Простой крестик

Она слышала долгие разговоры и суету под окнами, кто-то охал и причитал, слышала, как приехала и уехала незнакомая машина. Потом все стихло. Девочка так и не решилась покинуть квартиру, чтобы попрощаться с матерью, даже на балкон выйти не смогла, но знала, что мамы больше нет, хотя никто не говорил ей этого, в двенадцать лет все же понимаешь, что невозможно выжить после падения с пятого этажа.

Ей долго казалось странным, что мир продолжил свое существование, ведь он держался только на ней, на маме. После того, как ее не стало, он должен был исчезнуть. Но почему-то все продолжило жить, сама Наташа ходила в школу, получала какие-то отметки, правда теперь она не понимала, зачем ей все это. Для чего нужна учеба, да и жизнь, если той, ради которой делалось все в этом мире, больше не было. Иногда Наташа думала, что это просто сон и на самом деле нет ни ее самой, ни школы, ни этой горы и домов на ней. Стоит только забраться куда-нибудь повыше, сильно зажмурить глаза и весь мир пропадет, а потом надо их резко открыть и тогда вернется старая жизнь, вернется мама. Но она боялась проверять эту теорию, боялась, что все окажется неправдой, поэтому никогда не жмурилась – было страшно.

Поначалу к ним в квартиру приходили разные женщины, в основном соседки, приносили какие-то соленья-варенья или выпечку, а то и просто вареную картошку. Все жалели вдовца с тремя детьми на руках. Но как-то быстро из всех помощниц осталась одна – Ольга Ивановна из соседнего подъезда, жившая прямо за стенкой. Вот из-за этой Ольги Ивановны вчера и разгорелся настоящий скандал между отчимом и Олегом. Парню не нравилось, что соседка стала слишком часто наведываться в их дом, чувствовать себя хозяйкой, а в последнее время еще и ночевать оставалась, будто бы у нее не было точно такой же квартиры прямо за стеной. Как-то очень быстро словесная брань переросла в настоящую драку. Виктор кинулся на пасынка с кулаками. Олег вырос невысоким, но крепким парнем, у него оказалось достаточно силы, чтобы противостоять взрослому мужчине. Когда стекло в двери зазвенело и разбилось, Виктор оставил пасынка и отошел. Олег с ненавистью посмотрел на отчима, накинул куртку и ушел, громко хлопнув дверью. Наташка проревела полночи в подушку, переживая за брата, так и не вернувшегося домой.

Олег провел ночь у друга, жившего в этом же доме. Они дружили с детства, и родители хорошо знали парня, понимая, что в его семье творится что-то неладное, периодически пускали Олега переночевать у них. В последнее время такие ночевки участились, но взрослые молчали, жалея мальчишку. Поначалу они тоже помогали семье Олега, то печенье домашнее передадут, то котлеты, но когда Ольга стала выбиваться из общей группы помощников, отступились. По дому поползли слухи и осуждения женщины, вторгающейся в чужую семью, да еще и настраивающей Виктора против пасынка. Теперь, когда парень был вынужден часто ночевать вне дома, сомнений в низком моральном облике наглой соседки ни у кого не оставалось.

С Ольгой Ивановой – тетей Олей, так ребята называли женщину, Олег был знаком давно, можно сказать, что она дружила с его матерью, хотя мама дружила, пожалуй, со всеми соседями женского пола. Он как-то не сразу распознал в ней захватчицу. Изначально видел в ней женщину, смиренно стоявшую у гроба погибшей.

Он помнил день гибели матери, как если бы он был вчера. Под вечер, выполнив все домашние поручения, он со спокойной душой пошел к этому самому другу, у которого был сейчас. Часов в семь вечера в дверь громко заколотили. На пороге стояли соседские мальчишки, в один голос заоравшие: «Олег! Беги! У тебя мама с балкона упала!». Он кинулся домой, пробираясь через толпу зевак. К этому времени бездыханное тело его матери

положили на носилки и несли к машине. Олег увидел мамино домашнее платье, едва прикрывающее голые ноги, полузакрытые глаза и тоненькую застывшую струйку крови у рта. В это мгновение пришло страшное осознание, что мама не встанет, не улыбнется ему, что ее больше нет. Он разрыдался, зовя ее, кинулся к носилкам, но кто-то сильный схватил его, приговаривая: «Крепись, ты уже взрослый, крепись». Захлопнулась дверь и машина, рыча, уехала, увозя его маму, а он остался сидеть на скамейке перед домом, не понимая, что делать дальше, как они будут жить без нее. Он толком не помнил, что делал, что говорил, как оказался в квартире соседа дяди Коли, повторявшего: «Крепись».

