Страница 24 из 479
– Обождите немного. Госпожа занята утренним туалетом.
Слуга подал лучшего фуцзяньского[158] чаю и, как только гость кончил пить, унес прибор. Тетушка Сюэ – на то она и сваха! – жестами да знаками объяснила Симэню:
– У них, если не считать тетушку Ян, эта госпожа за главную. Есть у нее, правда, деверь, да он мал и ничего не смыслит. Раньше, при муже, они одних только медяков по две корзины в день выручали. О серебре я уж и не говорю. Брали мы у них черный холст на туфли. Так они, бывало, по три фэня,[159] за чи[160] драли – и ни медяка не уступят. Человек до тридцати одних красильщиков постоянно держали. И всем молодая хозяйка управляла. У нее две служаночки. Старшей – лет пятнадцать, зовут Ланьсян, ей уж прическу сделали[161] а другой, Сяолуань, – двенадцать. Они вместе с госпожой к вам в дом перейдут. А у меня вот какое желание: поженю вас, а сама, чем в захолустье на окраине ютиться, сниму домик побольше. Такая даль, что и к вам не зайдешь. А вы, сударь, не один кусок полотна мне еще в прошлом году посулили – помните, когда Чуньмэй покупали? – да так и не дали. Впрочем, сейчас нечего говорить – потом уж за все отблагодарите. Да! Вы видали какие у ворот два прилавка для холста? – продолжала сваха. – Вот какими сам-то деньгами ворочал! Один дом, считай, сот семь, а то и восемь стоит. Пять построек вглубь – вплоть до той улицы тянутся. И все меньшому брату отойдет.
Пока они вели разговор, вошла служанка и позвала тетушку Сюэ. Наконец, послышался звон дорогих украшений, пахнуло нежным ароматом мускуса и орхидей, и явилась красавица в переднике с голубым единорогом,[162] в вытканной цветами кофте из тонкого шелка и ярко-красной юбке с широким подолом. Жемчуг с бирюзою и торчащая сбоку шпилька-феникс украшали ее прическу.
Глазом не моргнув, смотрел на красавицу Симэнь Цин.
Только поглядите:
Величава, стройна, разодета – похожа на яшмовое изваянье. Не худа, не полна, не высока и не низка. Едва заметные рябинки ей придавали неподдельное очарованье. Выглянув из-под юбки, всякого восхищали ее золотые лотосы-ножки. Что за гармоничное созданье! Как она мила собой! Сверкали жемчуга в золотых сережках, свисавших до самых плеч. Красовался в прическе феникс двуглавый – шпилька. При малейшем движеньи мелодично звенели нефритовые ожерелья. Стоило ей сесть – и разливалось дивное благоуханье мускуса и орхидей.
Да,
Симэнь был очарован ее красотой. Тетушка Сюэ поспешно отдернула занавеску, чтобы впустить прелестную хозяйку, и та, скромно поклонившись гостю, села напротив. Симэнь не сводил глаз с чаровницы, рассматривая ее с головы до пят. Она потупила взор.
– У меня умерла жена, – начал гость. – И я хотел бы, чтобы вы вошли ко мне в дом и вели мое хозяйство. Каково будет ваше мнение, сударыня?
– Позвольте узнать, сколько вам лет, сударь, и давно ли вы живете без хозяйки?
– Впустую прожито двадцать восемь. Родился я в полночь двадцать восьмого дня в седьмой луне. Увы, больше года как умерла жена. Осмелюсь спросить, сколько цветущих весен видели вы, сударыня?
– Мне тридцать.
– Значит, вы на два года старше меня…
Тут в разговор вмешалась сваха:
– Когда жена старше на два, богатству день ото дня расти, а на три – целые горы его обрести.
Не успела она договорить, как вошла служанка с тремя чашками и засахаренными апельсинами. Она заварила чай в отделанные серебром лаковые чашечки с серебряными ложечками в форме абрикосового листка. Хозяйка встала, протерла чашку своими изящными тонкими пальчиками и с поклоном поднесла Симэню, который не замедлил ее принять.
Тут тетушка Сюэ, быстро нагнувшись, приподняла хозяйкин подол, чтобы показать гостю пару прелестных золотых лотосов-ножек, величиною точь-в-точь в три цуня, с очаровательными острыми-преострыми носками, обутых в ярко-красные расшитые золотыми облаками туфельки на толстой подошве из белого шелка. Симэнь пришел в восторг. Вторую чашку хозяйка подала свахе Сюэ, и только потом села за чай сама.
