Мёртвый

Джинири помолчала, задумчиво водя кончиком пальца по ободку чашки:

— Если верить легенде, Бог несколько уравновесит шансы, подтолкнув Мёртвого к тому, чтобы разблокировать изначально заблокированные мужские страсти тела. И этим он даст нам шанс в борьбе против себя самого. Более того, я думаю, что это уже случилось. Сестра Надежда сейчас расскажет подробнее о том, что было обнаружено на месте убийства сестры Ирины.

Алия кивнула Ирине, и та заговорила. Сама же джинири уже слышала эту историю, и потому в это время внимательно всматривалась в лица своего ковена. Они не блистали особым интеллектом, все же суккуба — демон низшего порядка, ее дело — соблазнить и погубить обезумевшего от страсти мужика, на что-то большее она не способна. Человеческое тело, конечно, дает плюс к интеллекту, вполне достаточный, чтобы, например, получить высшее образование и работать в профессии. Но каких-то вершин они все равно не достигают никогда. Допустим, та же Надежда, отчитывающаяся сейчас перед остальными, довольно средний врач, к которому Алия сама никогда бы не пошла лечиться. Судмедэксперт из нее вышел чуть лучше за счет ее страсти к трупам, но и здесь дальше райотдела милиции у нее вряд ли получится подняться. Разве что благодаря совсем другим своим способностям в постелях начальников.

Алия перевела взгляд на следующую суккубу, известную среди людей как Эвика Варашевна Сибатрова, марийка по родителям тела, тридцатишестилетняя продавщица. Тупая как пробка, хотя считать в свою пользу умеет очень хорошо, и к тому же она самая преданная ковену и ей лично.

Рядом с ней сидит Татьяна Ивановна Петрова, несмотря на такое сочетание имени, отчества и фамилии, по крови стопроцентная немка в том смысле, что родители – чистокровные российские немцы. Их в Башкирии много живет, как и марийцев, кстати. После войны и гонений очень многие меняли имена и фамилии, переделывая их на русский лад, а потом уже и детям сразу давали русские имена. Татьяне тридцать один год, и она работает кем-то на Витаминном заводе, или — «Витаминке», как говорят уфимцы. Не фармацевтом, конечно, где-то на конвейере.

Дальше идет Римма Кавиевна Айдарова, татарка и, пожалуй, самая умная и хитрая суккуба в ковене. В свои сорок лет она достигла должности заместителя директора Центрального рынка, причем, как она уверяет, именно благодаря своей хитрости и уму, а не через постельные таланты суккуба. Хотя, как подозревала Алия, без постели все же не обошлось, тут Римма явно привирала. Но так или иначе, а замдиректора Центрального рынка Уфы — это немалая фигура в советской хозяйственной иерархии, человек, как сейчас говорят, «сидящий на дефиците».

Следующая личность — Светлана Сергеевна Кудрявцева, русская дородная сорокатрехлетняя женщина. С виду душа компании и веселая домохозяйка, по сути — жадная и скупая кладовщица на овощной базе. Говорят, что она не только переспала со всеми грузчиками, но еще и пьет у них кровь, которую они ей добровольно сливают — по стакану в день, по очереди, за то, чтобы с ней уединиться. Кто-то ей сказал, что от этого молодеют, скорее всего, кто-то из ковена прикололся, а эта дура повелась. Алия внутренне хохотала, слушая об этом, но виду не показывала. У всех свои тараканы.

За Кудрявцевой сидела Каштанова Ираида Степановна, русская, но, в отличие от своей пышнотелой лучшей подруги Кудрявцевой, сухая как щепка и высокая ростом медсестра в роддоме, тридцать девять лет от роду. Главная поставщица младенцев для ковена. Раз в год, на христианскую Пасху, они приносили в жертву первенца — первого ребенка в семье, мальчика, естественно. Это всегда был самый большой шабаш в году, съезжались гости, дым потом стоял коромыслом. Как она это там проворачивала, Алия даже знать не хотела, главное, что не попадалась.

Она перевела взгляд на самую молодую суккубу в ковене, двадцатидевятилетнюю башкирку Гульнару Юнусовну Тунгунову. Хотя выглядела она на все сорок, Алия чуть заметно скривила губы — как можно женщине совсем не следить за собой? Работала Гульнара на заводе стекловолокна, кажется, уборщицей. Большая любительница выпить. От нее и сейчас разит перегаром, Алия очень тонко чувствовала запахи.

Дальше сидели две родные сестры-близняшки — Мария и Галина, обе — Охлобыстины, обе, само собой, Николаевны. Русские по крови тела, живут вдвоем в однокомнатной квартирке на Рихарда Зорге. Совокупно им сто десять лет — каждой, соответственно, по пятьдесят пять. Обе — новоиспеченные пенсионерки, до пенсии работавшие на рыббазе, что ли, Алия толком не знала. Обе до того ничего из себя не представляют, что и сказать о них нечего.

Следующей сидела Наталья Абрамовна Гольцверт — еврейка по отцу и русская по матери, сорок один год, бригадир штукатуров-маляров. Образование среднее специальное.

И последняя — Бондаренко Антонина Степановна, хохлушка сорока лет, м.н.с. в институте биологии. Довольно умна́, для суккубы, конечно, поэтому смотрит на остальных свысока — научный работник, как же!

Вот и весь ее ковен, уже неполноценный, а значит – потерявший часть своей силы. Алия вздохнула и прислушалась к тому, что говорит сестра Надежда.

— Это точно дело Мёртвого, тут двух мнений быть не может. Ни один человек такое бы не сотворил. Ирина вся переломана, словно через мясорубку пропущена. Причем я как эксперт точно говорю вам — били, скорее всего, кулаком. Представляете, какая должна быть сила, чтобы ударом кулака ломать кости не только грудной клетки, но и бедренные? Причем кости не человеческие, Ирина успела перекинуться и была в истинном лике! Она еще, скорее всего, была жива, вы же знаете — мы живучие, когда он несколькими ударами о торчащий из земли камень буквально расколол ей череп.

Суккубы нахмурились, и кулаки их сжались. Но одновременно и страх холодной змеей пополз по спине. Да что же делать-то, как же с таким справиться? Этот вопрос за всех и озвучила Гульнара.

— Госпожа Алия правильно сказала, — ответила Надежда. — Я тоже думаю, что у него есть слабое место. Там, в лесу, была обнаружена и его кровь, много крови. А это значит, что Ирочка его хорошо достала. И, скорее всего, это ей удалось потому, что она сотворила иллюзию, какую-нибудь голую бабу, которая ему близка. А это, во-первых, значит, что она смогла забраться ему в голову и этот образ оттуда вытащить. А во-вторых, это значит, что он в этот мираж поверил и подпустил ее близко к себе. Значит, что?