Страница 7 из 17
– Ну вот, пришли за ним. Уже почти пора.
Агнес пошла открывать дверь. До Фэйрфакса донеслись голоса – почтительно приглушенные – и топот сапог у порога: пришедшие старательно стряхивали с подошв грязь и воду. Потом на лестнице послышались тяжелые шаги. На пороге вновь показалась Агнес, за ее спиной стоял облаченный в красное служитель. Фэйрфакс поднялся на ноги.
– Преподобный отец, это Джордж Кифер, наш причетник.
Она отступила в сторону, чтобы дать ему пройти.
Фэйрфакс мгновенно узнал эту лысую голову с родинкой в форме полумесяца. Кифер протянул руку.
– Выходит, вы все-таки отыскали нас, преподобный отец.
– В конечном счете да.
Фэйрфакс пожал его широкую влажную ладонь.
Агнес с изумлением воззрилась на них.
– Вы знаете друг дружку?
– Встретились вчера на дороге, – пояснил Фэйрфакс.
– Я бы сам вас проводил, – сказал Кифер, – да не поспел бы шерсть на мануфактуру отвезти. – Сверху послышался стук молотка, и он вскинул глаза к потолку. – Я сказал, чтобы гроб заколачивали. Он пролежал тут неделю, и все, кто хотел с ним попрощаться, уже это сделали. Верно, Агнес?
– Ты у нас причетник, Джордж, – холодно ответила та.
Из-за лысины определить возраст Кифера было сложно. Вне всякого сомнения, он был моложе, чем казался. Наверное, между двадцатью и тридцатью. Впрочем, сколько бы лет ни было Киферу, Фэйрфаксу очень не понравилось поведение служителя: захотелось отчитать его за вчерашнюю неприветливость, особенно если учесть, что тот был причетником, а он, Фэйрфакс – рукоположенным священником. Следовало догадаться, что Фэйрфакс едет хоронить отца Лэйси. Однако приглушенный стук молотка наверху напомнил о том, что у него есть дела поважнее, нежели защита своего оскорбленного достоинства.
– Что ж, мистер Кифер, полагаю, нам стоит обсудить панихиду. – Он сверился со своими записями. – Я выбрал два гимна: «Из сердца нашего Отца» и «Твердыня наша – вечный Бог». Но, может, отец Лэйси предпочитал другие песнопения?
– Да кто ж его знает, – пожал плечами Кифер.
– Тогда решено. А читать будем Первое послание к Коринфянам: «Не все мы умрем, но все изменимся». Это соответствует традиции и подобает случаю.
– Как скажете.
– Кто будет читать?
Кифер почесал голову:
– Леди Дарстон наверняка придет. Дарстоны по традиции занимают первый ряд. Она хорошо знала старика.
– Отлично, тогда попросим леди Дарстон. Возможно, еще кто-нибудь пожелает произнести речь?
– Мы тут к речам не слишком привычны.
Конец их разговору положил похоронный звон церковного колокола. Если в христианском мире и существовал более безрадостный звук, Фэйрфакс от души надеялся никогда его не услышать. За каждым приглушенным ударом следовал интервал в три-четыре секунды, затем он раздавался снова – плач по умершему: настойчивый, неотвратимый, беспощадный.
– Сколько сейчас времени, миссис Бадд? – спросил Фэйрфакс.
Та оглянулась на часы в коридоре:
– Без четверти одиннадцать, преподобный отец.
– Пора начинать. Оставьте меня одного, пожалуйста.
Когда они удалились, Фэйрфакс открыл сумку и достал свое облачение. Натянув через голову белый стихарь, он обеими руками разгладил его, проведя руками до лодыжек. Потом накинул зеленую с золотом ризу, развернул сто́лу, поцеловал ее и обернул вокруг шеи. Фэйрфакса рукоположили только в прошлом году, на Михайлов день; на мгновение его одолела нервозность, которую он немедленно подавил. Если он не в состоянии провести самую простую службу в захудалой деревушке, о какой карьере священника вообще может идти речь? Он сложил в стопку молитвенник, Библию, свои записи и вышел в коридор.
