Чисто в лесу

– Да. – помедлив, ответил я, понимая, что речь идёт о моей собственной глупости, которая недавно выразилась в наивном самовосхвалении.

– Мы почти пришли. – сказала Дара посмотрев вверх на одно из достаточно высоких жилых зданий, находящихся на проспекте Александра Невского. Здесь я намеренно не буду говорить, что это за здание. – Идём туда. – она махнула рукой в сторону дома.

– Ты живёшь здесь? – спросил я.

– Нет, здесь есть то, что я хочу тебе показать. – ответила Дара, когда мы подходили к одному из подъездов дома.

Дара нажала нужную комбинацию кнопок на замке входной двери подъезда, мы вошли внутрь и начали подниматься наверх. На последнем этаже Дара, немного задрав штанину на правой ноге, достала из высокого, достающего до середины голени носка, два продолговатых предмета, похожих на короткие спицы для вязания, только тоньше. Одна спица была согнута ближе к концу под углом примерно в 45 градусов, и меньший конец, сантиметра три длиной, был сплющен, вторая спица была прямой и круглой в сечении, заострённой на конце.

– Это что? – недоумённо спросил я.

– Отмычки. – просто, как будто в этом нет ничего необычного, ответила девушка.

Я был крайне заинтригован развитием событий. Пройдя чуть по этажу, мы оказались у лестницы, ведущей к люку в потолке. Люк был закрыт висячим замком. Лишь только опережающая мысли догадка сформировалась в моей голове, как Дара начала забираться по лестнице, держа отмычки, прижатые большим пальцем к ладони правой руки. За лестницу этой рукой она хваталась только четырьмя пальцами. Поднявшись до потолка, Дара просунула руку между последней перекладиной лестницы и стеной, чтобы держаться за неё локтём и не упасть, вставила отмычки в замок, провозилась в нём с полминуты и откинула крышку люка. Мы оба молча поднялись на крышу.

– Где ты этому научилась!? – моему удивлению не было предела.

– Друг научил, он умеет. Работает в одной их таких маленьких мастерских, где делают копии ключей, могут починить зонтик или молнию.

Мы направились к краю крыши, но остановились, не подходя к нему близко, чтобы случайный порыв достаточно сильно дующего ветра не кувырнул кого-нибудь вниз.

С крыши была видна значительная часть города: внизу как на ладони лежали другие дома, пониже, по тротуарам ходили маленькие люди, по дорогам ехали машины. Сверху это было похоже на суету в муравейнике, где каждый муравей знает своё дело и идёт одной ему понятной дорогой. При этом было достаточно тихо, шум машин, казалось, был в другой реальности и нас не касался.

– Вот. Смотри! – победно сказала Дара, охватив широким движением руки половину города.

– Что именно ты хочешь мне здесь показать? – непонимающе спросил я.

– Смотри внимательно на город, на людей, на машины. Сверху можно разглядеть гораздо больше, чем ты видишь, находясь на улице. Перед тобой наш город, который ты видишь в несколько необычном свете. Какие ощущения вызывает у тебя это наблюдение? Что ты видишь? Попробуй описать.

Я задумался, постарался выкинуть всё лишнее из головы и с минуту просто смотрел. Постепенно начало формироваться необычное понимание того, что город живёт в каком-то другом, ограниченном мире, а копошащиеся в нём люди как-то бесцельно существуют, не подозревая, что за ними наблюдают сверху.

– Мне кажется, – решил огласить я своё наблюдение, – что в жизни людей внизу нет никакого видимого смысла, машины только создают шум и загрязняют воздух, образуют пробки и заставляют нервничать и суетиться сидящих в них людей; люди, идущие по улицам, каждый день проводят одинаково бессмысленно и глупо, ничего не делая хотя бы даже для того, чтобы увидеть, что над ними есть другой мир, при наблюдении из которого суета людей кажется, по меньшей мере, нелепой. Хочется подойти к каждому и сказать, что его жизнь жалкая и никчёмная…

– Именно так, Артём. – поспешила перебить меня Дара, пока я окончательно не вошёл в роль тёмного властелина мира, испытывающего презрение к своим рабам. – Сверху ты видишь то, что тебе не так ясно было видно внизу. Внизу ты считаешь себя элитным студентом, многого добившимся, имеющим большой вес и снискавшим уважение в среде преподавателей. А теперь скажи: где твои друзья из студенческой элиты? Где твои награды, заслуги, твой опыт, где нужны твои знания? – спросила Дара и сама ответила: – Там всё это… – она подняла прямую руку, совершенно точно указывая пальцем по направлению к главному зданию моего университета, при этом даже не посмотрев в его сторону.

