Страница 29 из 37
Другой современник, В. Б. Станкевич, по приезду в Петроград обнаружил, что тот уже был мёртвым, безнадежно мёртвым городом. Мемуарист отметил, что Петроград, занесённый снегом, но чистый и опрятный, производил впечатление спокойного кладбища, где жители были лишь сторожами, недовольными своей должностью, но не приискавшими ещё новой службы.[608]
К лету 1919 году положение петроградцев стало поистине катастрофическим. Иностранная интервенция и форсированное наступление армии генерала Н. Н. Юденича делали продовольственное обеспечение осаждённого города едва возможным. 10 июля в советской печати было опубликовано отчаянное обращение Григория Зиновьева „Шлите хлеб в Петербург“. Высокопоставленный коммунист обращался ко всем Губернским Продовольственным комитетам, Советам и армиям хлебных губерний за помощью. Зиновьев признался, что город остался без хлеба, а „голод стал опаснее белогвардейцев.“[609]
Зиновьев с горячей просьбой просил прибегнуть к революционным мерам и экстренно слать в город маршруты: „Только тогда мы сможем спасти Петербург.“[610] Результат оказался неутешителен. Голод разрастался. По мере возможности жители Петрограда ездили за город в поисках продуктов, в Петрозаводск, Гатчину, Псков и другие населённые пункты. На железнодорожных станциях люди бегали по домам, пытаясь отыскать какую-нибудь пищу. Но найти почти ничего было нельзя. Голод в деревнях усиливался.[611]
Москва также сильно страдала. Показательной для того времени стала реакция населения на московский пожар 2–3 июля 1918 года. Пожар этот ещё больше ухудшил расстройство столичного снабжения. В результате возгорания на Симоновских складах сгорело огромное количество зданий, вагонов и товарных складов, где хранились богатые запасы керосина, хлопка и продовольственных продуктов. Сильный пожар сопровождался взрывами баллонов с кислотами и эфирными веществами.[612],[613]
В своём дневнике от 6 июля москвич Никита Окунев записал: „Все спрашивают друг друга (и меня спрашивали так, и я спрашивал многих) – 'Да когда же всё это кончится? “[614]
К зиме 1918–1919 года столица, как и Петроград, производила на приезжих неизгладимое впечатление. Политический деятель В. Б. Станкевич вспоминал, что Москва была лишь искажением прежней Москвы. По выражению политического оппозиционера, следы прежней, бойкой, смышленой, энергичной жизни и предприимчивости, дела и работы виднелись ещё на каждом шагу. Но, по словам Станкевича, всё это было уже побеждено, валялось, как трупы на неубранном поле сражения: „А над всем этим уже высились надгробные надписи: 'Советская лавка № такой-то', а в лавке сиделец-чиновник, стойко выносящий мороз нетопленного и почти пустого, без товаров, помещения.“[615]
В 1919 году Центральное Статистическое Управление (ЦСУ) провело обследование питания городского населения РСФСР. Изначально обследование предполагалось распространить на 158 поселений. По 18 городам в условиях военного времени материала в центр или не поступило, или он не был разработан вовсе. В список обследуемых городов вошёл Петроград, Москва, Новгород, Самара, Вятка, Иваново-Вознесенск, Калуга и Казань. Результаты обследования ЦСУ методом анкетирования оказались на редкость плачевны.[616]
В своём докладе Всероссийскому Съезду Статистиков в 1919 году исследователи обнаружили, что современное питание было не только недостаточно. Оно было также крайне однообразно и резко изменилось в своем составе по сравнению с довоенным временем. Потребление картофеля сильно увеличилось: от двух до четырёх раз. Потребление же остальных продуктов резко сократилось.[617]
Согласно данным исследования, потребление хлеба и мяса с рыбой упало примерно до половины среднего довоенного потребления беднейших рабочих артелей. Потребление жиров сократилось до одной пятой прежней величины. Авторы доклада заключили: „Таким образом, крайне скудное питание современного горожанина отличается также своею грубостью и однообразием даже по сравнению с питанием самых непритязательных рабочих, столование которых обходилось в среднем 18 коп. в день.“[618]
Исследователь А. Е. Лосицкий пришёл к следующему выводу. По его мнению, питание в городах было крайне недостаточным и могло быть названо в среднем всего лишь „поддерживающим“ питанием. Учёный заключил, что если население городов этой полосы в массе производит какую-либо работу, то это делается за счет расщепления белков своего тела, за счет своего собственного исхудания.[619]
Степень продуктового краха, бестоварья и рост цен сильно варьировались в зависимости от региона.[620] Потребление деревни сильно отличалось от потребления города. В городах распределение и ценообразование были связаны с географической близостью к хлебопроизводящим губерниями. Потребительские нормы определялись классовой иерархией Совнаркома.[621] Впрочем, и относительно привилегированные группы вроде рабочих сильно недополучали товары первой необходимости.
