали посмеиваться. Потянулись годы, они складывались в века…
Я думал, что следующим годом, в котором люди вспомнят о пророчествах откровения Иоанна Богослова, будет 1666-ой, и я до него не доживу, но вышло по-другому. Светопреставление оказалось гораздо ближе, чем мы думали. И нам остаётся только молиться, чтобы Он смилостивился над нами. Людям явлены грозные знаки, но мало кто различает их. Купец говорил, что крестьяне по всей стране склоняются к бунту, они неосознанно чувствуют приближение антихриста, это он смущает их души. А церковь слаба как никогда. Богомерзкий Лютер нанёс ей удар в спину, и теперь священники сражаются друг с другом вместо того, чтобы взявшись за руки, своей верой и своими телами защитить пасомых от диавола… Воистину, пришли последние времена! – монах закрыл лицо руками.
– Постой, отец Иона, ну подожди, – положил ему руку на плечо Вольфгер. – Не надо отчаиваться раньше времени. Ну да, знаки явлены, но ведь ничего ещё не свершилось. Возможно, ты толкуешь их неправильно, в конце концов, что мы можем знать о промысле божьем? Я читал, что земли людей неоднократно поражали моровые поветрия, землетрясения, наводнения, войны, нашествия варваров, и каждый раз летописцы говорили о последних днях мира. Но ведь ни разу не сбылось, а? Не убивайся ты так, мой старый учитель, вот, выпей ещё вина и ложись спать. Утром под ясным солнышком всё будет выглядеть не таким мрачным, правда, Карл?
– Да, господин барон, вы совершенно правы. Позвольте, святой отец, я помогу устроить вам постель. К счастью, дождь перестал, и спать будет не так сыро. Шатёр промок, поэтому лучше ложитесь поближе к костищу, вот ваш плащ, ваш мешок. Спите и ничего не бойтесь. До завтра светопреставление уж точно не наступит, я обещаю.
Монах всхлипнул, ладонью стёр слезы с лица, улёгся на ложе из веток, заботливо нарезанных для него Карлом, завернулся в плащ и через несколько минут засопел.
Вольфгер и Карл остались сидеть у костра. Карл подбрасывал в огонь веточки, не давая костру ни погаснуть, ни разгореться. Господин и слуга тихо разговаривали.
– Трудно будет со стариком, – вздохнул Вольфгер. – Боюсь, если надо будет ехать дальше Дрездена, придётся оставить его в хорошей гостинице. Дам хозяину денег, пусть ухаживает за ним, а мы поедем дальше.
– Он не останется, – тихо возразил Карл. – Ведь это его путешествие, он сойдёт с ума от тоски и ожидания. Будь что будет, пусть едет с нами и встретит свою судьбу. Он уже в таком возрасте, когда смерть может прийти в любую минуту, а где она настигнет человека – какая разница? Во всяком случае, он не умрёт в одиночестве, в чужом доме, в чужой постели.
Вольфгер задумчиво посмотрел на Карла. В словах оборотня ощущалась такая спокойная и выстраданная мудрость, что барон не стал возражать. Он припомнил кое-что из биографии Карла и понял, почему он так сказал.
– Скажи, Карл, а что ты думаешь обо всём этом, о знамениях, втором пришествии, и вообще?
– С вашего позволения, ничего, – ответил Карл. – Думать и предугадывать – это ваше дело. А моё – выполнять ваши приказы. Я ведь не христианин и даже не знаю, есть ли у меня душа? В той игре, которую мы с вами затеяли, господин барон, у нас очень разные ставки. Я не знаю, что меня ждёт в посмертии, и есть ли у меня вообще посмертие.
– Так и я не знаю… Никто не знает! – возразил Вольфгер.
– У вас хотя бы есть религия, есть святые книги, есть бог и дьявол. А у меня – нет.
– Но ты же наполовину человек!
– А наполовину – нет. И кто знает, какая половина окажется важнее? Но оставим это. Господин барон, позвольте спросить?
– Конечно, спрашивай, что за церемонии…
– Гоблин сказал, что то существо, ну, от имени которого он говорил, обещало вам свою помощь…
– Да, говорил, и что? – насторожился Вольфгер.
– Вы собираетесь её в случае чего принимать?
Вольфгер крякнул:
– Да-а, вот это вопрос… Не знаю! И ты прав, лучше бы решить его заранее, потому что принимать помощь от того, кто в худшем случае может оказаться дьяволом, это, знаешь ли… Может статься, нам будет лучше расстаться с жизнью, чем воспользоваться услугами врага рода человеческого…
– Дьявол есть дьявол, – задумчиво сказал Карл. – Скорее всего, он обставит дело так, что отказаться от его помощи мы всё равно не сможем.
– Гадать бессмысленно, похоже, нас втянули в игру, в которой мы будем даже не пешками… – сказал Вольфгер. – Пусть так. Будем делать ход за ходом и смотреть как ходит противник, другого выхода у нас нет. Что у нас на пути завтра? Ты хорошо помнишь эту местность, Карл? Карта у меня в сумке, неохота её искать в потёмках.
21
Евангелие от Матфея, глава 16, стих 28.
22
Там же, глава 24, стих 36.