Флейта Ангела

Он закончил и спокойно прошествовал на свое место.

Но тут поднялась женщина. Я видела ее в издательстве. Она очень волновалась и говорила тихо, но слова ее опять взорвали зал.

– Я, как представитель издательства, ответственно заявляю, что автор этой книги совсем другой человек, женщина.

Все в голос закричали: «Фамилия»!

– Настоящее имя автора, по контракту, не подлежит огласке. Но мы свяжемся с автором, и если она разрешит, мы объявим ее фамилию и имя.

Женщина села. Яков Кнопп стал малинового цвета. Он опять высочил на середину студии.

– Какая еще женщина! Предъявите нам эту женщину! Это наглая, бессовестная ложь. Вы хотите у меня украсть мою славу. Я буду подавать в суд. Я докажу всему миру, кто автор этого бессмертного произведения.

Женщина тоже не молчала.– А Вы предъявите черновики вашей рукописи.

– Вот я так и знал. Друзья мои!

В голосе звучали слезы.– Я ведь как чувствовал. Рукописи – то у меня пропали! У меня их выкрали, и какая-то аферистка воспользовалась ими.

– Не переживайте,– женщина не хотела сдавать позиции, – есть много других способов определить авторство.

Тут ведущий объявил, что передача подошла к концу, но что будет обязательно, продолжение, с автором, которого, (как он надеется), представит издательство.

Первоначальный испуг у меня прошел. Теперь я хохотала как безумная. Особенно меня достало – «это бессмертное произведение». Кнопп у меня не вызывал ни капли тревоги. Ясно же, как день, что по нем «дурка» плачет, это видно и невооруженным глазом. Но участвовать в каких бы то ни было разборках, мне совершенно не хотелось. Видимо, мой смех был истерикой, и скоро он закончился плачем.

Мне так стало жаль самое себя. Бедная маленькая девочка, за всю жизнь ни одной копейки халявной не попало в мои руки. Я, честно, как могла, зарабатывала. Я честно и искренне написала эту злосчастную книгу. За что мне все это?

Какую цепь событий я привела в действие своим робким пером. Я никогда не была религиозной, не была склонна к мистике. Я ввела в повествование ангела только для того, чтобы придать книге некую таинственность. Поверить, что некие могущественные и невидимые силы действуют через книгу, я не могла. Здесь должна быть простая и объяснимая причина, и в этом мне было просто необходимо разобраться, чтобы всю оставшуюся жизнь не прятаться от людей и не сходить с ума.

На следующий день я с самого утра напряженно ждала звонка из издательства. По идее, они должны были поговорить со мной, проинформировать, как они намерены поступить с Кноппом. Но звонка все не было. Я включила телевизор и поняла почему – им было не до меня. По всем телеканалам, по новостям показывали пикет у здания издательства.

Магистр эзотерических наук, лично, с группой поддержки, в виде нескольких старух стоял с самодельным плакатом: «Позор ворам! Отдайте нашего «Ангела». Сверху сеял небольшой дождь, Одна из старух все пыталась прикрыть Кноппа зонтом, Он же величественно отстранял ее руку, горделиво подставлял свое лицо небесной влаге (наверное, чтобы оно было хорошо открыто для видеокамер). Там же присутствовало много журналистов, они подходили к Кноппу с микрофонами, и он что-то говорил. Потом подъехала полицейская машина, и несанкционированный пикет был разогнан. Магистра куда-то увезли на машине.

Я дозвонилась сама. Павел Афанасьевич, тот самый симпатичный мужчина с бородкой сказал,– придется, Вас Мария, выводить из тени.

– Вы что хотите, чтобы я судилась с сумасшедшим? Да это просто смешно. У меня есть все рукописные черновики моего романа. У меня все сохранено на жестком диске, причем есть и первоначальные варианты. Ведь там же видны даты, когда я начала работать над своей книгой. У вас, я тоже думаю, все в порядке. Вы же зафиксировали у себя первый экземпляр рукописи, со всеми необходимыми процедурами.

– Дело не в Кноппе. Им занимается наша служба безопасности. Передо мной сейчас лежит выписка из его медицинской карты. – «Маниакально – депрессивный психоз», и сейчас я думаю, в острой фазе. Не сегодня так завтра он и без нашей помощи попадет на свою койку в больнице, соответствующего профиля. Он там частенько полеживает.

