Страница 222 из 242
Наконец, построили стартовый тор, я облазил и обтыкал эфиром (за один раз натурально получил по шее от демиурга — мог нарушить чувствительную решётку) спутник и ракету. Мероприятие предполагалось закрытое, но тут уж Лавр расстарался, не знаю, сколь для себя. В общем, в лекционной аудитории шестой лаборатории собрался глава академии, его замы, несколько незнакомых мне дядек вида мудрильного. Но кроме этого, главы аж четырёх управ, причём не одни. Помимо незнакомых физиономий, был и Даросил Карлович, и Остромир Потапович, ну и Его Злонравие явилось, с носом греческим в потолок воздетым. Кивнула мне небрежно, тварь эфирная, и уселась с видом, что одолжение окружающим делает.
Собственно, аэростат уже стартовал, присутствующими осмотренный (бес знает на кой — не видно ничего, а на эфирные воздействия запрет положен был). Стояло четыре лютых шкафа — на время выданные мне вычислители, коробка радиопередатчика, эфирофона. В общем, заставлена была кафедра душевно. А поверх ещё и экран трансляционный был. Впрочем, пока он был пуст, а до выхода на орбиту и не покажет ничего.
Сам бы я бес с потоком информации выводимый на экраны справился бы: писать корректную программу руками не вышло, так что присутствовали и обе мои ассистентки. Даже повоевать за допуск слегка пришлось, впрочем, Зелёного мои аргументы убедили. И Остромир секретаря отпустил, славный дед.
Ну а пока тор поднимался ввысь, пилот, парень двадцати пяти из лаборантов, Севеслав Юрьевич, был на связи, так что мне оставалось провести «презентацию».
— Приветствую вас, уважаемые. Я — Ормонд Володимирович Терн, слушатель Академии Вильно имею честь представить вам свой проект. Ныне, видимый вами ранее аэростат поднимает летательный аппарат доставки зонда на высоту десяти вёрст. Собственно, дело сие абсолютно новое, прежде в Мире не проводящееся, с чем и связана секретность — ряд разработок имеют неприятные варианты применения. Милитантные, прямо скажем, а адекватной защиты от них мы не имеем.
— Например? — ожидаемо подал голос новый Легат, Валериан Антиохович.
— Например принцип движения. Как известно, плотность атмосферы земной падает с высотой, а на высоте в тридцать три тысячи верст, нам потребные, атмосферы нет, как факта.
— Погодите, Ормонд Володимирович, тридцать три тысячи? — осведомился Карлыч. — Это ж сколько нам ожидать, сутками?
— Отнюдь, Даросил Карлович, время выхода нашего спутника-зонда на заданную высоту займёт после воздушного, с аэростата осуществлённого старта пять часов с минутами, — ответствовал я, что вызвало гул и явные сомнения.
— Опытный образец показал характеристики движения, позволяющими в речь докладчика верить, — подал голос Всеслав Изяборыч, глава Академии.
С последним я, кроме представления на экспериментальном запуске не общался, но дядька тогда явно был впечатлён. Высказывание сие гул усилило, но сомневаться в словах не стали. А Легат явно задумался.
— Кроме того, есть ряд разработок, связанный с электрическими выпрямителями, — продолжил я, — Новым форматом связи, с эфиром не связанным. Впрочем, нужность последней, выявит полёт.
— Нужно, в любом разе, — ответствовал Легат да и ряд прочих поддержали. — Связь эфирная ряд недостатков имеет, главный из которых — закрытые и искажённые области. Как искусственные, так и естественные. Ежели есть вариант, позволяющий связь осуществлять невзирая на эфирные колебания — однозначно нужна, — подытожил он.
— А с чем связана столь большая высота? — заинтересовался один из учёных.
На что мне пришлось извлекать доску, модели и объяснять причину позиционирования на геостационарной орбите.
— Признаться, у меня были надежды, — после описания деталей, признался я. — Что спутник на подобной высоте будет иметь и практическое значение, кроме исследовательского. Он оборудован оптическим и температурными визорами. Но, подозреваю, практическая ценность такого наблюдения будет нулевой. Слишком высоко, — развёл я руками, под кивки Лавра. — Впрочем, увидеть это сможем мы и сами, — потыкал я лапой в экран.
— В успехе вашего эксперимента вы уверены? — уточнил глава Академии.
— Скажем так: спутник зонд выйдет на заданную орбиту. В этом я уверен, — в завуалированной форме принял я обязательства. — А далее, признаться, всё зависит не от меня, будет ли эфир в высях таков же, как на Земле? А ежели атмосфера Земли нашей ему препятствие? Да и булыжник какой, пустотный попасться может. Но это эксперимент и исследование, дающее нам массу важных данных.
— С последним и спорит грешно, Ормонд Володимирович, — выдал Всеслав Изяборович. — Впрочем, надеюсь разработки ваши будут ограничены не только вашими пустотными прожектами?
— Безусловно нет, — ответствовал я с кивком.
Пошли несколько вопросов, Даросил Карлович полюбопытствовал о «над Землёй приглядом», на что я описал низкую орбиту, где можно разместить цепочку сменяющих себя спутников. Но в прожектерство не ударялся, цифры не приводил: нужно дождаться успешного выхода на орбиту.
Тем временем эфирофон в куче оборудования ожил:
— Ормонд Володимирович, приём, — это я научил пилота «плохому», бросив взгляд на поморщившегося Лешего.
— Севяслав Юрьевич, Ормонд на связи, — выдал я.
— Высота девять тысяч шестьсот вёрст, довольно тяжко набирается, — отозвался пилот. — Возможно не выйдет подняться на заданную высоту.
— Некритично, но постарайтесь выйти на заданную высоту. — поморщился я.
Пробные запуски проблем не давали, видимо атмосферное что-то. Вот, тоже не учёл, посетовал я, надиктовывая Миле вопрос с атмосферой. Переговаривающиеся вполголоса наблюдатели подобрались вслушиваясь.
Через десяток минут эфирофон передал: «Отметка, стабильность удерживаю». А посмотрел через левое плечо на Лешего. Понял что не доплюну, убедился в отсутствии иных кандидатур на плевок на удачу, да и послал сигнал на старт, бухаясь к одному из экранов.