ПО 3

— Я подниму тебя — уверенно сказал я, отставляя опустевшую кружку и осторожно цепляя с тарелки конфету — Подниму на веревках до самого верха, раз уж ты так сильно хочешь туда попасть.

— Хочу… я хочу…

— А зачем? Просто увидеть?

— Это цель… цель… понимаешь?

— Понимаю — вздохнул я, поднимаясь и сбрасывая с себя шкуры — Понимаю…

Как я быстро убедился, в медленном осторожном подъеме самое главное это сохранение сил и трезвый расчет.

Тянуться к той многообещающей широкой щели? Или лучше сделать мелкий шажок в сторону и сделать небольшую передышку на достаточно широком карнизе, после чего закрепить веревку с помощью узлов или самодельного крюка с петлей?

Во всех случаях мне удалось сдержать дурацкий авантюрный порыв и проявить разумную осторожность. А если в душе начинало шевелиться что-то мальчишеское и нетерпеливое, мне хватало двух взглядов, чтобы прийти в себя. Первый взгляд вверх — на торчащую из щели замерзлую ногу покойника. Второй взгляд вниз — на отдаляющуюся с каждым метром стеклянную повозку. Сбивая сосульки и ледяные глыбы, в снежном облаке я медленно поднимался наверх, оставляя за собой ломанную линию причудливого вертикального графика. Примерно через каждые десять метров я останавливался и глядел на столь же допотопный термометр явно не нашего производства, похожий на часы луковица с красивой медной крышкой и циферблатом под ней. Только вместо времени устройство показывало температуру.

Почти минус сорок. Вот уже тридцать метров вверх, а температура не меняется. Все те же примерны минус тридцать девять. Хорошо это или плохо? Не знаю. Но я старательно фиксировал данные, первое время выкрикивая показатели, чтобы оставшиеся внизу записывали их. Когда поднялся слишком высоко, кричать перестал — шарф на рту глушил слова, а снимать его и надсадно орать, запуская стылый воздух в легкие, я не собирался.

Первая действительно долгая остановка, причем в крайне неудобном месте, случилась, когда я увидел тревожные частые вспышки света бликующие над грозно нависшими надо мной старыми мутными сосульками, каждая из которых служила немым вопросом без ответа — откуда сосульки в месте, где не бывает плюсовой температуры? Тут нет таяния… Я как раз размышлял об этом, когда снизу пришел ответ.

Один взгляд вниз… и я замер, вцепившись в так вовремя закрепленную чуть выше веревку. Левая рука сама проверила два имеющихся карабина защелкнутых на том конце веревке, что свободно свисал вниз. Любая угроза… и я начну неумелый, но быстрый спуск. У меня не будет другого выбора, если две эти твари вздумают меня атаковать…

Вжавшись в неглубокую впадину, держась за веревку, чувствуя, как подрагивают от выплеска адреналина ноги, я смотрел за происходящим внизу. Там появилось две светящиеся голубоватым линии, что стремительно «вытекли» из тоннеля, обогнули дрезину испускающую тревожное мигание, а затем, по проделанным в полу колеям, грациозно двинулись к скальной стене.

Тихо… тихо…

Заставляя себя дышать, я проверил оружие, убедившись, что ничего не потерял. Ранец со смертоносным оружием оставался в сугробе за пределами убежища, и я не собирался за ним возвращаться — тяжел. Слишком тяжел для такого вот восхождения. На мне рюкзак с термосом и едой, нож у пояса, за спиной короткая легкая острога, на запястье болтается ледоруб… Еще у меня есть пистолет с полным магазином — выдано луковианцами. Пистолет наш — Макаров. Спрятан под одеждой. За поясом, вернее у пояса под курткой, я его держал из-за боязни, что пистолет на морозе заклинит.

До этого момента я думал, что хорошо вооружен. Но едва увидел этих грациозных хищников, понял, что я безоружен перед подобным.

Быстрые… целеустремленные… двигаясь со скоростью бегущего человека, два светящихся снежных огромных червя добрались до стены и без малейшей паузы двинулись вверх, даже не потеряв в скорости, будто законы гравитации не про них писаны. Их окутывали легкие белесые облачка. Я вжался в стену сильнее, одновременно готовясь оттолкнуться и скользнуть вниз. Краем глаза увидел, как в из дрезины высыпали и замерли в тревожном ожидании фигурки стариков.

