Страница 30 из 242
Впрочем, в весёлый квартал надо бы наведаться, уже серьёзно заключил я, благо гимнастические процедуры завершены, а наставники мои, подозреваю, освободившееся время найдут чем занять. А ещё, напомнил я себе, взглянув несколько " просветлённым " взором, я прискорбно запустил эфирные практики. То, что даёт Добромира, вещи небесполезные, жизнеспасительные, вот только для нормального владеющего по большому счету бесполезные. А мне нужен не «резкий выброс», а тонкий контроль (хотя, одно другому и не мешает), да и знания не как задом на балах, или как там гульбища посольские называться будут, вращать, а как Мир устроен, да как эфиром на него сподручнее воздействовать.
То есть, понятно что времени немного, да и обучение в Управе нужно и мне. Однако я на штудии по СВОИМ, реально важным целям, просто забил, окунувшись в этакую стажёрскую роль. Надо исправляться и делать не только то, что велят, но и то, что нужно постановил я. И да, сегодня вечером в весёлый квартал, пока глупости творить стал не от дури, а от ударившего в мозг спермотоксикоза.
Впрочем, просветлевшей разумом, с благими намереньями оказался я самым безобразным образом застроен. А именно, по прибытии в Управу, Младен с уже привычно-заносчивым (хотя и вызывающим ехидную, немало моего куратора бесящую улыбку) видом оповестил, что желает меня зреть Добродум Аполлонович.
И вот вознадобилось же что-то лешему злокозненному, посетовал я. За месяц два раза лик свой противный явил, а вот только мне расслабится возжелалось на краткий миг, так вот он, тут как тут.
Ну, впрочем, ладно, подумалось мне, по мере продвижения в недра Управы. Начальник по службе, как-никак, да и может работу какую намерен взвалить. Так-то не горю желанием посольские дела ударно решать, в другом мои цели, но всё же, некое разнообразие не помешает.
Тем временем, раскланявшись с Юлией, наша двоица проникла в лешую обитель, где сидел злонравный Добродум. Кивнув нам, он жестом пригласил устраиваться, буркалы свои направил на Младена и осведомился:
— Итак, Младен Чёботович, что скажете о юноше сём? — невежливо тыкнул он в меня перстом. — Довольны ли звания его для службы, овладел ли навыками достойно?
— Знания, возможно, довольны, Добродум Аполлонович, — скривился сей тип. — Однакож, если позволите, высказал бы я вам мнение своё, что негодящ Ормонд Володимирович для службы: злонравен, злословен, вежеству обучен, но пренебрегает, — перечислял мои многочисленные достоинства Младен, на что я, с ласковой улыбкой, на него взирал и кивал.
Сие от младленовского ока не укрылось, отчего он начал приобретать несвойственную его экстерьеру красноту, да и в целом поздоровел лицом. Злонравный Добродум на эту пантомиму взирал с искренним интересом, так же кивая на младеновские откровения. Ну, в данном случае и в претензию лешему это не поставишь: я бы тоже с интересом взирал на сие представление, констатировал справедливый я.
Полюбовавшись с четверть минуты кумачовой ряхой Чёботовича, поняв, что песенка закончилась, Добродум раззявил ев свой и изрыгнул:
— Не позволю, Младен Чёботович, — выдал он, несомненно, с самыми коварными планами. — В целом, выходит, что Ормонд Володимирович к службе готов, да и наставники его прилежание и хватку признают, — побарабанил этот коварный тип пальцами по стопке бумаг.
Младен лик приобрёл оттенка столь красного, что слов в языке для определения оттенка не нашлось, но всё же кивнул.
— Значит, направляйтесь в делопроизводство, с сего дня принимайте ведомство под своё начало, — озвучил Добродум.
В этот момент я лешему пару процентов его коварства и злонравности простил: физиономия Младена, красная, раздираемая удовлетворённым тщеславием, уязвлённой гордыней и поруганием чинопочитаельских основ, достойна была быть увековечена в мраморе, как аллегория смятения. В общем, презанятная рожа входила, оценил я, когда не нашедший что ответить Младен деревянно поднялся, отвесил кривой поклон и удалился отравлять жизнь своим будущим сотрудникам.
Добродум же, хмыкнув на мою довольную физиономию (реально зрелище было редкостное и греющее сердце!) решил, согласно природе своей злокозненной её довольства лишить:
— Что ж, Ормонд Володимирович, вот и начинается ваша служба, — бессердечно лыбился леший. — Учение ваше не завершено, но будет проходить «по возможности», в остальном ограничитесь книгами, наставниками рекомендованными. Встаньте на довольство в вещевом ведомстве, — выдал он указание, — И да, готовьтесь. В полночь отбываем по делам, — подытожил он.
— Куда путь держим — не уведомите? — мысленно вздохнув полюбопытствовал я.
— Отчего же, тайного тут ничего нет, так что знайте: Направляемся мы в Новогород, для посольских, — хмыкнул он, — дел.
— А зачем? — резонно полюбопытствовал я, несколько «перегибая палку», на что Добродум лишь хмыкнул.
— Вы, Ормонд Володимирович, главное при посторонних чинопочитание-то извольте соблюдать, — ехидно выдал этот тип.
— Не совсем же я без разумения, — буркнул я. — С вами изволю, — последовало уточнение. — А вопрос задать мне не сложно, сами же пошлёте в дали дальние, если отвечать не пожелаете.
— Могу и послать, могу и ответить, — философически протянул Добродум. — Пожалуй, даже, отвечу: готовится совместное посольство на Бритские острова, а вот причину я вам, любезный, не открою. Рано, хотя компанию в этом посольстве, мыслиться мне, вы составите, — как обломал, так и объяснил ряд моментов леший.
— Просвещён в достаточной, для исполнения, мере, — пробормотал я под нос, а что Добродум, оскалившись, покивал.
— Именно так, как вы сказали. В общем, готовьтесь: в одиннадцать пополудни жду вас у врат Управы. Подберите книги, для учения, на неделю где-то. Приготовьтесь справлять обязанности свои. И учтите, Новоград нам, конечно, не враги. Но и не на посиделках дома будем, впрочем, я вам это не раз ещё скажу, — посулил леший.