Сор

Двое приятелей Ивана, сослуживцы из соседнего кабинета, рассуждали так:

– Вот если бы у меня были акции этих предприятий, то я бы тоже их продал. А что, цена выгодная. Ты как считаешь, Димон?

– Да, ладно тебе Олежек, все равно ни у нас, ни у наших родителей акций скупаемых заводов нет. Надо было там работать, чтобы они тебе достались. А ты где работал? В Питере, на судостроительном? Жаль, что судостроительный завод никто в Москве не скупает. Поэтому, сиди и мечтай молча.

– Ну, хорошо, нету у меня акций. Но если бы были, то Ванька бы у меня их купил за дорого. А где я могу их взять? Где они есть, у кого?

– Верно, у рабочих этих заводов. Ты хочешь сказать, что надо как-то изловчиться, чтобы рабочие передали свои акции нам. Ты на что намекаешь? На махинации с реестром? Извини меня, Олег, но я в такие игры с владельцами банка играть не буду. Не хочу, чтобы меня через два дня нашли в канаве. У меня семья, родители.

– Да не ссы ты, Димася! Чего такую рожу испуганную сделал? Я просто предлагаю скупить акции у рабочих по цене дешевле, чем их покупает Иван.

– С какого хрена им их тебе дешевле продавать, если можно без проблем продать дороже?

– Ну, сам посмотри, сейчас они как делают? Звонят Ивану по телефону, договариваются, он их записывает «на прием» на определенный день, они отпрашиваются с работы, едут в банк, брюки надевают наглаженные, пол дня теряют на дорогу и прочее, так?

– Так. Ну, дальше.

– А мы сами к ним приедем, на завод. На заводскую проходную, что в люди вывела меня. Передаточное распоряжение в машине заполним. Деньги наличными выплатим. Никакой бюрократии. Идешь с работы, бумагу подписал, лаве получил и дуй в кабак, гуляй рванина! А мы распоряги Ваньке в реестр передадим и в тот же миг другие распоряги подпишем, на продажу. Он нам деньги выплатит.

– Смотри ж ты, и Ивану хорошо: за один раз, сразу кучу акций купит. У него же бонус от количества штук зависит. Ну, Олежа, ты голова. А мы где деньги возьмем на покупку акций?.

– Да в этом то и дело. Это самый сложный вопрос. Подумай.

– Да, блин, опять криминал хочешь мне подсунуть. Так и знал. Ты без этого не можешь, чтобы кого-нибудь не надуть. Так мы, в один прекрасный день, сами себя обманем. Это правило такое. От него никуда не спрячешься. Надул ты, надуют и тебя. Все сделанное говно обязательно обратно прилетит.

– Ну, хватит, не ной, Димося. Успокойся. Подумай лучше, мы с тобой где работаем? – В экспериментальном отделе? Ты вот сейчас чем занимаешься? Взаимозачетами? Какие сделки ведешь?.

– Сейчас налог на прибыль табачной фабрике закрываю через комитет по транспорту.

– Умничка, а разницу в цене поставки ты кому откидываешь?.

– Векселями нашего банка на табачников. А что?.

– А то, милый мой, что мы эти векселя сами обналичим на бирже. На полученные деньги скупим акции. Потом эти акции продадим Ивану. У себя же в банке векселя купим заново. Ими рассчитаемся с табачниками. Всего и нужно нам за неделю обернуться. Подинамишь своих табачников немного. Они народ богатый, потерпят недельку, даже не заметят.

– А что я им скажу? Подождите недельку, пока я на ваши деньги акции «Красного октября» куплю. Мне тоже разбогатеть хочется, а без ваших денег у меня шансов нет. Вот такой план?

– Скажешь, что чувак из вексельного отдела в командировку уехал. Сейчас приедет, и все вам выпишет. Когда мы вас подводили? Ну и прочую такую погребень. Ни разу не морочил голову клиентам, что ли?

– Это очень стрёмно Олег. А если что не так пойдет? Ты сольёшся, а мне отвечать. В таком замесе работу потерять – это самое малое зло. Могут и замочить ненароком. Там братва, на фабрике-то.

– Если что не так пойдет, я тебя подстрахую. У меня есть две квартиры в Москве. От бабушек достались. Продадим их.