Олег сглотнул слезы. Он не был послушным сыном, учился плохо, часто убегал из дома с друзьями. Но разве он мог представить, что ее вдруг не станет? Сейчас он отдал бы все, только бы она очутилась рядом. Пусть ругает, пусть ворчит и лезет к нему со всякими советами. Только бы, чтобы была жива. Только бы, чтобы была рядом.

«А эта…пришла в наш дом! – прошипел он, ни капельки не сожалея о сделанном и сказанном. – Гадина. Ненавижу! Пусть знает, что это чужой дом. И она в нем никто!»

Вначале он, как и все, называл Ольгу Ивановну тетей Олей, а потом с его легкой руки она превратилась в теть Ольку, а затем уже стала Тётёлькой, так теперь за глаза ее называли и младшие брат с сестрой. А когда Олег увидел, что она перебирает вещи его матери, сортируя их по стопкам: это на выброс, это можно отдать, а это самой пригодится, у него словно крышу сорвало, он стал откровенно ненавидеть ее.

А отчим, как он мог так быстро забыть жену? «Предатель», – крутилось у парня в голове, от этой мысли сжимались кулаки. Какое он вообще имеет право приводить кого-то в мамин дом?

Виктор довольно быстро женился на их матери, без особых ухаживаний, пошли расписались и все. Мужчина переехал в маленькую двухкомнатную квартирку, где женщина жила с двумя детьми. Наверное, она не так уж сильно была влюблена в него, больше желая своим замужеством насолить бывшему мужу, успевшему жениться после развода, доказать, что может быть кому-то нужна, даже с двумя детьми. Когда Виктор появился в их доме, Олег был еще сопливым юнцом и сразу потянулся к отчиму. Тогда мужчина нравился парнишке, пусть был внешне некрасивым, но умным, способным дать дельный совет. Виктор даже не заметил, что перестал обращать внимание на мальчишку, когда у него самого родился родной сын. Олег все понял и отошел в сторону. И все же каждый раз, когда видел мать с отчимом вместе, он недоумевал: почему такая милая, даже красивая женщина остановила свой выбор на сутулившемся мужике с плохими зубами и рано поседевшей бородой.

Вот и сейчас он не понимал, для чего Виктору нужна эта несуразная Тётёлька –длинная, как палка, с невыразительным плоским лицом. Он старался стать отчиму опорой, как только стукнуло восемнадцать, бросил учебу и пошел на работу, отдавая заработанные деньги в семью. Когда Олег понял, что Тётёлька пришла надолго и так просто ее спровадить будет сложно, то стал агрессивным, злым, грубил, дерзил и отчиму, и Ольге. Возможно, он переборщил сегодня, угрожая ей ножом, но ведь на самом деле он не собирался ее убивать, хотел напугать, чтобы она и на пушечный выстрел не подходила к дверям их квартиры. Но женщина оказалась не робкого десятка, мало того, что она умудрилась противостоять крепкому парню, так еще и Виктору нажаловалась, хотя сама была во всем виновата.

Олег вспомнил, как буквально на днях в их с Наташкой комнатку заглянул Мишка и что-то спросил у старшего брата.

– А ты чего там стоишь? – удивился Олег. – Заходи.

Но мальчик остался в коридоре, не решаясь войти:

– Мне запретили входить сюда, – сообщил он.

– Кто запретил?

– Тётёлька сказала, что ты плохо на меня влияешь, папа и запретил.

К горлу парня подкатил противный ком презрения и злобы. Она захватила его дом, мамин дом! Теперь еще и отбирает родного брата!

Олег не собирался сдаваться, пусть бой он проиграл, но война еще не окончена. Лежа на диване в чужой квартире, парень полночи обдумывал план мести.

Наташа слышала тот разговор между Мишкой и Олегом и лишь сжала губы, в этом она так сильно походила на свою мать. Конечно, девочка все понимала: Тётёлька настраивала отчима против брата, да еще и до Мишки добралась. Правда теперь Виктор не был ее отчимом, а считался законным отцом. Она помнила, как писала ни то письмо, ни то прошение какое-то, чтобы показать, что не против удочерения. Девочка не знала, что включает в себя вся эта процедура, но то, что ее родной отец должен был написать отказ, знала точно.