Сопротивление

— Более семи тысяч лет. Конечно, для нас время идет по-другому, но около того.

— Почему сейчас?

— Потому что пришло время. Ты забыл, кто ты. Как и то, что твоя жизнь — всего лишь очередная игра. Поэтому пришлось играть по твоим правилам. Ты пытался сбежать от меня тысячи тысяч раз: перерождался в новые оболочки, примерял новые роли, создавал другие реальности, запутывал меня. Но всё равно я тебя находил, потому что в каждой игре есть начало и конец. Это неизбежно.

Я почувствовала себя виноватой и потупила взгляд.

— Ты помнишь где твое место? — спросил Аббадон.

— Там уютно и всё белое, как… Как…

— Словами человека этого не описать, верно? — Он улыбнулся.

— Может я просто отложу его в сторону? Перестану вмешиваться.

— Ничего не выйдет. Завтра ты снова будешь придумывать себе очередную роль в этой игре, чтобы забыться. Ты должен всё закончить.

— Я не могу.

— Можешь. Но я не могу тебя заставить. Ты сам должен захотеть.

По щекам потекли слезы.

— Они все погибли из-за меня, — осознала я. — Кайл, Эмили, Падший, Рафаил, Мара… Весь мир. Они все погибли из-за меня.

Аббадон улыбнулся.

— Вспомни кто ты.

— Дай мне время.

— Хорошо, – ответил он и исчез.

Начало и Конец смешались в небытие. Кошмар, рожденный самыми сильными страхами, снова навис надо мной. Он нашептывал образы, вырванные из времени и пространства. Он хотел, чтобы я шёл за ним, но это путешествие не принесло бы ничего, кроме правды, которую я так стремительно пытался забыть. Мне предстоит дойти до конца, столкнувшись с истиной, которую больше не смогу отрицать. В одиночку. Как всегда.

Вот и всё. Теперь всё понятно. Я задыхался в потоке мыслей, хотел найти выход. Воспоминания тысячи жизней врезались в мою голову причиняя ужасную боль.

Было ужасно холодно. Метель не стихала, заметая всё вокруг, но мне удалось разжечь костер, чтобы не умереть от холода.

Вскоре я услышал гул. Он приближался, но из-за снегопада, как ни пытался, я ничего не мог разглядеть. Гул быстро приближался, превращаясь в отчетливый топот, пока не стал настолько близко, что я смог увидеть огромного мамонта. Бежать было поздно. Лишь в глазах животного я узнал Аббадона.

Поле было усеяно телами. Отовсюду доносились предсмертные стоны. Сил больше не было: из ран под самурайскими доспехами сочилась кровь.

Меня накрыло тенью. Подняв глаза, я увидел чёрное облако стрел, летящих в мою сторону. Они врезались в землю, людей и меня, не оставив ни единого живого места. В глубине сознания, я понял, кто отдал приказ.

В той битве мы с братьями несколько дней держали оборону. Но, в конце концов, рыцари пали. Лежа на окровавленном полу, я смотрел на Ангела, спрятавшего свой меч в ножны, но не мог сказать ни слова. Крылатый присел возле меня и прошептал: «Теперь Тьма — твой дом». Я знал, чей голос ярости был слышен в ушах Жнеца.

Люди в белых мантиях с конусными капюшонами, закрывающими лицо, подвесили меня на сколоченном деревянном кресте. Один из них поднёс к сооружению факел, и огонь тут же пополз вверх, охватив тело. Мои крики разносились эхом по округе. Держа горящую палку в руках, Аббадон слегка ухмыльнулся.

Немецкие солдаты ворвались в мой дом, как только захлопнулась дверь в погреб. Я слышала крики моих родителей и выстрелы, видела кровь, стекающую сквозь половицы. Затем фашисты взялись и за меня — били, резали, насиловали по очереди, пока холодное дуло пистолета не надавило на мой висок. По моим щекам текли слезы. Аббадон выстрелил.

Прозвенел будильник. Протянув лениво руку, я нажала на кнопку отмены звукового сигнала, встала и подошла к окну. Отдёрнула шторы. «Сегодня будет самый замечательный день в моей жизни, — подумала я, — ведь сегодня он пригласил меня на прогулку…».

Внезапно нависла гробовая тишина, будто заложило уши. А на горизонте я заметила растущее облако в форме гриба. И в нём я увидела лицо Аббадона.

Три креста возвышались на самой вершине горы. Три тела были распяты на них. Толпа давно разошлась, и присутствовали лишь несколько человек, включая легионеров.

— Нужно удостовериться, — настаивал Аббадон, бросив легионеру копьё.