Прекрасный Старый Мир

— Ну, ежели подумать, — приняла дама вид философический, — Так может и «нет». Но одно из двух — непременно, — экспертно заключила она.

Посмеялись, перекусили, да и за чайком поведал я о беде первой. Что излишне мыслеблудию стал предаваться, на тему «хорошо» и «дурно», по вопросам давно решённым.

— Растёте, — покивала Артемида. — Впрочем, тут вопрос у вас скорее в том, что устали вы. Не знаю, что у вас за посольство последнее было. Не интересовалась, но видно сильно вас там что-то раздражало. Не злило, а именно вызывало неприятие.

— Именно, — покивал я. — И глупо, и людей жалко — неглупые вроде, не худшие. А столько сил зазря на ерунду переводят.

— Ну вот вам и ответ: вместо того, чтоб по челу постучать, покричать, а то и мортиру осадную применить, — подмигнула Артемида. — Вам посольство справлять приходилось. Порывы в себе заперев. да и справили я мыслю дельно. Но потребность осталась. а значит вам просто отдохнуть надо.

— Мне эту мортиру уже служки-уборщики поминают, — буркнул я. — Это надолго?

— Навсегда, — веско уронила гетера. — Это теперь легенда управская, смиритесь.

— Смирюсь. Но из Серонеба хоть разок, да вытрясу мортиру эту клятую. Чтобы было из-за чего смиряться, — заключил я. — А отдых бы и неплохо. Да вот только когда?

— Да обычная рутина за отдых пойдёт. У вас не столь всё запущено ныне, чтоб на водах годы проводить. Хотя в течении годика я бы вам рекомендовала с подругой вашей недельки две наедине провести, от людей подальше. Лично вам, — уточнила Артемида. — Так, это видно было «не сказать чтобы серьёзный». А теперь поведайте мне, что у вас за «маятный да мнительный».

— Хм, — задумался я для формулировки. — Дело вот в чем, Артемида Псиносфеновна. Есть у меня соученица гимназическая, ныне секретарём у Остромира Потаповича служащая. Можно сказать что и подруга, но более Милораде моей. Однако, вижу я со стороны её в свой адрес интерес амурный. И не понимаю, мнится ли мне или нет.

— Лукавите, Ормонд, — отрезала Артемида. — Либо да, либо нет. Достаточно вы в психологии разбираетесь, дабы понимать, что человек, с вами немало общающийся, от вас хочет. Подруга ваша против? — уточнила она.

— Видимо да, лукавлю. — вынужденно признал я. — И выходит что да, интерес имеет. Но подруга моя, по всему судя, выходит не против. Собственно, почти уверен я, что в отсутствие моё они предаются чтению романов Сафо, — на что Артемида лицом вопрос изобразила. — Нет, против последнего я не против, отдельно оговорено было, собственно, график у меня такой, что воздержания требовать чрезмерно жестоко. С мужами я не смирюсь, — на что Артемида, меня знаючи, покивала. — А так и не узнаю даже.

— Зря, непременно узнайте и побеседуйте, — выдала Артемида. — Не из-за вопроса вашего, и для отношений с Милорадой Поднежевной гармоничных. Ежели желаете их. Но подруга ваша, как вам видится, не против. А в чем проблема ваша?

— В том, — задумчиво хмыкнул я, — что отношения в трио видятся мне несколько неестественными. Но тут я сам понимаю некоторую предвзятость и не то основная причина. Основная — время и силы на партнёра. Не вижу я возможности ещё на одного силы тратить, цель свою отдаляя.

— А цель у вас? — полюбопытствовала Артемида.

— Мира спасение, — честно ответил я.

— Что ж, цель благая, уважения заслуживающая, — ответствовала гетера. — Но в рамках вашей «проблемы» вы весьма узко смотрите. То, что вы оцениваете возможные отношения как время и ответственность — весьма неплохо. А вот то, что почитаете окружающих детьми неразумными, непременного присмотра требующими… Трогательно в чём-то, но неверно, — отрезала Артемида. — Вам самому подчас присмотр нужен, — подмигнула она. — А теперь, подумайте и скажите, как разумному на ситуацию взглянуть стоит?

Посидел я, подумал, челодланью морду свою бестолковую осенил, ну и выдал:

— Ежели рассматривать моё стремление как высший приоритет, но о других не забывая, стоит мне в первую голову мыслить не " сколь я сил потрачу», а «сколь она вложить может». А уже потом, всё взвесив, расчёты выводить. Понять, что хочет она — возможно не постели, а дружбы. Просто не умеет иначе. Или только постели, а мои навязанные «заботы и хлопоты» к бесу не нужны, — выдал я, на что Артемида покивала.

— Вот, более здравый подход. Притом, заметьте — я вас к тому не призываю. Не по нраву вам трио, не желаете его — так сие нормально. Но это вам самому понять и принять надо, как решение, а не отговорки глупые, самообманом созданные.

В общем, выходил я от Артемиды с тяжёлой головой наперевес. И самое раздражающее, что и сам в себе разобраться толком не мог, вот что самое поганое. Так что поступить решил по- мужески: пока в себе разбираться, а активность не проявлять. Встанет вопрос ранее, нежели я сам себя пойму — решать как выйдет. Ну а нет, так и сам знать буду. И с Милой поговорю, а то и вправду бардак.

Впрочем, по возвращении домой Люцины я там не обнаружил (что и не удивительно — служба), да и к нам она более, за время свободных деньков не являлась. Зато диплицикл по теплым денькам выкатил, и с Милой в удовольствие покатались. Да и на вопрос мой она кивнула, ну а детали мне были без нужды. И кивка для размышлений хватало, а как разберусь — так и детально поговорим.

А явившись в должный день на службу, узрел я Лешего в виде почти природном: злонравен, весел, ехиден и злокозненен ко мне без меры.

— Спешу вас уведомить, Ормонд Володимирович, что кончились ваши вольные деньки, — ликовало его злонравие, а на бровь вопросительную пояснило. — Союз Полисов общую доктрину разработал, рамки, границы определены. Начинается нормальная посольская жизнь. Где секретарь вы мой, а не пойми кто, по Миру разъезжающий.

— Для того и служу. — философически выдал я, лишив его злодейство представления. — Поездки по окрестным Полисам? — поинтересовался я.