Страница 6 из 17
«Оставь её! – мысленно приказал лорд Бавор и скрипнул зубами от нового приступа боли. – Она не принадлежит к моему роду. Делай своё предсказание и убирайся!»
«Я пришла не к тебе, – прошелестел тихий женский голос в его голове. – Хотя у меня действительно есть для тебя предсказание. Тебя не смогут исцелить никакие лекарства и снадобья. И когда в замок прибудет колдун, за которым твоя воспитанница отправила посыльного в Гоотарн, он тоже зря потратит драгоценное время. Лучше тебе уже не станет, дальше будет только больнее. Ты будешь лежать здесь и умирать медленно и мучительно, пока мой гобелен не обратится в прах. Он соткан на магии крови, но связан не только с твоим родом. В нём переплетены нити тысяч судеб людей, о которых ты, возможно, даже никогда не слышал. Магия долго сохраняла прочность этих нитей, но время безжалостно ко всему, что создано руками человека. Полотно разрушается. Вчера в нём оборвалась одна единственная ниточка, преждевременно отняв чью-то жизнь и заставив тебя страдать. Каждый приступ боли, которую ты испытываешь – это ещё чьи-то внезапно оборванные жизни. Твои мучения могут продолжаться годами, пока не останется ни одной целой нити. Только тогда ты умрёшь. Такое предсказание ты хотел услышать?»
«Нет, это не может быть правдой! Уходи! Оставь меня и мою семью в покое! Я готов умереть хоть сейчас, только пусть это закончится!»
«Я не могу изменить действие магии, Бавор Рионский, она от моей воли не зависит. Мне так же больно, как и тебе, потому что я имею куда более сильную связь с этим полотном. Но я знаю, как можно исправить происходящее. Гобелен нужно переткать, заменить в нём старые нити на новые, и тогда всё прекратится. Алимея поможет мне сделать это».
«Его нужно уничтожить, и тогда всё это точно прекратится!»
«И лишить тем самым жизни тысячи людей? По-твоему, я для этого оберегала полотно четыреста лет?»
«Оберегала? Ты – проклятие нашего рода! Это всё из-за тебя! Убирайся отсюда!»
Тело лорда Бавора выгнулось от очередного приступа боли. Он застонал и почувствовал, как заботливые руки воспитанницы касаются его лица, вытирая влажной тканью выступивший на лбу пот.
«Я не к тебе пришла, Бавор Рионский. И я не спрашиваю твоего согласия или разрешения на то, что задумала сделать. Не понимаю, зачем я вообще потратила время на то, чтобы что-то тебе объяснить».
Он услышал испуганный вскрик Мэй, вцепился в простыни и с трудом разомкнул непослушные веки. Спальня была пуста. Лорд Бавор снова громко застонал, но в этот раз не от боли, а от отчаяния.
– Кто ты такая? – Мэй оттолкнула холодную руку, удерживавшую её запястье, и отпрыгнула назад, к кровати старого лорда.
Перед ней стояла высокая стройная женщина в длинном платье из тёмно-зелёного бархата. Её чёрные с редкой проседью волосы были собраны в высокую сложную причёску, каких уже давно никто не носил. Кожа была настолько бледной, что казалась бескровной. А лицо… Мэй была уверена, что раньше где-то уже видела эти тонкие губы, высокие скулы и большие карие глаза.
– Мы знакомы? – подозрительно сощурилась девушка, не дождавшись ответа на свой первый вопрос. – Что вы делаете в покоях моего деда? Кто вас сюда впустил?
– Тому, кто способен ходить сквозь стены, не нужно спрашивать разрешения войти у тех, кто охраняет дверь, – грустно усмехнулась незнакомка. – И этот человек тебе вовсе не дед, Алимея. Впрочем, ты и сама это прекрасно знаешь.
– Вы… – Мэй бросила быстрый взгляд на портрет над камином и почувствовала, как на затылке зашевелились волосы. – Вы и есть Рионская Дева? Хейлия Ра-Фоули?
– Моё имя Эйридия. Хейлия Ра-Фоули была моей матерью.
– Но в легенде говорится…
– Легенды, девочка, придумываются для того, чтобы скрыть истинное положение вещей. А ты, оказывается, храбрая. Не визжишь, не падаешь в обморок, не швыряешься в меня всем, что под руку попадёт. Даже не дрожишь, хотя я чувствую твой страх. Мне это нравится.
Женщина прошуршала юбками через всю комнату и присела на узкую мраморную скамью, которой в этих покоях никогда не было. Впрочем, здесь много чего раньше не было, а то, что было, постепенно меняло свои очертания и исчезало. Открыв рот, Мэй наблюдала за тем, как узкое стрельчатое окно расползлось во всю стену и растворилось в воздухе, превратившись в открытый арочный проход на террасу, огороженную высокой балюстрадой.
