Новая девушка

Тогда я думала, что подобные наши отношения объясняются тем, что Винни на пару месяцев старше меня и единственный ребенок в семье, – но, став взрослой, стала задумываться: а вдруг Винни решила держать меня на некоторой дистанции? Вдруг последствия давнишней ссоры оказались более глубокими, чем я предполагала?

И дело здесь не в Нике – его Винни обожала. И не в том, что у нас разные взгляды на мир – мы достигали согласия во всем, начиная с искусства и политики и кончая достоинствами новой прически кого-то из селебрити и телевизионными программами, достойными внимания. И тогда я решила, что Винни просто более закрыта, более уравновешенна и меньше склонна к откровенным разговорам. Не помню, когда в последний раз лучшая подруга переживала кризис, тогда как у меня они в среднем каждую пару месяцев. Преодолеваются кризисы обычно с помощью бутылки красного вина и разбора моих полетов, происходившего в доме Винни, где я сидела на персидском ковре и гладила кошку Хрумку.

Когда мы обе забеременели, наша дружба пережила период возрождения. Мы вели себя как в школе – в период «ДХ», как я для себя его окрестила, «До Хелен», – то есть постоянно обменивались сообщениями по почте в офисе и продолжали в соцсетях дома. Какой мешковатый комбинезон купить, какие витамины пить, а ты читала руководство Имярек по безболезненным схваткам, а они вообще бывают безболезненными?

Я наслаждалась нашей вновь возникшей близостью. Она существовала, когда нам было по двадцать, и исчезла, когда каждая из нас пошла своим путем – Винни рано съехалась с Чарльзом, а я долго искала Ника и поэтому проводила свои дни, поздно ложась в постель и еще позже вставая по утрам.

Однако мне хватило ума ничего не сказать Винни о том, что наши отношения поднялись на новую ступеньку. Я достаточно хорошо знала подругу, чтобы предвидеть, что подобное эмоциональное заявление поставит ее в неловкое положение. Много лет назад послала ей поздравительную открытку на помолвку, полную эмоций и телячьих нежностей, – Винни открыла, прочитала и никогда о ней не упоминала.

– Ладно, – сказал Ник, стряхивая заботы прошедшего дня и собираясь подняться наверх, – думаю, мы должны быть готовы, когда им понадобимся. И что, никаких ответов на твои послания?

– Один был, – я тщетно постаралась проглотить комок, стоявший в горле, и голос задрожал, когда я вспомнила фото. Ни за что не хотела бы увидеть еще раз это крохотное тело и безжизненное лицо, но понимала, что предаю Винни, видя только ужас произошедшего, преувеличивая его и забывая об очаровательном малыше, которым трупик был.

– Вот, посмотри, – я протянула телефон Нику, который, увидев фотографию, побледнел.

– Боже, неужели надо было обязательно посылать тебе это? – вырвалось у него.

Я почувствовала себя дурой, поняв, что за все время так и не удосужилась дать оценку произошедшему. Весь день смотрела на фото, это изображение навеки отпечаталось в моем мозгу, но мне так и не пришло в голову: Винни послала мне, беременной женщине, образ мертвого ребенка, и в этом есть нечто странное и даже агрессивное. Ну конечно, она ничего такого не имела в виду, просто мы очень близки.

Настолько, что она не отвечает на мои звонки.

– Она моя лучшая подруга, Ник, – тупо повторила я. – И мы делимся всем…

– Бедная Винни, – пробормотал Ник, еще раз притянул меня и поцеловал в макушку. – Такого никому не пожелаешь. Как они со всем этим справятся?

В ту ночь мне снились инкубаторы и аппараты ИВЛ, системы жизнеобеспечения, каталки, детские кроватки и смертное ложе. Я лежала на нем и звала на помощь, зная: помощь никогда не придет. А иногда смотрела сверху вниз на Винни, одетую не в стандартные медицинские одежды синего цвета, а в серо-зеленые цвета нашей школьной формы.

У меня есть способность видеть невероятно цветные сны, и с того момента, как узнала про свою беременность, я наблюдала самые реалистичные сны в своей жизни. Между выключением света и звонком будильника мне удавалось посмотреть несколько, причем каждый следующий был ярче и подробнее предыдущего.

