Женщина – не человек

Довольный Карим вернулся домой. Теперь ему захотелось любви. А Малика, как назло, к тому времени уснула. Но мужчину это не остановило. Стянув с себя рубашку, штаны, Карим бросил всё на пол, перешагнул через одежду и нетерпеливо направился к постели, которая состояла из разложенных на ковре курпачей.

Как обычно грубо, нахраписто, Карим всем своим весом навалился на жену. Почувствовав на себе некую тяжесть, от которой у неё перехватило дыхание, Малика испуганно открыла глаза. В свете луны она увидела пьяно ухмыляющуюся физиономию мужа. Лицо женщины выразило отвращение. Взбешённый Карим зарычал:

– Почему ты не встречаешь мужа с улыбкой, как положено?

– Что ты хочешь, Карим? – дрожащим голосом спросила Малика.

– Трахнуть тебя, тварь!

– Только не сегодня, – умоляюще прошептала женщина.

– Давай, тварь, раздвинь шире ноги! К тебе пришёл сам Пахлаван! (Богатырь)

– Карим, прошу, не трогай меня? Я очень устала.

– Устала! – передразнил бедняжку муж. – Ничего другого я от тебя никогда не слышал. А ведь меня не было около трёх часов. Поэтому не притворяйся, тварь, что ты не отдохнула.

– Пожалуйста, дай мне поспать? – попросила Малика мужа. – Мне скоро вставать. Пусть это будет завтра, Карим?

– Молчать, сука! – Карим замахнулся кулаком на жену. – Я сказал: Раздвинь ноги, ясно?

По нежным щекам Малики побежали слёзы. При свете луны они блестели, словно мелкие кристаллы. Но холодное сердце её мужа не дрогнуло. Карим хотел трахнуть жену, и – точка! Собственно, если бы на месте Малики сейчас оказалась какая-нибудь другая женщина, он также не отказался бы от удовольствия в постели. Однако парню выбирать не приходилось. Поэтому, невзирая на мольбы жены, он стал своим коленом раздвигать её ноги. Малика в отчаянии попыталась ему пригрозить:

– Я буду кричать, Карим, если ты не прекратишь. А ты знаешь, какие тонкие стены в доме.

– Кричи, сколько угодно, – ухмыльнулся мужчина. – Мои родные скажут, что ты шлюха.

Лёгкая ткань ночной сорочки с треском порвалась, когда мужчина залез жадными руками под рубашку, чтобы потискать грудь. Но Малика не прекращала попыток избежать насилия. Своими тонкими руками она пыталась сбросить с себя мужа. За это Карим начал намеренно грубо сдавливать её соски и при этом приговаривать:

– Какая же ты, тварь, худая! Ты меня вообще, сука, не возбуждаешь. Худая и плоская, как доска. У нормальной бабы должны быть большая грудь и толстая задница!

– Отпусти меня, Карим? Ты же сам говоришь, что я тебя ничуть не возбуждаю?

Под тяжестью его тела Малика едва выговорила эти несколько слов. Муж зло рассмеялся.

– Отпустить тебя? Размечталась поганая тварь! А в кого я засуну своего жеребца? Дура!

С этими словами Карим стянул с жены трусы и залез потной рукой во влагалище. Малика громко застонала – нет, не от страсти, от боли. Однако её муж хотел удовлетворения. Здесь и сейчас. Влагалище Малики оказалось сухим, как дно высохшей речки.

Разозлившись на жену, Карим наотмашь ударил её по лицу. Затем смачно сплюнул себе на ладонь и смазал влагалище своими слюнями. У Малики началась истерика. Задыхаясь от рвущихся из груди крика и рыданий, она опять попыталась вырваться, чтоб убежать на улицу от изверга. Но Карим не собирался отпускать свою жертву.

– Посмотри на моего жеребца, тварь? Видишь, какое счастье тебе досталось? – выдохнул хрипло мужчина и, схватив жену за волосы, пригнул её голову, чтоб она могла рассмотреть его вздыбленный член во всей его красе.

Малику едва не стошнило. А Карим стал проталкивать свой твёрдый пенис в утомлённое неравной борьбой нежное, беспомощное влагалище. Из груди Малики вырвался короткий сдавленный вскрик. Словно подбитая на лету лебедь, она заметалась в постели. Кажется, бедная женщина не могла поверить в то, что этот ужас происходит с ней.

