Страница 7 из 15
– Что там происходит? – спросил Лейбович.
– Кажется, сбили “Гинсборро”.
– Что?!
– Фрагментация не подтверждена, но попадание двести пятидесятым калибром…
– О господи, а крейсера мы послали в яко бы их тыл! Пипец. Я идиот.
– А вот теперь вы сдохнете! – проорала Рамота, что тоже услышали все, и аргентинцы, и англичане. И бывшая “Галадриэль” сорвалась с места с ускорением, которого не выдержал бы никакой истребитель. Энрике Кортасару, уже готовому отстреляться по “Ахиллесу”, осталось только наблюдать, ведь этот не то линкор, не то уже непойми что, был просто-таки везде. Рамота дергала его, как сумасшедшая. Прыгала через гипер на какие-то десятки километров, что вообще-то считалось даже теоретически невозможным. И постоянно стреляла. Броня британского линкора ее интересовала не сильно, поскольку “уложить” пару серий в пять попаданий каждая строго в одну точку для нее явно не составляло труда. Через три минуты она сделала из линкора решето. Через три с половиной от британцев поступило сообщение о капитуляции. Через четыре линкор, получив наконец прямое в реактор, взорвался и развалился на куски. И тогда Рамота вышла на связь.
– Где их главная планета?
– Рамота, нет, – ответил Энрике, понимая, что бой закончен, а начинается – дипломатия.
– Они убили моего сына. Где их планета?
– Рамота, паркуй свой корабль, бой окончен. И тащи свою задницу сюда, на “Бельграно”, надо поговорить.
– Где они?
– Где бы они ни были, ты офицер эскадры, а я – командир этой самой эскадры. Нам надо поговорить. Возьми с собой Менолли, ведь когда ты “отключишься” от корабля, я не смогу тебя слышать. Но пойми, это приказ. Выполни его… Пожалуйста.
– Хорошо. Я понимаю. Я приду.
– Спасибо, Рамота.
Переключившись на “совсем уж общую”, Кортасар обратился к английским крейсерам.
– Так, все всё видели? Теперь объясняю: шансов нет не только у вас. Их нет и у ваших планет. Вашей капитуляции недостаточно, вся Британия должна сдаться Аргентине. Передайте там своему начальству. Мы не будем вас оккупировать, это обещаю, но капитуляция должна быть безоговорчной. Срок – четверть часа.
– Как четверть часа?! – раздался чей-то вопрос.
– А вот так. Если ваш король не подпишет капитуляцию через пятнадцать минут, я отменю приказ, данный мной пилоту бывшей “Галадриэли”, а потом – ну вы сами видели. Вы убили сына этого самого пилота, и теперь ваша жизнь – в смысле, жизнь вообще всех британцев – никакого значения для него не представляет.
– Но мы же все люди, сэр, помилуйте! Как – за четверть часа?!
– Мы-то с вами люди, а вот упомянутый мною пилот – нет. Так что крутитесь как хотите.
– “Нет”? То есть это – не человек?
– А Аргентина уже давно многорасовое государство, – соврал Энрике.
– Мы сейчас же свяжемся с командованием.
– Уж поспешите, будьте так любезны.
– Энрике, тут еще Кончите есть что сказать. Но только тебе и может быть Яниву, а не всем, – заметил Дюпон.
– Переключаю, слушаю.
– Энрике, – начала Кончита, – Напугай их еще больше. Уж не знаю как, но напугай. Надо, чтобы они не отправились за нами. Надо, чтобы они были заняты вычищанием дерьма из собственных штанов и вообще перестали обращать на нас внимание.
– А мы тут таки что, куда-то отправляемся? – удивился Лейбович.
– Именно. И довольно скоро, – ответила Кончита, – И еще и довольно далеко. В тылу должны остаться либо удирающие трусы, либо… Трупы.
– Так, – ответил Лейбович, который прекрасно умел делать вид, что во всем сориентировался, когда на самом деле ничего, как и сейчас, не понимал, – Я сейчас толкну речь, вы меня не прерывайте.
Тут же он включил общую, как бы совершенно случайно сделав это так, чтобы слышали и британские командиры. Ну ошибся впопыхах, с кем не бывает!