В ту неделю, когда я узнала про будущего младенца, мне снилась длинная и очень напряженная беседа с бабушкой, умершей лет десять назад. После рубежа в 12 недель я начала потихоньку делиться новостью с окружающими, а моя психика выдала сон, где я кормлю грудью беленькую и розовощекую хорошенькую как херувим девочку, лежа на нашей с Ником кровати, и комнату заливает свет, проникающий сквозь жалюзи. Я почти расстроилась, когда пришлось проснуться.

Но сегодняшние сны были темными и какими-то удушливыми. Раз за разом у меня рождались мертвые дети, одетые в крохотные саваны, и я пыталась кормить их, не сразу понимая, что у них нет ртов. Просыпалась с пересохшим ртом, вся в поту и с лицом, залитым слезами, и шла в ванную – раз за разом, – размышляя, спит ли сейчас Винни, может ли она вообще спать и будет ли спать когда-нибудь в будущем.

Если б я только могла с тобой поговорить!

Когда наконец настало утро, утро уик-энда с серыми небесами и обычными хлопотами будущих родителей, Ник, проснувшись, обнаружил мою половину кровати пустой. Я успела вылизать дом сверху донизу, прогуляться, купить еду к завтраку и прочитать газету на экране айпэда. Он поздравил меня с продуктивным началом дня. Ему ни к чему было знать, что в серые утренние часы я успела попрощаться с надеждой, что мой собственный ребенок родится без осложнений, а если это и произойдет, то не проживет дольше пяти лет.

Неделю спустя состоялось первое занятие на курсах молодых родителей. Я уговорила Ника походить на них, пообещав, что там он встретит будущих отцов, страстно желающих провести предстоящий отпуск по уходу за детьми в приятной компании в каком-нибудь пабе. Надо признаться, сама я тоже недалеко ушла от этого желания.

Две недели назад я с восторгом думала о том, что мне предстоит встретить женщин, живущих недалеко от меня, вместе с которыми я погружусь в восхитительную суматоху, предшествующую материнству. Но когда мы с Ником приехали в дом инструктора, построенный в георгианском стиле[6], и присоединились к сидящим в гостиной, у меня было ощущение, что вместе со мной в комнате явилась смертная тень. Я смотрела, как общаются друг с другом другие пары, как они смеются, и чувствовала себя более взрослой и умудренной опытом, потому что знала правду, никогда не сообщаемую беременным: «Не всегда, знаете ли, все заканчивается благополучно».

Третье поколение людей, зачатых в любви и рожденных в ярко освещенных больничных палатах, не может понять, каким кошмаром и мраком могут обернуться роды. А вот наши предки прекрасно знали, что такое настоящие схватки, когда ребенок не хочет выходить наружу, что кровотечение может продолжаться на протяжении двух недель после рождения младенца, и каково это – лежать вообще без сил и не иметь возможности пошевелиться, хотя рядом плачет от голода новорожденный младенец. В наши дни вас сканируют, проверяют и перепроверяют, чтобы исключить подобные осложнения. Вас колют, интубируют и стимулируют. Но, к сожалению, бывает так, что прошлое не сдается, и современный младенец умирает от, казалось бы, давно и хорошо изученных причин.

– Снаряд не падает дважды в одну и ту же воронку, – заметил Ник, паркуя машину. – Я понимаю, все это непросто, но наш ребенок – не ребенок Винни. Послушай, такое случается крайне редко. – Он взял меня за руку и поцеловал костяшки пальцев. – Ну же, давай встретимся с нашими новыми собутыльниками.

Кошмарное сборище, истинный социальный срез южного Лондона, выбранного нами в качестве места проживания. Здесь можно было встретить рожениц из всех сфер, от ученого мира и рекламы до банковского дела, среднего образования, музыки и всякой журналистики. Объединяло их только одно – животы. Кои гордо демонстрировались обтянутыми трико, поддерживаемыми бандажами и руками и нежно поглаживаемыми их владелицами, а в большинстве случаев и партнерами владелиц.

6

Классический стиль Британии XVIII в., названный по имени королей Георгов I–III.