Конечно, Карим и раньше её насиловал. Но последнее время он редко хотел интимной близости. Почему? Малика не знала. Она просто отдыхала душой и телом от своего грубого, необразованного, и внушавшего ей глубокое отвращение мужа. И вот сегодня Карим снова её насиловал, хотя чувствовал, знал, видел, что жена его ненавидит.

– Кричи, сука, громче, – шептал между тем на ушко Малике муж. – Меня это возбуждает.

Малика резко умолкла. Стиснув зубы, она терпела боль, чтоб не доставлять удовольствия этому подонку, который на каждом шагу её унижает, оскорбляет, избивает, насилует на том основании, что он её муж. Карим продолжал входить в неё резкими глубокими ударами.

Так порой мужчины всаживают топор в колоду во время колки дров: с размаху. Он всегда так делал. Мужчине нравилось истязать свою жену. Возможно потому, что в детстве, когда его иногда обижали другие ребята, старший брат утешал Карима:

– Я всё понимаю, Карим. Ты один против трёх пацанов – это несправедливо. Но я не могу драться с твоими ровесниками. Меня засмеёт вся школа. Потерпи, братишка, немного. Вот вырастешь ты, женишься, и будешь бить свою жену, сколько захочешь! Потому что женщин обязательно нужно бить, чтобы они слушались и боялись мужа.

Слова Ахмеда Карим хорошо запомнил. Конечно, со временем он научился давать отпор своим обидчикам. Иногда он даже сам задирал ребят и начинал драку. Однако особенное удовольствие Карим испытывал, когда он ощущал свою абсолютную власть над жертвой. Такой жертвой для него, как и обещал когда-то старший брат, стала жена. Городская жена, жестоко не оправдавшая его надежды быстро обогатиться за счёт золотых слитков.

Малика ощущала себя сейчас, подобно парусу, который нещадно треплет морской ветер. Хотя парусам, пожалуй, на море везёт больше, так как их окружает свежий воздух. Ей же приходилось терпеть вонючий смрад, который шёл изо рта Карима. Это была жуткая смесь из остатков пищи, выпитой им колы и выкуренной анаши. Чтоб её нечаянно не стошнило, женщина отвернула голову. Сегодня Малике не удалось избежать насилия.

Она так надеялась, что у неё это получится! Однажды, когда муж вернулся поздно ночью домой со свадьбы своего бывшего одноклассника, был нетрезв и попытался взять её силой, Малика сумела вырваться и убежать во двор. Карим не стал её догонять, чтоб родственники не сочли его слабаком, который не способен управиться с собственной женой.

Когда она вошла обратно в дом, муж спал. На следующее утро Малика, как обычно, встала в четыре часа утра, чтобы подмести двор и выполнить другую домашнюю работу, которую она делала изо дня в день. Карим выспался и ничего не помнил про вчерашний вечер. Но сегодня этот трюк Малике не удался.

Карим нарочно приподнимался над ней, чтобы войти во влагалище как можно глубже, а потом больно сдавливал грудь и крутил соски. Мужчина надеялся заставить жену молить о пощаде, или хотя бы услышать её стоны. Конечно, это не были стоны страсти. Он хорошо понимал, что Малика не любит его, если не сказать – ненавидит. Тем не менее Карим был так устроен, что ему для полноценного полового акта нужно было, чтоб женщина стонала.

Малика упорно молчала. Из-за отсутствия необходимого ему стимула Карим долго не мог кончить. Наконец, донельзя злой, он слез с жены. Нервно натянув на себя так называемые семейные, длинные трусы в серо-коричневую полоску, Карим молча повернулся на другой бок и вскоре заснул.

Разговор с цыганкой.

В тёмной комнате, которую освещал только лунный свет, раздался громкий храп. Малика долго лежала, глядя в потолок. Из головы не выходили мысли: Какой срок заключения она получит, если убьёт своего мужа? Сколько ей может быть лет, когда она выйдет на свободу? Неизвестно, к чему могли привести молодую женщину эти неправедные мысли, если бы, подняв голову, Малика вдруг не обнаружила, что за окном стало светать. Впрочем, стало светать – сказано не совсем верно. На улице небо чуть посерело.

Но Малика догадалась, что ей пора вставать, чтоб успеть переделать все домашние дела. Вместе с тем молодая женщина поняла, что больше она не может так жить. Ей нужно что-то делать, менять жизнь. Иначе для неё это может плохо закончиться. Главное – дотянуть до свадьбы младшего брата Карима. Ведь на туй приедет её мама, которую Малика уже два года не видела.