Страница 2 из 31
Бокс – лучшая школа жизни
(c) Джек Лондон
1
Эта история началась на центральной улице города Унгены, в 1962 году. Здесь, в трёхкомнатной квартире, двадцатипятилетний инженер делает предложение своей возлюбленной, молодой студентке педагогического вуза. Первые несколько лет брака эти двое были примером для каждого молодого человека в городе, особенно после того, как их фотографию напечатали в одном из выпусков местной газеты.
Это произошло совершенно случайно: пока молодожены ворковали на балконе второго этажа, их заметил местный фотограф. Ничего не сказав, он притаился (наверное, за ветвистым виноградом), сделал снимок и ушел незамеченным. Кадр получился отменный: высокий брюнет аристократичной внешности нежно поправлял вьющиеся локоны своей возлюбленной. Она опиралась руками на кованую решетку с красивым орнаментом и улыбалась мужу. Всё это на фоне листьев винограда. Когда фотография попала в газету, эта пара сразу же стала негласным символом любви, а сам снимок – унгенской версией «Похищения Психеи».
Время шло, мужчина стал лучшим архитектором города, а женщина – уважаемой учительницей. Настало время для новой фотографии – на этот раз с ещё одним лицом. На месте этого лица муж видел пухлую мордашку мальчика, а жена – розовое личико девочки. Но детей у них не было. Никто не разбивал предметов, не разрисовывал стен и не плакал по ночам. В итоге царящая в доме тишина превратилась в адское безмолвие, и супруги уже не могли спать спокойно. Чтобы избавиться от этого дьявольского парадокса, муж напивался перед сном, а жена, которую отвращал запах алкоголя, просто смирилась с бессонницей. Да и что толку спать, если вместо этого можно всю ночь грезить о маленькой дочурке с розовыми щёчками. Правда, жене не всегда удавалось спокойно мечтать из-за разборок с пьяным мужем. «До сорока лет я удочерю девочку», – говорила она себе и продолжала терпеть унижения, измены и побои своего мужчины.
Мечты об удочерении так и не сбылись, потому что супругам, после тринадцати лет тщетных попыток, удалось зачать ребёнка. Нетрудно догадаться, как отреагировала на эту новость будущая мать, и как отреагировало зоркое советское общество, способное увидеть пошлость даже в ангеле, если тот случайно упадёт с небес.
Жене не было дела до сплетен, да и муж, как показало время, изменился. Он больше не унижал супругу и даже проявлял искорки заботы. В представлении жены, эти искорки были залогом будущего семейного очага, но не тут-то было: после шести месяцев молчания, из тела сухопарого инженера вылез настоящий зверь, подпитанный алкоголем и колкими замечаниями собутыльников насчёт «волшебной беременности».
Вся накопленная ярость была выпущена в одном убийственном порыве. Целую ночь беременная женщина бегала из комнаты в комнату, кричала и безуспешно пыталась доползти до открытого окна, чтобы позвать на помощь. Когда муж настигал её, она обхватывала живот обеими руками и терпела побои. Затем мужчина успокоился. Он пошел спать, а жена валялась на кухне с разбитым лицом. Услышав его храп, она поднялась на колени и на цыпочках вышла из квартиры. В одной ночнушке женщина похромала в сторону восходящего солнца, где находилась больница.
На полпути её подхватил милицейский «Уазик» и повёз в травматологию. Попытки допроса не увенчались успехом: женщина отвечала коротко и невнятно, в словах чувствовалась паника. Чем дольше они ехали в машине, тем страшнее были картины, списанные с реальности и дорисованные её воображением: женщине чудилось, что муж бил не её, а их новорождённую дочь. В одной из сцен жена лежала на полу перед кухней, будто парализованная, в то время как здоровый садист избивал грудного ребёнка на кухонном столе. Мать видела, как лицо плачущей девочки покрывалось синяками, как пухлые губки рвались и из них брызгала кровь, а когда муж швырял дочь на пол, она слышала хруст миниатюрных рёбер.
Галлюцинации сломили женщину. В кабинете у врача она захлёбывалась в слезах и чуть ли не теряла сознание. Всё было как в тумане. Она не слышала, как врач диагностировал перелом носа и вывих левой ноги, однако два слова донеслись до неё чётко: «Надо рожать».
–Что, что вы сказали?
–Я говорю, рожать надо, Наталья Максимовна, – подтвердил доктор.
–А ребёнок… что будет с ним? Я ведь ещё на седьмом месяце…
–Да не переживайте вы, здесь знаете сколько семимесячных рождаются? Так что вы уж погостите у нас пару дней, а потом можете и домой возвращаться.
Женщина действительно ожила, вплоть до того, что по дороге к своей койке она уже почувствовала лёгкие схватки.
Через пять часов родился ребёнок. Это был мальчик. Мальчик с пухлыми щеками, которого когда-то хотел муж. После тщательного осмотра врач не обнаружил ни единого изъяна у новорожденного, и мать вздохнула с облегчением. Оставалась одна проблема: как назвать малыша? В мирные времена супружества родители решили разделить эту задачу между собой: муж должен был придумать имя мальчику, а жена – девочке. Но теперь, когда супруг потерял право на отцовство, нужно было думать самой. Тогда мать пошла на хитрость: она назвала сына «Викентий», но всегда ласково сокращала это имя как «Вика».
На следующий день пришли милиционеры. Те самые, которые подобрали её, идущую по улице с окровавленным лицом. На этот раз допрос прошел удачнее: женщина описала акт домашнего насилия в мельчайших подробностях. Новоиспечённая мать подошла к этому вопросу серьёзно – никакого волнения, никаких слёз. Оно и понятно, ведь задетое женское самолюбие перекрывал материнский инстинкт. Женщина знала, что её муж опасен, а значит, от него следует избавляться. Выйдя из больницы, она завела уголовное дело, тем самым заставив мужчину подписать документы о разводе и отказе на отцовство. Он не сопротивлялся, даже отказался от имущества, уволился с работы и уехал куда-то на Украину.
Надо сказать, что с ролью матери Наталья Максимовна справилась почти безупречно. Я говорю «почти», потому что навязчивая идея о розовощёкой девочке всё ещё не давала ей покоя. К счастью, проявлялась эта идея только в мелочах. Например, многие горожане удивились, когда заметили косынку на голове маленького Викентия. Ещё больший эффект вызвала его щегольская коляска с бантиками по бокам и розовой подушкой. В некотором смысле у Натальи Максимовной был повод для гордости: ведь такой роскошью не обладала ни одна девочка в Унгенах.