Мёртвый

Артем шагнул вперед, и дверь за ним закрылась, отсекая расстрельную камеру. Он остановился, оглянулся — двери не было. Сделал шаг назад и внимательно осмотрел стену — нет двери, и всё тут. Вообще нет, только гладкая стена без единой щелочки. Он потрогал камень, ничего не почувствовал, пожал плечами и обернулся к позвавшему его мужику. Вот только никакого мужика в коридоре тоже не оказалось. Ход вел куда-то дальше, метров через пять поворачивая направо. Артем подумал, что мужик ушел вперед, и пошел в единственно возможном направлении. Сверху на шнурах свисали голые лампочки ватт на двадцать пять — не более, но Артем все видел очень хорошо.

Впрочем, смотреть особенно было не на что. Он дошел до поворота и встал. Вперед, насколько хватало глаз, простирался абсолютно пустой коридор. Мужика не было. Артем обернулся и вздрогнул: прямо у него за спиной была глухая стена, словно он только что не прошел несколько метров.

Выбора не было, путь был только вперед. Артем присел на пол и пола тоже не почувствовал. Тогда только ему пришло в голову посмотреть на себя. Он словно бы светился каким-то внутренним светом и тело по краям казалось размытым, как бы окутанным этим ровным, мягким и абсолютно белым свечением. Он дотронулся рукой до собственной ноги, и рука прошла сквозь нее, не встречая препятствий. Но при этом дальше уперлась в пол.

И еще. Он был совершенно голым, но между ног не было никаких признаков половой принадлежности, как у куклы — ровная, закругленная поверхность. Странно, но Артем не удивился. Видимо, способность к удивлению на сегодня исчерпана. Он погладил руками голову и лицу. Вроде бы голый на ощупь череп — рот, нос, глаза, уши. Но стоило чуть надавить, как рука проходила насквозь. Так, словно это было не тело, а лишь некая видимость, обладающая минимальной плотностью. На всякий случай он все же провел рукой между ног и убедился, что там ничего нет. Видимо, никакую нужду справлять для него больше не было необходимости.

Чему он тоже не удивился, вспомнив, что его тело со всеми необходимыми деталями осталось в камере. Значит, это не тело, а что-то совсем другое. Душа? Хм. Может, и душа. Или, как вариант, его посмертные галлюцинации. Артем в Бога никогда не верил, не верил, соответственно, и в душу, и в посмертное существование. Но читал, что какое-то время умирающий мозг еще может проецировать человеку различные видения. Здесь перед ним всплыла картинка разваленной собственной головы и раскиданных по полу мозгов, и он усомнился в том, что они еще способны что-то там мыслить. Впрочем, он же не специалист, может, и способны, кто их знает? Выводы делать пока рано, надо копить информацию.

Артем встал и пошел дальше. Шел он, кажется, достаточно долго, но почему-то не мог сказать, сколько именно даже приблизительно, словно время остановилось. Но каждый раз, оборачиваясь назад, видел прямо за спиной сплошную стену, словно она ползла за ним. Наконец коридор повернул в очередной раз, снова направо, и перед Артемом возникла дверь. Он остановился перед нею, не зная, что делать дальше. Ручки не было, он все внимательно осмотрел, дверь, похоже, железная. Не придумав ничего лучшего, Артем постучал в дверь кулаком. Что интересно, кулак сквозь дверь не проходил и звук получился достаточно громкий и гулкий.

— Войдите! — раздался голос одновременно и из-за двери, и как бы прямо в голове Артема. Так что от неожиданности тот даже вздрогнул. А потом дверь отошла от стены на половину ладони. Артем потянул ее за край, и перед ним открылся кабинет без окон. Самый обычный казенный кабинет: шкаф у правой стены, рядом на тумбочке — маленький сейф, ближе к дальней стене — письменный стол, перед которым стоял табурет. А за столом сидела довольно крупная женщина, одетая во что-то типа форменной камуфляжной одежды черно-зеленой пятнистой раскраски. Она подняла голову и внимательно посмотрела на Артема. Так, что тому стало неловко, все же он голый, хотя, с другой стороны, того, чего обычно стыдятся, тоже не было.

— Ну что ты там топчешься? — раздраженно спросила женщина. — Входи уже!

Артем вошел в кабинет и услышал, как дверь за ним захлопнулась.

— Здравствуйте, — осторожно произнес он.

— Садись! — не отвечая на приветствие, женщина указала на табурет. Артем прошел вперед и осторожно присел, боясь провалиться сквозь сиденье, но оно его держало. Он хотел с облегчением перевести дыхание, и только тут до него дошло, что он не дышит. Совсем не дышит. «Меня же убили», — вспомнил он и от этой мысли почему-то успокоился. И действительно, разве странно, что убитый человек не дышит? Было бы странно, если бы наоборот.

В это время женщина, не обращая на него внимания, стала печатать на стоящей перед ней пишущей машинке — «Эрика», кажется, — очевидно, продолжая прерванное его появлением занятие. Словно подтверждая его мысль, она произнесла:

— Подожди немного, я закончу и потом займусь тобой. Тебе все равно торопиться теперь некуда, — весело хохотнула хозяйка кабинета, словно это была какая-то шутка.

Артем на всякий случай тоже заискивающе хихикнул, хотя ничего смешного, на его взгляд, в ее словах не было. Он осмотрел кабинет, но стены были пустые, крашенные зеленой, явно казенной, краской. Лишь прямо за женщиной, хоть как-то разнообразя обстановку, висел пожелтевший от старости плакат с черной трафаретной надписью на белом фоне: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Впрочем, какой-то местный остряк попытался, видимо, фломастером, исправить слово «надежду» на «одежду», но первоначальный смысл все равно проступал.

Женщине на вид было лет за сорок, возможно, ближе к пятидесяти. Волосы черные, коротко стриженные — почти под мальчика. Никаких следов косметики на лице Артем не обнаружил, впрочем, как и ювелирных украшений. Он подумал и не смог определить, красивая она или нет. Черты лица правильные, но как-то уж слишком правильные — как у манекена, мелькнуло в голове. В общем, женщина была как женщина, не уродина, не красавица, не отталкивающей наружности, но и не с лицом разбивательницы сердец. В самый раз для этого кабинета, как будто они составляли одно целое.