– Тогда в чем же дело?

– Вся эта шумиха на руку нашим конкурентам – издательству «Витязь». Они давно нам в спину дышат. Пытаются переманить наших авторов.

– Тем более вы должны оградить меня от всякого посягательства, тем самым всем продемонстрировать, как вы заботитесь о своих авторах, защищаете их. Тогда от вас никто не побежит, а наоборот…

– Эх, Маша, Вы многого не знаете о специфике нашей работы. Так, что Вы категорически отказываетесь, чтобы мы обнародовали Ваше имя? Хотя, возможно, в этом уже нет никакого смысла. Не хотел Вас огорчать, но ночью был взломан сервер издательства со всеми базами данных. Не сегодня, так завтра где-то вся информация всплывет. Может Вам на время куда-нибудь уехать, так, чтобы никто не знал куда? Нам так будет спокойнее, постараемся во всем разобраться.

– Хорошо я подумаю.

Я принялась думать. Уехать далеко и надолго было не на что. От полученного за роман гонорара остались крохи, при добросовестной экономии хватит месяца на два. Я давно уже подумывала о заработке. Возможно, опять придется заняться росписью тканей, чем я и занималась, до написания романа.

Вторая проблема – Пирожок. Так зовут моего кота. Уже много лет он и есть моя семья. Совсем маленьким его подобрал на улице бывший муж. Муж давно живет в другой семье, а от всего совместно нажитого мне остался только кот.

У моего кота очень не простой характер, он совершенно не переносит никакой фамильярности и сюсюканья. Он живет, полный достоинства, более десяти лет гордо просиживая на моем подоконнике. Раньше, уезжая ненадолго куда-нибудь, я оставляла ключи соседям, они приходили его кормить. Соседи давно съехали и сдают кому-то свою жилплощадь. Новых людей, которые проживали сейчас за стеной я даже в лицо плохо знаю, не оставлять же им ключи.

Родных здесь у меня нет, остаются друзья и знакомые. Но, перебрав всех мысленно, поняла, что никого не могу попросить приютить моего кота. У всех были обстоятельства: у одних проживали в доме собаки, у других маленькие дети, у третьих были свои коты или кошки. Мой кот, я знаю точно, никогда ни с кем не уживется из-за своего сволочного характера. Значит, если уезжать, то куда-то недалеко и кота брать с собой.

И тут я вспомнила свою институтскую подругу Зойку. Ей в наследство от бабушки осталась старая дача. Зойка часто жаловалась мне, что эта дача для нее только обуза, продать совесть не велит, а жить она там не любит. Этот дом чаще всего пустовал или его использовали для свиданий многочисленные друзья ее мужа. Во всяком случае, это был выход, если дача, конечно не занята.

Недолго думая, я позвонила своей подруге, и, не дав ей сесть на две свои излюбленные темы, про своего маленького сына или про свекровь, попросилась пожить на даче. Зойка вначале обрадовалась, а потом как-то замялась:

– Понимаешь, сейчас там находится один Юркин товарищ, уехал от суеты дописывать диссертацию, если он тебе не помешает, ради бога.

Потом, подумав, добавила, – собственно говоря, вы с ним и пересекаться-то не будете, разве что на общей террасе. Там ведь еще свободна целая половина дома. Если тебя это устраивает, Юрка, его предупредит, живи себе, сколько хочешь.

Я с радостью согласилась, выбирать-то мне не приходится, и решила с завтрашнего утра собираться в дорогу. Но планы мои были внезапно скорректированы.

В дверь кто-то позвонил. Я сегодня уже никого не ждала и звонок, почему-то, очень сильно меня испугал. С бьющимся сердцем, стараясь не шуметь, я на цыпочках прошла в прихожую и прильнула к дверному глазку. У дверей стояла незнакомая женщина. Она какое-то время тоже стояла, прислушиваясь, а потом опять решительно нажала на звонок. Она долго не снимала пальца с кнопки, сигнал был длительный и очень громкий. Он просто взорвал мою голову. Такое бесцеремонное поведение взбесило меня. Я резко открыла дверь.