Чтобы добраться до меня червям понадобилось меньше минуты времени. Еще секунда… и они прошли мимо подобно миниатюрным причудливым лифтовым кабинкам. Я автоматически отметил, что свечение у них лишь по центру, но в передней части туловища виднеется еще одно световое пятно — красное неяркое. И с это точки доносилось отчетливое шипение, оттуда же исходило облако почти сразу исчезающего пара. Часть оседало на льду вокруг, на мгновение превращаясь в крохотные капли воды, что не успевали продвинуться и на сантиметр вниз, тут же замерзая.

Вот откуда здесь сосульки… это сколько же лет понадобилось на выращивание таких вот монстров, вроде тех, что нависают надо мной?

Глупые мысли в глупой голове висящей над пропастью букашки…

Еще несколько секунд и я опять остался в одиночестве. Светящиеся снежные черви прошли в нескольких метрах от меня и даже не обратили внимания. Зато я был весь внимание, за эти считанные секунды умудрившись увидеть и буквально впитать в себя все мельчайшие детали.

Белые безглазые змеиные тела. На них видны места, где раньше крепились отгрызенные крылья, что стали… ненужными? Снизу тела вроде как чуток сплющены и легко скользят по глубоким колеям. В центре сгусток голубоватого искристого свечения. Спереди, у самой морды, аномальная горячая зона, если не сказать раскаленная. Очень странные и опасные существа с немаленькой пастью… Хищники, что спешат на нерест, неся в себе сотни икринок? В задней части тела у каждого из червей было отчетливо заметно продолговатое вздутие…

Что ж…

Очнувшись через несколько минут от задумчивого ступора, я успокаивающе помахал старикам и продолжил подъем, уже зная, что в самом скором времени окажусь внизу — силы подводили. Вроде бы такая небольшая высота, но я уже на пределе. А еще… щелкнув крышкой висящего на короткой цепочке термометра, я убедился, что «за бортом» минус сорок шесть. По абсолютно непонятной причине температура понизилась на пять градусов. И меня начало «прихватывать»…

Последние метры…

Неторопливо пройти последние метры…

Мысленно подбадривая себя, я продолжил осторожно подниматься, двигаясь из стороны в сторону в поисках наиболее безопасного маршрута.

Мне показали тот путь, которым в свое время двигалась луковианская экспедиция и часть моего маршрута пролегла по их старым следам, но во многих местах я далеко уходил в сторону, отвергая их опыт. Пройти можно — но слишком затратно по силам. К чему? Лучше подняться чуть в стороне, а затем опять сместиться и закрепить веревку на той же вертикали. А они старательно перли почти по прямой, пасуя только перед совсем уж неприступными зонами и с неохотой идя в обход.

А к чему тогда такое глупое упорство, если все равно приходится сворачивать? Лучше уж я вовремя сверну сам и выберу иной подходящий маршрут, не дожидаясь, когда меня заставят это сделать в неподходящем месте и по чужим условиям.

В очередной раз подняв голову, смаргивая с ресниц иней, я увидел то, к чему стремился — свой ужасный ориентир. Бурый покачивающийся на стылом нисходящем ветру лоскут материи, что превратилась в заледенелую пластину. А рядом торчащая из глубокой щели нога мертвеца.

Вот и добрался…

Одна из вех моего пути наверх. Луковианцы обещали не обидеть в подарках, если я сумею доставить тело их павшего в бою с усталостью, старостью и стужей товарища вниз.

Поднявшись еще чуть выше, закрепив веревку, я убедился, что это место восходившие до меня выбрали не случайно — в стене глубокая выбоина, разрезанная двумя щелями. Причем одна выглядит чуть ли не пещеркой, но сейчас полностью «залита» почти прозрачным зеленоватым льдом. Вторая тоже замерзла, но уже обычным белесым мутным месивом, что скрыло тело покойника. Ко всему этому щедрому великолепию в довесок шла широкая каменная полка шириной чуть больше полуметра. С ней я и начал, первым делом сбив весь покрывающий ее лед, чтобы уменьшить скользкость и избавиться от предательского горки ведущей в бездну — прокатись с ветерком.