Катастрофа. Я вернусь

Сашка присел прямо возле сетки, в отчаянии обхватив голову руками. Валерка, вряд ли, что-то придумает. Помочь старому другу, это значит, самому на плаху голову положить при таких порядках, как у этой Прекрасной Клео. А, кому охота умирать за здорово живёшь? В дверях возникла суета, движение, по стенам заметались лучи света, и в зал вошли двое, освещая себе путь ручными фонариками. Похоже, смена караула. Вот и всё. Надежда на побег растаяла, словно предутренний туман. Хотелось заплакать. Сзади послышались шаги, потом, сдавленный мат и грохот упавшего тела. Кто-то, споткнувшись, упал прямо за спиной у Сашки, навалившись на него через сетку.

– Не спи, – послышался у самого уха горячий шёпот Валерки. – Когда маякну тебе, ломись к крайнему окну. Я его открыл для тебя. А там – всё в твоих руках. Убежишь – молодец, поймают – я не при делах.

– Понял, – в душе потеплело. – Спасибо тебе.

– Бывай. И, прощай, наверное. Надеюсь, не увидимся.

– Валер, ты чего там? – раздался голос второго охранника.

– Да об сетку споткнулся! Локоть ушиб.

– И чего ты через низ попёрся? По верху бы прошёл.

– Попёрся. Чего уж тут?

– Идём спать. Не тяни. Нам через два часа опять заступать.

– Да иду я, – Валерка поднялся, застонал, для убедительности, придерживая локоть, и пошёл на выход.

Неужели он что-то придумал? Но, что? И как он маякнёт? Не станет же кричать во весь голос: «Саня, беги!»? Одни вопросы и ни одного ответа. Но, самое главное, появилась надежда. А это дорогого стоит. А с сигналом Сашка разберётся. Постарается понять. Он ещё раз потрогал через ткань пистолет в кармане. Патронов бы побольше, а то, единственная обойма, и та не полная. Один выстрел на кладбище он из неё, точно, произвёл. Время тянулось медленно, а организм, столько перенесший за день, требовал отдыха. Глаза стали слипаться, а мысли – путаться в голове. Как бы, не уснуть. И встать нельзя, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Наверное, он, всё-таки, задремал. Шум в дверях вывел его из забытья. Опять заплясали лучи фонариков по стенам, и в зал вошла очередная смена охранников. Значит, пришёл Валерка. И, что дальше? Словно сжатая пружина, Сашка сидел и ждал развития событий, готовый ко всему. Генератор за стеной закашлялся и, вдруг, замолчал. Мгновенно погас прожектор и, если бы не лучи фонариков охраны, стало бы совершенно темно.

– Атас! – раздался голос Валерки. – Что за атас, мужики?

Сашка вспомнил. Это было их любимое сленговое слово. Во время налёта на яблочный сад во дворе ПТУ, сбегая с уроков, или готовясь к драке «школа на школу», они непременно говорили это их любимое: «Атас». Это казалось им неимоверно круто и взросло. И, вот, сейчас, Валерка произнёс их старый детский условный сигнал именно для него. Санёк пролез под сеткой и нырнул между рядов кресел на трибунах, пробираясь к заветному окну.

– Движок встал, – раздалось снизу. – Щегол, слетай, глянь, что там.

– Щас!

– Как бы бродяги не разбежались.

– Да, куда они денутся! Вон, дрыхнут.

– Не расслабляемся! Фонариками светим, проверяем.

– Что ты кипешуешь, Васёк? Куда они денутся отсюда?

– Я сказал: проверять! Валерка, по правой стене иди, Генка – по левой, я – по центру.

– Сейчас, Щегол генрик запустит и не надо будет бегать, – это Валерка с нарочитой ленцой.

– Кто-то, что-то не понял?

– Всё, идём.

– Стоп! – уже проскальзывая в приоткрытое окно, услышал Санька. – Тут парень сидел. Возле сетки. Где он?

Окно оказалось неожиданно высоко. В темноте видно ничего не было, поэтому, Сашке, висящему под подоконником, потребовалось собрать всё своё мужество, чтобы разжать пальцы и рухнуть вниз. Только бы ничего себе не сломать при падении. Нянчиться с ним никто не будет. Пристрелят и всё. Земля больно ударила по ступням. Санёк упал на землю и затих. Окна над головой засветились, и из них доносились возбуждённые голоса. Генератор заработал. Сейчас, точно, вычислят, что его не хватает. И бросятся искать. А там, заметить, что окно открыто – дело двух минут. Времени разлёживаться – не было. Наскоро себя ощупав и убедившись, что травм нет, он поднялся и осторожно, стараясь не шуметь в кустах, подался прочь от Дворца спорта.