Гробоносцы все еще сражались со своей ношей, пытаясь спустить ее по узкой лестнице. Пришлось расположить гроб практически вертикально, и он то и дело задевал то стены, то перила. Казалось, доски вот-вот треснут и старый священник вывалится на ступени. Агнес стояла дальше по коридору, прижимая руку ко рту. Из-за спины ее выглядывала Роуз. На обеих были черные траурные чепцы.
Фэйрфакс протиснулся мимо Кифера, который пытался руководить, и, поднявшись на несколько ступенек вверх, взялся за край гроба.
– С какой стороны голова? Выносить надо головой вперед!
Когда гроб выровняли – двое на нижней ступеньке придерживали задний конец, а двое других передний, – он отошел и открыл дверь.
Стоя на пороге, Фэйрфакс про себя воззвал к Господу, прося о том, чтобы в него вошел Святой Дух – в этот миг он определенно не чувствовал его присутствия, – и выбрался под проливной дождь. На счет «три» мужчины вскинули гроб на плечи и, пошатываясь под его тяжестью, двинулись за священником. Следом шел Кифер. Замыкали шествие Роуз и Агнес, которая заперла за собой дверь. Маленькая похоронная процессия медленно потянулась по садовой дорожке и, огибая грязные лужи, направилась к воротам. Фэйрфакс заметил пару лошадей, привязанных к крюкам, которые были вмурованы в стену. Неподалеку ждал пони, впряженный в легкую повозку, рядом стоял крытый фургон с мулами. Колокол продолжал звонить. Ветер раздувал облачение Фэйрфакса, точно парус. У него было такое чувство, будто его выбросило на мель и теперь он изо всех сил пытается доплыть до берега.
Они прошли сквозь ворота меж сочащихся влагой камней и, оставив позади разверстый зев свежевырытой могилы, направились к церковному притвору, сулившему укрытие от дождя. На миг притормозив перед входом, чтобы поудобнее примостить на плечах свою скорбную ношу, они двинулись вниз, в маленькую церквушку, по ступеням, на которых за многие века образовались углубления. В памяти Фэйрфакса остались благоговейная тишина, время от времени нарушаемая чьим-нибудь негромким покашливанием, холод, сероватый сумрак, сливающиеся в единую массу огоньки свечей на периферии зрения, множество еле уловимых запахов: воска, ладана, мокрой одежды, пота. Обойдя гроб спереди, он двинулся к алтарю, на ходу открывая молитвенник. Прихожане поднялись.
Много веков тому назад, искореняя наукопоклонничество, Церковь уничтожила еретические модернизированные тексты доапокалиптической эпохи и вернула христианам язык Библии короля Иакова. Ее двенадцать тысяч слов легли в основу Узаконенного национального словаря. И хотя в обиходную речь проникли и другие слова, в школе изучали исключительно библейский лексикон. Это был английский язык в том виде, в каком его задумал Господь, – богатый, величественный и очищенный от всех выражений, способных хоть как-то отражать научные понятия. Именно он звучал в то утро под сводами церкви Святого Георгия, как наверняка звучал в стародавние времена, до Упадка.
– Я есмь воскресение и жизнь, рек Господь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек[4].
У Фэйрфакса был красивый и сильный голос. Он отдавал себе отчет в том, что сейчас, когда он идет по проходу, все головы поворачиваются в его сторону. В тусклом свете мелкий шрифт было трудно различить, но это не имело никакого значения. Человеческие жизни были недолгими, а похороны – частыми; текст службы он знал наизусть.
– Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него[5]. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно![6]
Остановившись перед ступенями алтаря, он повернулся. В стенах узкого нефа были ниши, где стояли статуи святых – необычайно много изваяний для такой маленькой церквушки. Огоньки свечей под каждой резной фигурой мерцали в полумраке, точно звезды. Гробоносцы остановились перед козлами, осторожно опустили на них гроб, повернулись к алтарю и поклонились. Кифер, Агнес и Роуз заняли места во втором ряду. Кифер почтительно наклонился вперед и прошептал что-то на ухо женщине, которая сидела перед ним. Та кивнула в ответ и принялась листать свою Библию.
4
Евангелие от Иоанна, 11: 25–26.
5
Первое послание к Тимофею, 6: 7.
6
Книга Иова, 1: 21.