Я медленно повернул голову туда, куда указывал палец. Дара опустила руку, а я продолжал смотреть. Уверенность в том, что я действительно что-то значу в этой жизни, откалывалась от меня крупными кусками, но не падала на поверхность крыши, а, рассыпаясь, уносилась ветром куда-то вдаль. Поколебать мою уверенность ещё никому не удавалось. Я легко разносил в прах любые попытки показать мне, что я что-то делаю неправильно, но Дара… она заставила меня мысленно представить себя на месте других людей, на которых я совсем не хотел быть похожим, от которых я старался отгородить себя, жизнь которых в некоторой степени была мне даже противна.

Я стоял и смотрел невидящим взглядом в сторону университета – и моё положение в нём уже не казалось мне что-то значащим. Мне было неприятно, когда я вдруг представил себе процедуру награждения на подведении итогов очередного соревнования: «и больше всех задач решил…» Правда, а какое всем дело до того, сколько я или кто-либо из моих соперников решил задач? Какой толк от того, что на секунду быстрее кто-то пробежал эту несчастную тысячу метров? Какова цена всей этой суеты, наращивания себе какого-то элитного статуса, если я нахожусь всё в том же болоте, в котором копошатся те, над кем я считал себя выше и кого считаюсь умнее.

Дара смотрела на меня и ждала, а когда я повернулся к ней, продолжила спокойным, но более тихим и вкрадчивым голосом:

– Теперь представь, Артём, что точно также за нами наблюдают какие-то более высокоразвитые существа из своего космического корабля, что кружит около нашей планеты. Разумеется, существа эти умеют маскировать корабль так, чтобы наши приборы их не замечали. Вот они смотрят на возящихся внизу людей и думают, пытаются понять, что же именно мешает нам поднять голову и увидеть, что за пределами нашего мира есть мир другой, который ждёт нас, зовёт познать его, раскрыть его тайны, усовершенствовать его, наконец. Они смотрят и видят, как мы, копошась, съедаем и сжигаем все ресурсы планеты, тратя бесконечно мало из всего этого на освоение окружающего пространства. Уже столько ресурсов растрачено, а дальше Луны человек ещё не летал. Даже слетать на Марс – громадная проблема, хотя он не так далеко. Фактически в шаговой доступности, если говорить о путешествиях к звёздам. И знаешь, что эти существа думают, отвечая на возникающие у них вопросы, Артём?

– Не знаю, Дара, даже не представляю себе. – растеряно и задумчиво ответил я.

– Они думают, что нас ещё нельзя выпускать за пределы той сверхмалой резервации, которую мы называем Солнечной Системой. Нельзя выпускать человека даже дальше Луны, настолько он не готов ещё прикоснуться к тайнам, ожидающим его дальше нашего спутника. Они думают, что оказывать нам помощь в технологическом отношении будет большой ошибкой, так как со столь низким уровнем нравственности, со столь низким уровнем понимания окружающей реальности, со столь фальшивой системой ценностей нас просто нельзя выпускать из этой тюрьмы. Мы начнём так же всё портить за её пределами. Представь, что эти существа дали нам много тысяч лет назад возможность разрабатывать ресурсы и дали нам знания, позволяющие со временем придти к правильному пониманию вещей, и освободиться от оков гравитации и ограничений скорости света, построить правильную систему отношений и правильное общество. Количество ресурсов ограничено, и время нашего существования на этой планете тоже ограничено: рано или поздно климат будет меняться, и суровые природные явления, вроде очередного ледника, сметут всё на своём пути. Сейчас, завтра, через десять тысяч лет, не важно, но это произойдёт. Цивилизация будет уничтожена, если продолжит безудержно потреблять ресурсы, вместо того, чтобы пытаться вкладывать их в развитие. Ещё раньше может произойти другая катастрофа: гибель цивилизации из-за неправильной системы отношений – люди просто перебьют друг друга или вымрут. Это логично, ведь никому не нужны глупые создания, живущие в своё удовольствие. Это паразиты, механизмы ограничения, а затем, возможно, истребления которых являются частью социальной гигиены. Перед гибелью, правда, люди будут думать, что во всём виноваты какие-то объективные законы развития материи и будут оправдывать своё положение прочим наукоподобным бредом, но это будет уже не важно. – Дара говорила всё более горячась и усиливая голос.