Миссис убийца

– Верните мне вашу бляху, Стен. Начиная с этой секунды вы понижены в должности.

Рейхарт прочистил горло.

– Это приказ, Стен.

Греди нетерпеливо постучал по столу:

– Вашу бляху, Стен, вашу бляху.

Что я мог ему сказать? Что я позволил двум гангстерам забрать ее в подворотне на Гров-стрит? Я повернулся и быстро вышел из кабинета.

Старый Хансон спустил меня на нижний этаж. Когда лифт остановился, я спросил у него:

– Инспектор Греди когда-нибудь был женат?

Он утвердительно кивнул головой.

– На маленькой рыжей ирландке. И, мне кажется, у него даже были две девочки, но это было так давно...

– А что с ней произошло?

Хансон слегка присвистнул.

– Конечно, я знаю только то, что слышал от других, и по тому, что об этом писали газеты. Я отлично помню эту историю, она напоминает мне мою. Однажды вечером Греди вернулся домой раньше обычного. И если бы он дал волю своей ярости, то в настоящий момент сидел бы в тюрьме, а не в инспекторском кресле.

Я вышел из здания и посмотрел на звездное ночное небо. Мне необходимо иметь веру. И у меня она есть! Я должен верить в свою любовь так же слепо, как я верю в Бога.

Просто инспектор Греди и Хансон вытащили несчастливые номера в этой быстротекущей жизни. К тому же это происходит каждый вечер в больших отелях и в маленьких, в трущобах и в роскошных виллах, в парках и садах, в машинах и под машинами, в канавах и на пригорках, в подъездах и на крышах, на чердаках и в подвалах.

Но существуют миллионы чистых и порядочных женщин, не занимающихся этим ни с кем, кроме законных мужей. И Пат одна из них... Она честная и красивая. Она нежная и верная...

И я докажу это всем неверующим во что бы то ни стало, или пусть я сдохну!

Глава 9

В моей машине был приемник. Я включил его, настроил на полицейскую волну и стал слушать позывные полиции. Передачи перекрещивались: их слышали всюду – от Манхэттена до Бруклина. «Машина 44, отправляйтесь обратно по такому-то заданию. Капитан такой-то и такой-то, обратитесь в центральный комиссариат».

Машины с рациями пролетали по узким улочкам, завывая, как разъяренные коты. Аэропорты, автострады, мосты – все взято под контроль. Флики в гражданском и в униформе находятся на вокзалах железных дорог, на стоянках автобусов, на станциях метро, во всех важных пунктах, от востока до запада, прочесывая все на своем пути и сдавая эстафету другим после окончания смены.

Камеры предварительного заключения во всех участках переполнены всевозможными негодяями, продажными девицами, гомосеками, бродягами, блудницами, разыскиваемыми полицией, мелкими гангстерами, сводниками, наркоманами, – в общем, теми, кто мог бы дать хоть какие-то сведения об убийстве Ника Казараса.

На кончике каждого волоска на моих руках висело по капле пота. Вполне может быть, что это Джо Симон убрал Ника, а может, и не он. Но как бы там ни было, парни наложат на него лапу. Это не обычная война между гангстерами и полицией. Человек, убивший Ника, сделал это по личным причинам. И начиная с самого маленького чина в полиции до самого большого у всех в головах сидела одна мысль: «Надеюсь, что провидение поможет мне поймать этого убийцу».

По дороге я остановился возле антропометрического бюро, чтобы получить фотографию Джо Симона. Вероятно, это моя последняя возможность получить что-нибудь официальным путем: о моей отставке пока еще не было известно. Большой Герман больше не флик. По всей вероятности, меня вообще выкинут из полиции. Нарушение субординации может завести далеко.

Я остановился напротив бара Эдди Гюнеса и стал рассматривать фотографию Джо. Мне очень хотелось показать ее Пат, а заодно и Майерсу, но я очень торопился. Я непременно хотел найти Джо до того, как на него наложит лапу Джим. Инспектор Греди был уверен, что Джим способен на это. Джим тоже... Но им его не поймать, хотя, может быть, они и правы – вполне возможно, что обе истории составляют одну.

А Джо – пока в своем ремесле. Если его схватят, он постарается выкрутиться. И его адвокаты поработают для него. Но если Джиму все-таки удастся поймать Джо, он сможет довести его до стула.