– Ага, так ты и продал. Ты же не дурак на всю голову. Подумаешь, коллегу по работе завалили в переулке, какое тебе дело. Мы с тобой даже не друзья детства. Даже морального выбора не стоит. Ты как себя уговоришь? А вот как: «Мы с Димой захотели срубить бабла. Каждый сам понимал, на что шел. Я придумал схему. Я – это ты Олежа. Олежа придумал схему. Олежа ее раскрутил. Дима только подыгрывал и ресурсы добыл. Если прибыль – то делим пополам. Если прокол – то каждый сам разгребает свои проблемы. Зачем тебе лезть в чужое дерьмо, только хуже сделаешь». Вот так ты скажешь сам себе. И поедешь домой на своем БМВ. Давай, лучше квартиры твои продадим. А после сделки опять купим. Давай?

– Пока будем продавать, время уйдет. Да и квартиры, говорю же, память о предках. Точно такие уже не купим. А, кроме того, у меня там арендаторы живут. Им тоже время надо, чтобы съехать. Короче, не вариант.

На том и разошлись.

Нерешительность – особая черта характера советского человека. Она может сыграть злую шутку. Упущенное время – невосполнимый ресурс для конечной жизни одного человека. Откуда нерешительность? Наверное, от расплывчатого законодательства; не знает своих прав человек на Руси. Он говорит себе: «Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло».

Не любим мы жестких правил. Оставляем люфт для «а вдруг»:

– А вдруг планета перевернется, и люди начнут ходить на головах, что тогда?

– Как что, правда станет кривдой; за воровство начнут медали давать, «орден Воровского» называются; за убийство с извращением – записывать в святые. Так будет на перевернутой       планете? А если так будет, то кто же захочет жить в таком мире, жизнь тогда человеку зачем?

Но для русского человека это пустые слова. Трясущийся от страха он ответит:

– Бог терпел и нам велел. Проживем как-нибудь без инноваций. Надо жить скромно.

Русский человек никогда Бога не понимал:

– Чего ты от нас хочешь, восточная душа? Нам нужен учитель, научить нас, как нам жить. А ты всё молчишь. Ты хочешь, чтобы мы сами. А нам так не надо. Поэтому нам начальство полезнее. Оно нам говорит, что делать. Оно и виновато в неудачах. Оно и накормит нас, если не урожай. Село то наше знаешь, как называется? – Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, Неурожайка тож. (Некрасов)

Но иногда залетает и на русскую землю протестантский дух. Овладевает он Штольцами и Базаровыми, и бросаются они в омут Обломовки, и запускают они деловые предприятия на свой страх и риск, и не думают о последствиях. Ибо их учеными сказано, что не должен стоять и раздумывать предпринимательский дух у порога собственного дела, так как думает он в эту минуту о том, что получится у него в результате; но если в будущее заглянуть никому не дано, то и занятие сие бесполезная трата времени; поэтому человек должен действовать сразу, а только потом, смотреть на результат, и делать корректировки по ходу пьесы.

Именно такой дух и овладел в 90-е годы многими советскими гражданами. Ринулись они напропалую торговать, производить, строить, кормить и сеять и пахать. Будь что будет, но сил, держать это внутри, больше нет. Огромное желание людей реализовать себя в море бизнеса, в море нового времени, насверлило себе дырок в их совковом менталитете и вылилось наружу: на рынки, биржи, на дороги, в леса и поля. Советская бюрократия оказалась не готова к такому повороту. Система потеряла контроль за страной. Каждый делал, что хотел. Что не запрещено, то разрешено.

Дима и Олег не спали в ту ночь. Не спали и в следующую ночь. И ночи на выходных. Их души заглотили наживку темных сил. Холява, сладкая как мёд. Дополнительный заработок. Здесь все: и мысль «я умнее всех этих офисных болванов», и шуба жене, и СПА с любовницей, и мебель родителям на дачу, и Турция на две недели. Или… Или ничего из этого. Так дальше и работай, смотри, как другие богатеют. Знающий наблюдатель со стороны, давно бы сделал вывод, что наши герои уже на все решились. Им оставалось только признаться в этом самим себе. Защитный механизм советской ментальности не давал делу ход. Им хотелось убедиться в правильности поступка. Они ждали подсказку изнутри. Ждали опровержения. Но так им только казалось. На самом деле они гоняли по кругу эту мысль о заработке легких денег и ждали, где она даст трещину, засбоит. Но в их головах одна и та же мыль, гоняла по одному и тому же кругу, без всякой критики, без стресс-тестов, без дополнительных вводных и без разнообразия вариантов жизни. Поэтому она не могла дать сбой, не могла сама себя опровергнуть. Да они и сами очень боялись: только бы не проявилась проблема, уж очень не хочется расставаться с прибылью, хотя бы еще и не полученной. Для согласия и примирения требовалось только время. За несколько дней идея прижилась, перестала пугать другие мысли своим присутствием, и их интеллект дал добро.