Пилигрим 3

— Точно тебе говорю. Да. Именно двадцать лет назад это и случилось. Я тогда только второй год как купечествовать начал. Замятня одна уж больно удачная вышла, добыча выпала богатая. Вот я и решил податься в купцы. В первый раз с товаром хорошо обернулся. Ну и чего мне. От добра, добра не ищут. Опять отправился в Пограничный. Да Господь меня хранил. Задержался в пути. А тут такое дело, великий князь Владимир указ издал, что князья могут содержать дружину не более пяти сотен воев, удельные двухсот, а бояре только полсотни. Кто умыслит нарушить указ, тот повинен в измене и будет судим.

— Даже так, — хмыкнул Романов с явным недоверием.

— Вот и князья не поверили. А пуще всех Петр Романов, сын и наследник ближайшего сподвижника Владимира Мономаха. У него ить своя дружина крепкая, да все жители княжества через воинскую службу проходили. И тут вдруг взять, да все порушить. Ну и еще, великий князь повелел ему подати платить вдвое против прежнего.

— И что Романов? — хмуро поинтересовался Михаил, не поднимая глаз, дабы не показать недобрый блеск.

— Ясное дело что. Вздыбился. Решил отложиться. Богат, имеет крепкую дружину, стоит на границе со степью, накрепко повязан союзом с половцами да печенегами. Так что, было чем встать против великого князя. Ты о пушках слыхал?

— Слышал.

— Так вот, они вроде как от Пограничного как раз и пошли. И греческий огонь там же ладили, а после великому князю передавали. Сила у Романова была знатная. Да только не вышло у него ничего. Ростислав, дядя нынешнего великого князя и младший брат Мономаха Пограничный с наскоку взял.

— Как такое возможно? — не сдержал удивления Борис.

— Не знаю. Вроде без предательства не обошлось. Кто-то открыл ворота. А там и началось. Горожане Пограничного ить все к мечу были приучены. В походах не раз бывали, гоняли степняков в хвост и гриву. Еще при живом Михаиле Романове не одну замятню прекращали на Руси. Да и бабы с детьми самострелы да луки пользовать умели. Поднялись почитай все, от мала до велика. За каждый дом сеча шла. По улицам реки крови текли. Когда половцы и печенеги подошли с подмогой, там уж все было кончено. А чуть погодя и Мономах с большим войском подступился. Два других града сдались без боя. Вот так, на роде самого верного своего сподвижника Владимир и показал, что противиться ему, себе дороже. И князья приняли его волю. Так что, нынче запросто в дружину на Руси не попасть. Если только к купцу наняться в охрану. Но и там мест почитай нет. Словом, тебе прямая дорога в Константинополь. Многие туда подались. Да только ромеям воев все одно не хватает. Все время воюют то с турками и арабами, то с норманами.

— А что Романовы? — поинтересовался Михаил, стараясь не показывать охватившего его волнения.

— А что им станется. Прежний-то князь при штурме града вместе со всей семьей погиб. На столе сейчас сидит средний, Матвей, что в ту пору в Олешье был. Многое сделал, чтобы возродить былое. Тканей ткут, да войлока валяют ничуть не меньше чем прежде. Хотя и много мастеров потеряли в той сече.

— А ты откуда все так хорошо знаешь?

— Я же с Пограничным по сей день дела веду. Сначала захожу в Киев. Там расторговываюсь, нанимаю ладьи и вниз по Славутичу. Закупаюсь товаром в Пограничном, возвращаюсь гружусь на возы и обратно в Польшу. Так вот по кругу и хожу.

— Понятно. А что, детей у прежнего князя больше не было?

— Как же. Были конечно. Старшую выдали замуж за князя тмутараканского. Средняя померла от болезни. Младшую, волей Мономаха, выдали за княжича Александра Всеволодова, старшего сына Ростислава.

— А княгиня Елена?

— Погибла в сече. Сказывают самолично убила троих воев из своего арбалета, пока ее не срубили. А тебе это к чему?

— Да так. Любопытно стало. Сам же сказываешь, род самых верных сподвижников великого князя был, — едва не скрежеща зубами, ответил Михаил.

— Был. Пока Петр не воспротивился воле великого князя.

— Понятно.

— Ну, а ты где был? Что видел? Поди поколесил по белу свету.

Продолжать разговор не было никакого желания. Хотелось рвать и метать. А еще, выкопать из могилы Владимира и отправить его обратно. Или его не закопали, а упокоили в склепе? Вот разворошить склеп, и-и… Какие уж тут разговоры, когда внутри все клокочет. Но по счастью не пришлось ничего придумывать. С одним из возов что-то случилось и караван остановился. Купец же поспешил выяснять, какого собственно говоря, там творится, а он и не в курсе.

Итак, они прошлись катком по его семье. Отблагодарили за службу верную. Неужели Петр и впрямь умышлял что-то против Мономаха? Как-то слабо верится. Не так Михаил его воспитывал. Совсем не так. С детства вкладывал в голову идею единения Руси и сильной вертикали княжеской власти.

Да и не мог он самолично принять подобное решение без поддержки Малого и Большого совета. Самому Романову приходилось с ними бодаться. А тут такой вопрос. Хотя-а-а… Бог весть, как оно было на самом деле. Сам Романов изначально устраивал все так, что Пограничный держался на особицу от Киева. Максимум самостоятельности, собственная политика, прямое сношение и договора с империей, союзы с половцами и печенегами. Ну и Русь, как вероятный противник. Плюс ни одного проигранного сражения. Мог Петр заручиться поддержкой народа. Мог. Но вот было ли это.

Михаил ведь неспроста делился с великим князем пушками, и новыми тактическими приемами. Тот же гуляй-город. Он специально сглаживал явное преимущество пограничников перед киевлянами, как только сделал окончательную ставку на Владимира. С одной стороны, демонстрировал открытость, а с другой, это должно было остудить горячие головы. Одно дело выйти малым числом против степняков, и совсем другое, драться с имеющими ту же школу.

Чем больше Романов вникал в дела Руси, тем больше понимал, что сам он не сможет объединить ее. Князья не дадут. Для этого пришлось бы всех их извести. А потом еще и вырастить новую элиту. Ага. Ну и возомнить себя Господом. Оставалось только стать надежной опорой легитимного правителя и уже через него осуществлять политику объединения и вводить реформы.