После чая Симэнь велел Дайаню внести квадратную коробку с подарками. Два узорчатых платка, пару дорогих шпилек и полдюжины золотых колец выложили на поднос и преподнесли хозяйке. Сваха намекнула ей, чтобы она поблагодарила гостя.
– Когда же вы, сударь, намерены прибыть с подарками? – спросила хозяйка. – Мне хотелось бы сделать кое-какие приготовления.
– С вашего согласия, сударыня, – отвечал Симэнь, – двадцать четвертого в этом месяце я мог бы привезти вам свои скромные подарки, а второго в следующей луне устроим свадьбу.
– В таком случае я завтра же пошлю на окраину города своего слугу уведомить тетушку Ян, – заметила хозяйка.
– Его милость вчера навестили почтенную госпожу и обо всем переговорили, – вставила сваха.
– Что ж изволила сказать тетушка? – поинтересовалась Мэн.
– Как она обрадовалась, узнав, по какому поводу прибыл господин Симэнь! Велела мне пригласить его милость к вам, сударыня, и сказать: «Если за такого господина выходить не хочет, то за кого же еще?! Такова, говорит, моя воля, и я на своем настою».
– Если так сказала тетушка, значит все обойдется благополучно, – заключила Мэн.
– Дорогая вы моя! – воскликнула Сюэ. – Не подумайте, что если сватаю, значит, обманываю.
Симэнь распрощался с хозяйкой. С ним вышла и тетушка Сюэ. Когда они подошли к концу переулка, сваха спросила:
– Ну, как невеста?
– Доставил я тебе хлопот, мамаша.
– Ну, поезжайте, сударь, а мне еще надо ей кое-что сказать.
Симэнь сел верхом и отбыл в город.
– А не дурно выйти за такого господина, не правда ли? – начала сваха, вернувшись в покои Мэн.
– Ведь у него есть жены, чем же они занимаются? – спросила хозяйка.
– Верно, дорогая моя, дом не пустует. Только, спрашивается, найдется ли среди них хоть одна с головой. Не верите – скоро сами убедитесь. А хозяина кто не знает! Другого такого богача во всем Цинхэ не встретишь. Известный торговец лекарственными травами. Чиновникам взаймы дает. С областными и уездными правителями дружбу водит, а недавно с самим командующим придворной гвардией Яном породнился. С такой родней кто ему посмеет перечить!
Хозяйка накрыла стол, поставила вина и закусок. Только они сели, как явился Аньтун, слуга тетки Ян. Он принес в коробке деревенские сласти – четыре выпеченных из рисовой муки пирожных с финиками, леденцы и крендели с начинкой. У хозяйки он спросил, дала ли она согласие Симэнь Цину, и продолжал:
– Моя госпожа велела сказать: «Если не хочет выходить за этого господина, так за кого же еще?»
– Поблагодари свою госпожу за внимание, – отвечала Мэн, – и передай, что я согласна.
– Вот видите! – подхватила Сюэ. – Небо свидетель! Мы, свахи, зря не скажем. Сама госпожа прислала к вам этого господина.
Хозяйка выложила подарки и, до отказу наполнив коробку сладостями и солониной, передала Аньтуну.
– Низко кланяйся госпоже, – наказала она слуге, наградив его полсотней медяков. – Скажи, что на двадцать четвертое договорились о приезде жениха с подарками, а второго в будущей луне будет свадьба.
– Что это вам прислала почтенная госпожа? – не удержалась сваха, когда слуга удалился. – Вы уж со мной бы поделились, матушка. Надо ж дома ребятишек побаловать.
Хозяйка дала свахе леденцов и с десяток кренделей, и та, рассыпаясь в благодарностях, отправилась восвояси, но об этом говорить не будем.
158
Фуцзянь – одна из южных провинций Китая.
159
Фэнь – мелкая денежная единица, одна сотая ляна (см. выше, примеч. к гл. I), или десять медяков.
160
То есть кусок длиной около 3 см.
161
«Сделать прическу» – выражение, обозначающее своего рода конфирмацию —переход девушки в статус женщины.
162
Единорог – сказочный зверь цилинь, изображаемый в виде однорогого оленя, покрытого чешуей, считается символом доброты, счастья и таланта. Его изображения были одними из самых распространенных в традиционном Китае.