Даже дневное потребление пшеничного и ржаного хлеба на душу населения в Москве, Туле, Саратове и Оренбурге заметно разнилось. Более того, соотношение видов хлеба в различных экономических группах в пределах одного и того же города колебалось. Как отметил автор одного исследования о потреблении городского населения, в каждом городе намечалась своя амплитуда колебаний, отличающаяся от амплитуды другого города.[622]
Жизнь в советском государстве превратилась в неустанную борьбу за существование. В феврале 1918 года Евгений Лундберг вспоминал, что обиход становился всё тяжелее. Писатель жил вторую неделю почти без хлеба, на одной конине и капусте. Он писал: „Утром слабость, трудно поднять голову. До сих пор никто из нас не знал, что такое хлеб, сахар, масло.“[623]
Среди деревенского и беднейшего городского населения на почве недоедания стала развиваться цинга и другие заболевания. Даже относительно благополучная Калужская губерния, как и сама Калуга, по сообщению комиссара по продовольствию, переживали невыносимый продовольственный кризис. Толпы голодных людей осаждали уездные и волостные Советы с требованием хлеба.[624]
После месяцев пищевого истощения голод не прекращался даже после принятия пищи. При виде улиц у людей порой создавалось впечатление, что всё тихо и прилично. Но кажущаяся безопасность была иллюзорна. Очевидцы признавали, что вокруг было тихо только потому, что население слишком изголодалось, чтобы бунтовать, и воры слишком отощали, чтобы заниматься своим ремеслом.[625]
Вспоминая октябрь 1918 года, поэт П. Г. Антокольский писал, что все были одинаково бедны и голодны, как волки зимою.[626] Другой современник отметил, что люди сжились с голодом, как хромой с хромотой. По словам наблюдателя, „люди были погружены в голод, как рыба в воду, как птицы в воздух.“[627]
608
Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 339
609
Деревенская коммуна. 10 июля 1919, № 152 (260). стр. 3
610
Деревенская коммуна. 10 июля 1919, № 152 (260). стр. 3
611
Ковалевский П. Е. Дневники. Т.1. 1918–1922, Европейский дом, СПб., 2001, стр. 38-39
612
Драбкина Елизавета, Чёрные сухари, Советский писатель, Москва, 1976, стр. 178-179
613
Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 194
614
Окунев Н. П. Дневник москвича 1917–1920, Т.1, Военное издательство, Москва, 1997, стр. 195
615
Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 339
616
Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 3-15
617
Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 13
618
Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 13
619
Состояние питания городского населения СССР 1919–1924 гг. (по данным периодических обследований питания населения, произведенных Отделом Статистики Потребления Ц. С. У.), ЦСУ, Москва, 1926, стр. 20
620
Чуковский Корней, Дневник 1901–1921, ПРОЗАиК, Москва, 2012, стр. 254
621
Кабо Р. М. Потребление городского населения России (По данным бюджетных и выборочных исследований) / Под редакцией и со вступительной статьёй Г. Шуба, Москва, 1918, стр. 12-13
622
Кабо Р. М. Потребление городского населения России (По данным бюджетных и выборочных исследований) / Под редакцией и со вступительной статьёй Г. Шуба, Москва, 1918, стр. 41-41
623
Лундберг Е. Г. Записки писателя. 1917–1920. Том I, Издательство писателей в Ленинграде, Ленинград, 1930, стр. 123-124
624
Вечерняя заря. 24 февр. (09 марта) 1918, № 45. стр. 3
625
Станкевич В. Б. Воспоминания, 1914–1919, Издательство И. П. Ладыжникова, Берлин, 1920, стр. 340
626
Антокольский П. Г. Собрание сочинений в 4 томах. Том 4, Художественная литература, Москва, 1973, стр. 41
627
Шкловский Виктор, Собрание сочинений. Том 1: Революция / сост., вступ. статья И. Калинина, Новое литературное обозрение, Москва, 2018, стр. 299-300