«Это сон. Так не бывает…» – мелькнуло в голове, когда комната начала растягиваться в длинную галерею, стены которой были выложены белым мрамором и сплошь покрыты пёстрыми гобеленами, а на месте кровати с балдахином зажурчал фонтан, где плавали разноцветные рыбки.
– А ну прекратите немедленно это колдовство и верните меня назад! – нахмурилась Мэй.
– А командуешь ты так же, как и все… Присядь, Алимея, нам нужно поговорить. – Эйридия кивнула в сторону скамьи напротив. – Обещаю, что верну тебя обратно к несчастному старику сразу же после того, как ты выслушаешь меня.
– А если я не желаю вас слушать?
– А подарить Бавору Рионскому ещё несколько лет жизни ты хочешь?
Мэй немедленно села. Она готова была выслушать десяток призраков, если это могло помочь избавить дедушку от страданий.
– Вот и хорошо, – улыбнулась женщина. – Я не задержу тебя надолго. Просто объясню суть происходящего, а потом ты сама решишь, хочешь знать больше или нет. То, что ты видишь вокруг – это мой дом. Он действительно стоял на том же самом месте, где сейчас высится замок Рион. Моя мать Хейлия действительно была прорицательницей. И она правда предсказала смерть королевских отпрысков, за что поплатились жизнями все члены моей семьи. Только моей семьи. Легенда говорит, что убиты тогда были все, кто жил в городе, но это не так. Их дома сожгли, но другого вреда ни в чём не повинным людям не причинили. Они сами ушли отсюда, потому что считали эту землю проклятой.
– Из-за того, что на ней жила колдунья, которая предрекала смерть?
– Именно. Только колдуньей она не была. Моя мать умела читать судьбы, но никогда не навлекала бед на чужие головы.
– Да, я помню: «Она садилась за свой станок, брала в руки тонкую нить и ждала, когда сама судьба начнёт создавать полотно, на котором будет написано то, что предначертано платившему за пророчество…» – процитировала Мэй слова легенды, которую в замке Рион знал наизусть каждый.
– Нет, девочка, это происходило не так. Видишь все эти гобелены? – Эйридия указала на многочисленные полотна, покрывавшие почти каждый дюйм длинной стены. – Все они вытканы из шерсти фьорагов, а не овец. Шерсть этих латернонских псов длинная и мягкая, как шёлк. Она чёрная, и её нельзя окрасить или осветлить. Мои предки ткали из неё самые обычные полотна в две нити. Ткань получалась гладкой, лёгкой и блестящей, но абсолютно чёрной. Кто угодно мог выткать такое полотно, но его секрет был подарен богами только нашему роду. Для того, чтобы на ткани появился рисунок, нужно было всего две капли крови: одна того, кто хочет знать свою судьбу, а вторая – провидицы из рода Ра-Фоули. Стоило этим двум каплям упасть на полотно, как нити тут же начинали жить собственной жизнью. Они меняли цвет, перекручивались, сплетались в замысловатые узоры, и тогда появлялся рисунок. Потом к работе приступала прорицательница. Она читала человеческие судьбы по хитросплетениям нитей в этих картинах. Чтобы скрыть эту тайну, мы ткали из обычной овечьей шерсти копии получившихся полотен, которые и отдавали заказчикам вместе с их пророчествами. Оригиналы всегда хранились здесь, в этом доме, поскольку у них было ещё одно свойство – если уничтожить гобелен, в тот же день оборвутся жизни всех, чьи судьбы были по нему предсказаны. Представляешь, сколько это жизней, если пророчества касались многих поколений?
– Зачем же вы делали эти предсказания, зная, насколько они опасны?
– Род Ра-Фоули занимался предсказанием судеб испокон веков. Это очень выгодное занятие, поэтому мои предки были не особенно щепетильны в отношении последствий. Но провидицы рождались не в каждом поколении. До моей матери кровь предсказательницы была только у её пра-прабабки, поэтому некоторое время наша семья занималась просто ткачеством. Когда выяснилось, что мама унаследовала этот дар, её никто не спрашивал, хочет она делать предсказания или нет. Жадность, девочка, часто толкает людей на дурные поступки. В нашем доме постоянно случались ссоры из-за цены на пророчества. Моя мать хотела оградить любопытных от опасных последствий и поэтому всегда назначала непомерную цену в надежде, что человек откажется. Отец и другие родственники ругали её за это, потому что хотели больше богатств, чем имели. Король Эрард, будь он трижды проклят, заплатил за предсказание отцу, потому что мама не хотела принимать его заказ. Он избил её тогда до полусмерти и пригрозил, что свернёт шею мне, если она откажется сделать то, за что уже был получен аванс. Обещанное королём богатство застило ему глаза…