Мёртвый

Одновременный взрыв двух гранат, очевидно, оглушил Сергея Генриховича, поскольку он вдруг на мгновение перестал слышать все звуки. А потом так же неожиданно и мгновенно все вернулось, но уже как-то иначе. Он огляделся и обнаружил, что стоит в некотором отдалении от места их с Зинуром последней схватки, и уже без удивления посмотрел на тело киномеханика, лежащее на земле и буквально исполосованное осколками двух «эфок». А рядом лежали две суккубы без голов. Сергей Генрихович кивнул сам себе — Зинуру удалось, он справился!

И в тот же миг острая тоска пронзила его душу, тоска по этому мальчику, не пожалевшему своей единственной жизни в этой никем не объявленной войне. Он пошел на смерть, не задумываясь, обижаясь даже, когда его пытались отговорить. Хотя и знал уже, что на этом все для него, в отличие от его друзей, закончится. Если бы душа могла плакать, Сергей Генрихович, наверное, заплакал бы, настолько он уже успел привязаться к парню. Но, тут же подумал он, наверное, это самая достойная смерть для мужчины. По крайней мере, это гораздо лучше, чем смерть от какой-нибудь мучительной и продолжительной болезни в дряхлой старости, как это было у его отца.

— Пожалуйста, примите мои искренние соболезнования, — неожиданно раздался голос позади.

Сергей Генрихович кивнул и лишь после этого, не торопясь, обернулся, уже догадываясь, что увидит. И он не ошибся. Почти не ошибся. Позади была открытая дверь на фоне сырых от моросящего дождя кустов и деревьев, вот только дверь была другая. Она вся сверкала и переливалась, словно была сделана из золота и драгоценных камней, а может, и вправду была из них сделана. А за дверью — пронзительная синева неба и яркое солнце.

Рядом с дверью стоял… Стояла… Сергей Генрихович не сумел определить пол встречающего. В общем, стояло существо, видом похожее на человека, одетое в белую накидку и с трепещущими крыльями за спиной.

— Неужели в Рай? — искренне удивился бывший теолог.

Существо лишь белозубо улыбнулось, но в этой улыбке содержался ответ.

— Извините, — вдруг нахмурился Сергей Генрихович, — а что с моими друзьями? Они идут с нами? Или…

Он оглянулся вокруг, но других дверей видно не было, хотя душа Сергея Генриховича чувствовала, что тела Артема и Анастасии Олеговны уже мертвы, а их души вот-вот покажутся.

— Не беспокойтесь, — ответило существо, — мы их подождем, вы идете вместе.

— Благодарю вас, — тут же отозвался Сергей Генрихович, имея в виду обещание подождать его друзей, и повернулся в сторону дома.

И в этот момент дом джинири вспыхнул огнем одновременно со всех сторон и запылал ярким пламенем. И из этого пламени вышли два прозрачных силуэта и направились к ним.

— Ну вот, — произнес Сергей Генрихович, — теперь все в сборе. Он был рад, но его радость омрачалась отсутствием Зинура. «Это нечестно, — подумал он, — нечестно». И в это же мгновение услышал внутри себя веселый голос: «Как приятно видеть такое горе по поводу моей смерти! Тронут, честное слово!»

«Зинур! — мысленно воскликнул Сергей Генрихович. – Ты здесь? Но как?»

«Сам не понимаю, — услышал он в ответ, — но, похоже, я как-то стал частью вашей души».

— Нашей общей души! — радостно прошептал Сергей Генрихович. — Я знал, что если Бог есть, Он не может поступить иначе. Потому что иначе было бы несправедливо.

Ангел в дверях, глядя на эту трогательную сцену, весь светился от счастья.

***

Следователь Виктор Савинков уже третий час с недоумением бродил среди обгоревших останков дома и не мог понять, что здесь произошло. Просто какое-то побоище, ничего и близко похожего ему никогда за всю его милицейскую практику не встречалось. В доме девять обгоревших трупов — восемь женских и один мужской, при этом семь женских трупов с отрубленными головами, а у восьмой женщины голова была на месте. Как и у трупа мужчины.

Недалеко от дома обнаружены еще три трупа — два женских и один мужской. Причем женские тела опять без голов, а у мужского трупа голова на месте, хотя и вся израненная. Но и это еще не все, в одном из этих двух женских трупов, что у дома, несмотря на снесенную с тела и практически разорванную на части голову, он опознал их судмедэксперта — Надежду Алексеевну Трифонову. Она-то как здесь оказалась?

Виктор отошел к обрыву и присел на корточки, уставившись в текущие внизу воды реки. Это успокаивало. Он сел на траву, свесил ноги с обрыва и, достав сигарету, закурил. Что, черт возьми, происходит в их городе?!

Минут через десять почти неслышно подошел и сел рядом старший из команды оперов.

— Ну, чем порадуешь? — устало спросил его Савинков.

Тот, не торопясь отвечать, вынул из кармана помятую пачку «Опала», вытряхнул из нее сигарету, размял в пальцах, прикурил и, с наслаждением выдохнув дым, наконец, ответил:

— Все, естественно, предварительно, сам понимаешь. Похоже, в доме произошла бойня. Возможно, двое мужчин внезапно напали на собравшихся здесь женщин и убили их, отрубив им головы. Или головы рубили уже мертвым. Это уже вопрос к экспертам.

Опер вздохнул, глубоко затянулся — так, что огонек на конце сигареты затрещал, выдохнул длинную струю дыма и продолжил:

— Но как видится это мне, сначала они обстреляли дом из гранатометов, потом закидали гранатами, потом, видимо, ворвались в дом и добили выживших, а мертвым пообрубали головы. Правда, потом почему-то и сами умерли. Возможно, от полученных ранений, несовместимых с жизнью. Тут, как я вижу, была не просто бойня, тут была схватка.

— Охренеть! — только и смог сказать Виктор.

Опер пожал плечами:

— Может, так было или как-то так, пока не могу ничего сказать. Но поработали здесь и гранатометы, и автоматы, и пистолеты. В этом всем еще экспертам копаться, они дадут заключение. Я же только предварительно пытаюсь выстроить хоть какую-то версию, — повторил он.

Савинков понимающе кивнул:

— Почему у одной из женщин в доме голова не отрублена, как думаешь?