Пройдя наискосок через небольшой скверик, Санёк вышел к бетонному каркасу недостроенной многоэтажки. Среди куч мусора, штабелей плит и прочей строительной дребедени, то тут, то там, столбиками стояли зомбаки. То ли спали, то ли, просто, находились в экономном режиме. Район этот он знал и помнил, что недалеко есть набережная. Если и идти, то туда. Зомби боятся воды. Ночь можно пересидеть. Ночью идти по городу, полному заражённых – равносильно самоубийству. А утром нужно постараться добраться до общины. Там есть патроны и еда – то, что нужно, чтобы дойти до кладбища и вытащить оттуда Зойку. Пойдёт сам, если никто больше не захочет ему помочь. Осторожно, чтобы не потревожить заражённых, он принялся обходить стройку слева.

Под бетонной лестницей, ведущей на пляж, нашлось довольно уютное местечко между треснутой пластиковой бочкой, разломанными ящиками и картонными коробками. Эта набережная всегда нравилась Сане, и он, до катастрофы, частенько сюда приходил, в летнее время – искупаться и позагорать, в другое время года – просто прогуляться. Тут, в отличие от Центрального пляжа, не было такого столпотворения. Обычно, здесь, только гуляли и отдыхали местные жители. Подстелив под себя коробку, Сашка поплотнее укутался в куртку и, привалившись спиной к бетонной опоре, задумался.

Полгода назад, когда случилась эта катастрофа и люди, которые раньше были мирными и благовоспитанными, вдруг превратились в кровожадных монстров, всё поменялось кардинально. Власть, закон, конституция, всё рухнуло в одночасье, словно карточный домик, и горожане остались один на один со смертельной опасностью. Единственным выходом оставалось сбиваться в группы и вместе попытаться выжить. Повезло, что город стоял на Волге, которая издавна считалась в народе и кормилицей, и поилицей.

Рыба, по первому времени, здорово помогла, пока не научились отбиваться от зомбаков, обнося магазины. Она, и сейчас, являлась значительной частью рациона питания. Что уж говорить про те, самые страшные, времена? Да и, к реке, лишний раз, заражённые старались не подходить, так что, возле воды было относительно безопасно. Поэтому, многие общины со временем, стали селиться ближе к берегу.

Тогда-то он с Зойкой и познакомился. Сашка помнил, как Захар с Голованом привели группу людей, случайно найденных ими в городе. Два забитых мужичка с палками вместо оружия, четыре запуганных до состояния полной апатии женщины и несколько детей. Зойка была среди них и выглядела совсем подростком из-за широкого плаща с чужого плеча, в котором, совсем потерялась её миниатюрная фигурка, и Санёк, поначалу, на неё не обратил внимания.

На спуске в подвал, где они, тогда, жили, женщины остановились в замешательстве, пытаясь привыкнуть к полумраку после яркого солнечного света. Сашка, стоявший рядом с лестницей, подал руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам. Девушка вложила свою изящную кисть в его грубую, шершавую ладонь и благодарно посмотрела на него. И, в тот же момент, парень утонул в этих больших карих глазах. Даже, словно через ладонь разряд электрический прошёл. Он сразу понял, что ради этих глаз он пойдёт на всё. С тех пор, Саня всегда старался держаться рядом с ней, помогая и оберегая по мере возможности.

Впрочем, Зойка быстро освоилась в новых для неё условиях. Вообще, она оказалась довольно боевой девушкой и, вскоре, добилась того, чтобы её, наравне с мужчинами, брали на мародёрку. Другие женщины, только, пальцем у виска крутили, довольствуясь своими обязанностями по хозяйству. Не женское, дескать, дело по городу бегать и от зомби отбиваться. А она – ничего. Только смеялась. И обрез освоила быстро, стрелять научилась, не раздумывая и не рефлектируя. Сейчас, представляя, как она сидит одна, ночью, посреди кладбища, в холодном склепе, Сашка был готов царапать бетон от злости и бессилия. Но, с одной неполной обоймой идти за ней было бы глупо.