Страница 20 из 44
- У меня такое чувство,- сказал он, когда они остались одни, - что штурмом нам Збараж не взять. Ляхи дерутся славно, да и Ярема с ними, что тоже немаловажно, правильно сегодня Степка говорил. Я уже сейчас перешел бы к осаде, не хотелось бы казацкие головы задарма класть, да хан лютует. Сам знаешь татар, для них главное-ясырь. Но все равно, чувствую, длительной осады нам не избежать...
Он умолк, прошелся по коврам, устилавшим пол шатра, подошел к столу, где была развернута карта местности и склонился над ней, сделав знак Серко, чтобы тот тоже подошел ближе.
-Вот здесь у Сокаля,- ткнул гетман в карту концом лежавшего на столе кинжала,- король назначил сбор посполитого рушения и сам сюда подойдет с кварцяным войском. А может уже и подошел, достоверных сведений о том, что там делается у нас нет. Нетрудно догадаться, что как только ополчение соберется, Ян Казимир, поспешит на помощь Збаражу. Расстояние от Сокаля до Збаража меньше двухсот верст, это даже для пешего войска, десять дней, максимум, две недели, пути. Вот поэтому мне крайне важно знать обо всех передвижениях короля.
Хмельницкий оторвал взгляд от карты и, глядя в глаза Серко, произнес:
-Тебе с твоим полком тут, в общем, делать нечего, обойдемся без вас. Бери своих людей и отправляйся на разведку. Через каждые два десятка верст организуй конные подставы и сообщай мне все, что связано с королевским войском. Ты должен следовать рядом с королем, словно его ангел-хранитель, но, конечно, чтобы он не догадался, что его пасут. Будешь там моими глазами и ушами...
Действительно, зная привычку панов не особенно торопиться при объявлении посполитого рушения, король Ян Казимир с одним только кварцяным войском, в начале июля выдвинулся к Сокалю, который назначил местом сбора надворных панских команд. Отсюда он намеревался выступить в направлении Збаража на помощь осажденным там войскам Фирлея, однако несколько обстоятельств препятствовали осуществить это намерение. Прежде всего, посполитое рушение собиралось крайне неторопливо, так что к концу июля к Сокалю подошла лишь небольшая его часть. Время шло, кончался июль, ждать дальше становилось бессмысленным.
-Командуйте поход, пан коронный канцлер,- наконец, сказал Ян Казимир Ежи Оссолинскому, заканчивая очередной военный совет,- завтра на рассвете выступаем.
-Но, ваше величество,- попытался возразить князь Корецкий, одним из первых подошедший со своими хоругвями при известии о созыве посполитого рушения,- у нас недостаточно сил. По слухам у Хмельницкого и хана трехсоттысячная орда. Не лучше ли подождать еще, пока не соберется ополчение?
-Ожидая пока наши паны соберутся, можно прождать и до зимы,- резко ответил король.- Пока мы тут стоим в ожидании, те в Збараже гибнут каждый день сотнями.
-Вот в этом и вопрос,- осторожно заметил литовский подканцлер Сапега,- может быть, там уже некому оказать помощь? Возможно, Збараж уже взят штурмом, что не удивительно при таком соотношении сил. Ведь у нас давно нет никаких вестей о том, что там происходит и, где вообще сейчас Хмельницкий и татары.
Наступила тишина. Сапега высказал вслух то, о чем вольно или невольно думал каждый из присутствующих. Даже Ян Казимир не нашелся, что сказать, нервно поглаживая белый кружевной воротник своего камзола.
-Проклятый край,- наконец, в сердцах воскликнул он,- ни от кого ничего не добьешься. Не зря Фирлей в донесении писал, что от местных жителей ни лаской, ни пытками никаких сведений получить нельзя.
-Но и оставаясь здесь.- подал голос Оссолинский,- мы никаких новых сведений тоже не получим. Его королевское величество совершенно прав, надо выступать и двигаться к Збаражу. Если есть хоть один шанс, что Фирлей и Вишневецкий еще держатся, нам нельзя им пренебрегать.