– Приказ по эскадре, – заявил Лейбович, – Готовность к бою и походу. Отдельный приказ пилоту сверхтяжелого истребителя: временно выйти из состава эскадры. Задача: в случае неисполнения противником ультиматума, уничтожить все борта противника, а потом отправиться на Нью-Уолш и “положить” гиперторпеду в ядро планеты.
– О господи, два миллиарда человек! – послышался панический голос кого-то из англичан.
– Какая тебе-покойнику будет разница? – резонно спросил другой.
– Приказ понятен, готова к исполнению, – раздался какой-то потусторонне-холодный голос Рамоты.
– Это еще и женщина! Теперь всё, мы все покойники. Мужик бы может еще и остановился, – сказал тот же “паникер”.
– Да погоди еще, может удастся сдаться! – сказал кто-то еще.
***
– Обращение по частному каналу, сёгун.
– И кто же осмелился меня беспокоить, Акаги?
– Король Швеции, сёгун.
– Король? Сам? То есть – лично?
– Именно так, сёгун.
– Что ж, соединяйте. Раньше он никогда не обращался лично. Интересно.
– Соединяю, сёгун.
– Ваше величество Бернадот?
– Да, ваше величество Токугава. Однако для вас, моего венценосного брата, я Олаф, если позволите.
– Несомненно позволю, и – рад личному знакомству! Мое имя Асахи, называйте меня так, прошу вас.
– Благодарю и польщен. Как вы понимаете, Асахи, у меня есть что сказать вам, причем до такой степени, что лучше бы нам встретиться.
– Удивлен, Олаф!
– Вы еще больше удивитесь, услышав мою историю. Но рассказывать ее я бы предпочел все-таки не по связи, пусть и защищенной.
– Даже так, Олаф?
– Даже так, Асахи.
– А знаете что? Насколько мне известно, ни императоры, ни сёгуны Японии никогда не посещали Швецию. То есть вообще никогда. Как насчет организации моего официального визита к вам? Я бы, если честно, был непрочь развлечься подобным образом.
– Что ж, короли Швеции тоже никогда не посещали Японию, но… Вы предложили первым. Примем вас со всеми почестями! Меня же, на самом-то деле, интересует лишь разговор “без лишних ушей”. Разговор именно с вами.
– Отлично! Может быть, и о поставках вашего зерна наконец-то договоримся.
– Асахи, о чем вы?! Все избытки нашего зерна – и так, считайте, ваши!
– Да? Тут я еще раз спрошу – даже так, Олаф?
– И я опять отвечу – даже так. Ждем вас, ваше величество.
– Уже отправляюсь, ваше величество. Вы меня заинтересовали.
***
– Рамота, ты меня прости. Пожалуйста прости. И меня лично, и все это трахучее “человечество”. Всех нас, в общем.
– Янив, за что? Ну то есть за что именно ты просишь прощения? Не понимаю.
Несмотря на отсутствие Менолли, адмирал Лейбович и Рамота тихо напивались в пустом на этот момент баре “Гинсборро” и прекрасно друг друга понимали. Так ведь тоже бывает.
– Рамота, ты не понимаешь? Да не гони, – сказал уже изрядно набравшийся Лейбович, – Принеся твоему народу галактику, принеся ему будущее, мы принесли ему и войну. В этой войне погиб твой сын, кто знает, кто погибнет еще? Война – дерьмовая штука. Мы-то за века просто привыкли. А вам вот – взяли и выдали. Говнюки мы, Рамота.
– Общаясь с вами, я поняла одно: убивает не оружие, убивает тот, кто держит его в руках. Человек. Ну или дракон. Кто угодно. Когда мы начнем расселяться по галактике – с вашей, кстати, помощью, – мы можем встретить и других врагов. Тех же хищников, ну или я не знаю. Нет вероятности, что все, кого мы встретим, будут нас любить как… Как Менолли. Поэтому для общения с людьми нам нужны… Боевые корабли.
– Они уже строятся! Скоро будут готовы.
– А для общения со всеми остальными нам нужно оружие, более мощное, чем наше собственное.
– Оружие – для общения?
– А что, люди когда-то общались иным способом? Даже между собой? А если пытались – долго ли они прожили?