Страница 9 из 44
Без обоза и артиллерии марш занял около трех суток, у всадников с собой ничего лишнего не было, помимо оружия и боеприпасов, имелся лишь запас продовольствия и фуража на неделю. У некоторых охотников, рассчитывавших не столько воевать, сколько разжиться трофеями, такая спешка вызвала недовольство. Часть из них открыто роптали, заявляя, что Серко обрекает их на бесславную гибель, так как такую крепость, как Бар, пытаться взять штурмом бесполезно. Кое-кто во главе с одним из мурафинских мелкопоместных шляхтичей Петром Одинцом, даже прямо заявляли, что намерены возвратиться назад и дальше служить под командой Серко не станут.
Когда до Ивана дошли слухи об этом, он объявил привал и, выстроив полк, сказал:
-Каждый из вас пришел сюда добровольно, никого насильно записываться в охотники не тянули. Но все, кто включен в полковой реестр, теперь обязаны подчиняться законам Войска Запорожского. Первый и наиважнейший из них - это беспрекословное подчинение начальнику в военном походе. За неповиновение полковнику - смерть! За трусость и бегство с поля боя-смерть! Каждый должен эти законы усвоить и строго соблюдать. Вернемся из похода, не захотите больше состоять в полку-дело ваше. А сейчас будет так, как я скажу.
-Да не слушайте вы его, что он нам сделает,- Одинец, широкоплечий, лет тридцати мужчина, ростом едва не с Верныдуба, выехав вперед из строя, обернулся к своим сообщникам,- возвращаемся, паны-браты, по домам и пусть попробует нас остановить!
-Остановить,- рассмеялся Серко недобрым смехом, спрыгивая с лошади,- а зачем мне тебя останавливать? Я тебя, хлопче, убивать буду. А ну спешивайся и выходи против меня. Я безоружный, а ты с саблей. Ну, чего ждешь!
Он сбросил керею и жупан на землю и, оставшись в одной холщевой рубахе, стоял, сложив руки на груди.
Одинец растерялся, не зная, как поступить. Рука его непроизвольно потянулась к затылку. Одно дело покуражиться, затеять ссору, показать себя вожаком перед своими единомышленниками, а совсем другое принять вызов полковника. Добро бы тот вызвал его на поединок, а так с саблей против безоружного выйти ему не позволяла гордость. Но и уклониться от этого странного вызова он не мог, не потеряв навсегда уважение товарищей. После некоторого колебания, Одинец все же спрыгнул с коня и тоже, сбросив верхнюю одежду, стал наступать на Ивана, сжимая кулаки.
-Атакуй с саблей в руках, а то зрителям будет не интересно,- крикнул тот. Он стоял в свободной позе, с непокрытой головой и с нескрываемой насмешкой смотрел на Одинца.
Верныдуб, остановивший своего коня немного поодаль, даже не смотрел в их сторону, так как знал заранее, чем все закончится. Остальные же охотники подъехали ближе, не понимая, на что рассчитывает полковник, казавшийся довольно щуплым по сравнению с великаном Одинцом.
Тот, наконец, достал саблю из ножен и сделал несколько неуверенных шагов в направлении полковника.
-Да, атакуй же ты, черт тебя побери,- крикнул тот,- холодно стоять, замерзнем.
Среди охотников послышался смех. Одинец побагровел и с саблей в руке прыгнул вперед. Точнее, хотел прыгнуть, но вдруг на глазах изумленных зрителей, словно наткнулся на стену и едва не упал назад, с трудом удержавшись на ногах.
Мало кто в этот момент заметил, что взгляд Серко стал тяжелым, словно налитый свинцом, а из глаз его будто заструился поток энергии, не дающий его противнику двигаться вперед. Большинство зрителей подумали, что Одинец споткнулся сам и поэтому едва не упал. В толпе послышались смешки и иронические выкрики. Сам Петро не понял, что происходит, но ему было не до смеха, он чувствовал себя словно в толще воды, когда пытаешься двигаться, но не можешь, и каждый шаг дается с огромным напряжением. Все же он попытался продвинуться вперед, но занеся ногу, чтобы шагнуть, вдруг почувствовал, что оказался в плену какой-то неведомой могучей силы, которая отталкивала его назад, крутила и сгибала вниз, разворачивая все его тело, и почти распластала над землей, не давая в то же время упасть на нее. Он чувствовал себя так, будто какой-то великан игрался с ним так, как кот играется с мышью. Сабля выпала из его ослабевшей руки, корпус наклонился вперед так, что он едва не касался земли подбородком, но почему-то не падал. Его однополчане, столпившиеся вокруг, не понимали, что происходит, но многих охватил суеверный ужас. Некоторые даже стали креститься со словами : "Свят, свят, чур меня!" Внезапно Серко, не меняя позы, сделал резкое движение головой и Одинец, словно подброшенный пинком какого-то гиганта, отлетел на несколько метров назад, ударившись спиной о землю.
-Ну, вот,-спокойно сказал Иван, словно ничего и не произошло,- а ты говорил, что не остановлю. Остановил ведь.
Между тем, Одинец пришел в себя и очумело мотая головой, стал подниматься с земли. В толпе охотников повисла напряженная тишина, все суеверно молчали, столкнувшись с чем-то явно сверхъестественным, не поддающимся рассудку.
-Что это было?- наконец, спросил Одинец, ощупывая себя.- Я шагу не мог ступить, а потом вроде как кто-то дал мне здоровенного пинка прямо под дых и я полетел куда-то. Хорошо хоть кости остались целыми.
-Это тебе повезло,- холодно сказал Серко,- а вдругорядь могу и убить.
Одинец, не особенно блещущий умом, все еще не мог поверить в происходящее.
-Это какая-то случайность,- вдруг упрямо сказал он,- давай опять! Начнем по новой.
-Да что ж ты за настырный такой?- удивился Иван.- Хочешь повторить, давай повторим, только по-другому. Саблей ты меня все равно не достанешь, и пытаться нечего, бери пистоль и стреляй в меня, когда я скажу. Эй, одолжите, кто мне свою саблю?
Охотники не поняли этой странной просьбы, так как на боку у полковника висела его собственная сабля, но кто-то из них тут же протянул ему свою. Серко сбросил рубаху и, обнажив собственную саблю, взял их в обе руки. Мышцы на его мощном, словно перевитом канатами бронзовозагорелом торсе, заиграли, как живые, а сам он внезапно пустился в пляс, приседая и выбрасывая ноги, как в гопаке, одновременно делая опоясывающие весь его корпус движения обеими саблями. Через несколько секунд изумленные зрители перестали их различать, в руках полковника сталь слилась в полупрозрачный мерцающий купол, закрывавший его с головы до пят.
-А теперь стреляй,- прозвучал спокойный чуть насмешливый голос Серко,- только целься лучше.