После продолжительных дебатов, было решено оставить Сокаль и двигаться к Топорову, а там уже точнее выяснить ситуацию с положением дел в Збараже, и главное узнать, где находятся Хмельницкий с ханом.
Все время пока король стоял у Сокаля, Иван со своими охотниками кружил вокруг, ежедневно посылая гонцов гетману с сообщениями о том, что происходит в королевском лагере. Для большей скрытности он разделил полк на сотни, направив их в разные стороны от Сокаля, строжайше запретив допускать какое-либо насилие в отношении местного населения, а продукты и фураж покупать только за наличные деньги. В результате он от местных жителей получал подробную информацию о том, что происходит в польском лагере, но поляки даже не подозревали, что рядом с ними постоянно находится целый казацкий полк.
Когда, наконец, тридцатитысячное королевское войско, включая сюда и панов, прибывших по созыву посполитого рушения, выступило из Сокаля, охотники Серко двигались с обеих сторон от него параллельным маршем, что само по себе было нетрудно, так как передвижение королевского войска чрезвычайно замедляли разливы рек и речушек, которых в этих местах было великое множество. Наконец, поляки добрались до Топорова, где король решил сделать остановку, давая отдых своему войску и желая точнее выяснить ситуацию со Збаражем.
Тем временем после ухода Серко сражение под Збаражем не прекращалось. Каждый день продолжался артобстрел польских позиций, каждый день новые сотни казаков наполняли своими телами ров перед валом, опоясывающим польский лагерь. Наконец. видя бесполезность попыток овладеть Збаражем штурмом, хан пустился на хитрость, вступив с осажденными в переговоры. Поляки воспользовались полученной передышкой, однако уже через неделю ввиду их безрезультатности переговоры были прекращены. Как и следовало ожидать, разрыв переговоров ознаменовал новый штурм, только в этот раз ночной. Однако поляки за время перемирия усилили оборону на валах и, хотя казаки с татарами всю ночь пытались их захватить, штурм был отбит, несмотря на огромные потери, как и все предыдущие. Когда хану доложили о том, сколько его воинов погибло, Ислам- Гирей впал в бешенство и вызвал к себе гетмана. "Ты вчера обещал привести мне всех ляхов связанными за шею,- кричал он ему в приступе ярости,- а вместо этого подвергаешь меня позору такими огромными потерями. Знай же, если в течение трех дней не одолеешь ляхов, то сам пойдешь на веревке в Крым вместе со своими людьми!"
Возвратясь в свой табор, Хмельницкий собрал казаков и передал им слова хана. Они произвели ожидаемое впечатление, так как мало кто сомневался, что Ислам- Гирей способен выполнить свое обещание. По совету генерального обозного Чарноты срочно начали сооружать гуляй-городки- большие передвижные сооружения из бревен на деревянных катках, внутри которых были оборудованы пушечные порты. Такие сооружения никогда раньше казаками при штурме замков не применялись, но в данном случае можно было рассчитывать, что с их помощью удастся подобраться ближе к валам. Когда все было готово, казаки подвели гуляй -городки под самые шанцы осажденных, открыв из них пушечный огонь, в то время как с боков на поляков обрушилась казацкая конница и татарская орда. К счастью для поляков, пошел густой дождь и наступила темнота, но и после этого битва не прекратилась, а наоборот, штурмующие уже взобрались на самые валы. Вновь поляков охватила паника, послышались крики о необходимости отступить и спрятаться за каменными стенами замков, но положение спас все тот же князь Иеремия, вставший на пути дрогнувших солдат с оголенной саблей в руках. Обращаясь к тем, кто намеревался прятаться в замках, он кричал: " Кто тронется с места тот или погибнет, или убьет меня! На раны Иезуса, не дадим врагу победить, лучше умрем тут!" Остановив едва не ударившихся в бегство шляхтичей, он с Дмитрием Вишневецким организовал контратаку, сумев отбросить казаков от валов, а набежавшие челядины с факелами в руках, несмотря на дождь и слякоть, подожгли гуляй-городки.