Терять мне было нечего. Я пересек улицу и вошел к Гюнесу. Было еще рано, но бар был полон. Очень молодая красивая брюнетка изо всех сил старалась, чтобы ее все слышали.

«Ты должен знать, что я тебя люблю», – выводила она хриплым голосом.

Гюнес положил свой живот на стойку бара.

– Как дела, Герман?

Я ткнул пальцем в сторону оркестра.

– Откуда вы их выкопали? Ведь это старо, как мир!

– Вы пришли ко мне поговорить о музыке?

Я вытащил фото Симона и показал его Эдди.

– Вы знаете этого парня? Он приходил сюда?

Гюнес презрительно взглянул на фото.

– Вы что, смеетесь надо мной, Герман? – Он взглянул на часы. – Вы опоздали ровно на три часа. Джим, Монт и Корк уже были здесь около пяти часов и задавали тот же вопрос. И получили тот же ответ: насколько я помню, здесь он ни разу не был. И почему столько шума из-за этого парня? Это он, что ли, замочил того флика?

– Все так думают.

Гюнес сложил свои три подбородка в один.

– Какой негодяй! Будь я на его месте, то уже катил бы по дороге в Рио.

Я в задумчивости покинул бар. Если бы я убил флика, где бы я прятался? Во всяком случае, не на Гринвич-Вилледж. Раздумывая, я добрел до Вашингтон-сквер. Сейчас здесь все выглядело намного приличнее, чем раньше.

Хоплон жил в импозантном небоскребе совсем близко от первого номера на Пятой авеню, что подтверждало ту истину, что преступная деятельность хорошо оплачивается, если умеешь прятать следы и выходить сухим из воды.

Привратница попыталась задержать меня, но я отодвинул ее в сторону.

– Уголовная бригада Восточного Манхэттена.

– Хорошо, сэр, – безразлично произнесла она. – А что вы хотите посмотреть?

Я сухо буркнул, что это ее не касается, и направился к лифту, который поднял меня на восемнадцатый этаж.

Не в первый раз я наносил визит Ральфу Хоплону. Правда, ни к чему особенному это не приводило. Но на этот раз все должно быть по-другому. На этот раз я не буду с ним церемониться. Ведь у него находятся мой револьвер и бляха, и я твердо решил возвратить их.

Нажав на коренастую кнопку звонка, я прислушался. Раздался красивый звон. Хоплон сразу открыл дверь, как будто кого-то ждал.

– Что вам надо?

– Войти. – Я оттолкнул его в сторону, чтобы пройти в квартиру.

Дверь из небольшой передней открывалась прямо в огромную гостиную. По сравнению с ней моя просто крошечная. Один концертный рояль стоил гораздо дороже, чем вся моя мебель. На диване располагалась блондинка в черном костюме. Можно было подумать, что она только что плакала.

Хоплон вошел в гостиную следом за мной.

– Что вам надо? – повторил он.

– Мои бляху и револьвер.

– Послушайте, Стен, вы думаете, что говорите?

– Вы отлично понимаете, о чем я говорю, и я не собираюсь отступать. После того как я у Гюнеса дал вам по морде, вы послали своих парней избить меня. Что они и сделали, в темном месте на Гров-стрит. Я проиграл. Но ничто не убедит меня, что это очень забавно – лишиться оружия и бляхи. А также денег и документов.

Блондинка встала и подобрала свою накидку.

– Кажется, мне лучше уйти.

Я посмотрел на нее и приказал:

– Не двигайтесь!

Она сразу села, нисколько не возражая. Это удел бедных. Девушки ее сорта, как только им удается заработать несколько долларов, стараются превратить их в миллион. Эта блондинка явно относилась к такой категории. И ей, вероятно, уже приходилось иметь дело с представителями закона и порядка. Она не хотела рисковать, отказываясь подчиниться распоряжению флика.

Я взглянул на нее более внимательно. На таком лице трудно что-нибудь прочитать. Вероятнее всего, она работала у богатых по заказам. Я видел, как надуваются вены на ее висках. Джо Симон рисковал получить до десяти лет тюрьмы за то, что занимался поставкой девушек по сто долларов за ночь. И вот я нахожу такую девушку у Ральфа Хоплона. Вполне возможно, что это не просто совпадение.