Страница 15 из 16
В. Г. Белинский сформулировал требования к содержанию и специфике детского, юношеского чтения. Он доказывал необходимость ориентировать чтение на развитие чувств, воображения. Книга для детей должна быть занимательной, дарить радость, наслаждение, будить любознательность. Белинский раскрыл и отстоял в борьбе с реакционной критикой и официальной охранительной педагогикой непреходящую силу нравственно-эстетического воздействия на молодое поколение произведений отечественных писателей – И. А. Крылова, А. С. Грибоедова, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. В. Кольцова.
Истинным воспитателем детей критик считал В. Ф. Одоевского. Он горячо приветствовал «Русские сказки дедушки Иринея», пробуждающие у читателей «любознательность, наблюдательность и любовь к природе». Особую роль в формировании гражданских чувств отводил историко-художественной литературе, полагая, что она даст юному гражданину примеры «великих действий представителей человечества».
Белинский рекомендовал для детского, юношеского чтения переводную литературу: романы Вальтера Скотта и Фенимора Купера, «Робинзон Крузо» Даниеля Дефо, «Дон Кихот» Сервантеса, произведения Гофмана, «Илиаду» и «Одиссея» Гомера. В круге детского и юношеского чтения большое место отводил Белинский научно-познавательной литературе. Об этом свидетельствуют рецензии на статьи и книги по зоологии, астрономии, минералогии, географии и т. д.
Непреходящее значение имеют мысли Белинского о психологии восприятия литературных произведений. Необходимой ступенью их постижения он называет момент «внутреннего и задушевного освоения и сдружения» с ними, насыщение «непосредственного чувства». Именно это чувство создает психологическую почву для «приемлемости впечатлений изящного» и в конечном счете – для общего понимания произведения, способности читателя сформулировать свое суждение о нем. «Непосредственное чувство» активизирует фантазию читателя, становится основой читательского творчества. Вместе с тем, по мнению критика, в процесс «наслаждения чтением» необходимо включать знания, мысль, так как наиболее богатая и плодотворная форма постижения художественной реальности рождается через неразрывное, гармоническое единение в этом процессе знаний и эмоций, разума и чувства. Полноценное освоение литературного произведения, считает Белинский, требует от читателя современных понятий о творчестве, то есть определенного уровня эстетического развития. В его основе, по мнению критика, расширение читательского кругозора и одновременно просвещение читателей в общетеоретических проблемах культуры и литературы.
Эффективность воспитательного воздействия книги, по мнению Белинского, во многом зависит от целенаправленного руководства чтением, которое основывается на умении воспитателя разобраться в литературных произведениях и на всестороннем знании читателя-ребенка. Критик привлек внимание руководителей чтения к возрастным и индивидуальным особенностям юных читателей, требовал учета их при создании книг и воспитании литературой: «Человек имеет свои эпохи возрастания, не сообразуясь с которыми можно затушить в нем всякое развитие»23.
Белинский нацеливал педагогов на необходимость уважительного отношения к ребенку, всемерного развития его индивидуальных способностей. Он призывал развивать у детей с самых ранних лет «чувство изящного». Белинский считал, что при рассказывании, например, следует не выговаривать «нравственную мысль», а давать ее почувствовать, не делать «из нее вывода в конце рассказа», а представить детям возможность самим ее вывести.
А. И. Герцен (1812–1870), сознавая себя продолжателем дела Радищева и декабристов, многократно возвращался к мысли о передаче революционных и патриотических традиций молодому поколению через чтение: «Книга – духовное завещание одного поколения другому… в книге не одно прошедшее; она составляет документ, по которому мы вводимся во владение настоящего, во владение всей суммы истин и усилий; она программа будущего»24. Герцен считал, что воспитание «молодых штурманов будущей бури» невозможно без привлечения книжных богатств и активного участия юношества в общественной жизни. Он горячо приветствовал открытие публичной библиотеки в Вятке 6 декабря 1837 г. как «храма мысли». Герцен выявляет закономерности возрастного развития личности, его движущие силы и характерные особенности каждого возрастного периода.
Обобщая свои наблюдения и размышления о развитии детей, писатель делает вывод, что они рано обнаруживают богатство и глубину переживаний, что дети не только пытливы, но и проницательны, «упорно возвращаются … ко всему таинственному и страшному, и допытываются с удивительной настойчивостью и ловкостью до истины». У детей рано возникают социальные чувства. Они стремятся к обществу товарищей, сверстников. Герцен отмечает, что дети – жадные слушатели, потому что любознательны: они любят много раз слушать один и тот же рассказ. Их привлекают не только сказочные, фантастические сюжеты, но и исторические события, факты из современной общественной жизни, особенно если они имеют героический характер.
Признавая значение каждого жизненного периода для читательского развития, Герцен особо выделяет юношеский возраст, когда обогащается и углубляется внутренняя жизнь, жизнь чувств, воображения, начинается интенсивная работа мышления. Юношество стремится понять причины всего существующего, отыскивает ответы на свои вопросы не только в художественных произведениях, но и в научных, научно-популярных книгах.
Актуальной для педагогов-библиотекарей являлась мысль Герцена о том, что в целях формирования мировоззрения нужны особый отбор материала и особые методы его передачи. Он дает замечательный пример сообщения научных знаний в своих произведениях «Разговор с детьми» и «Опыт бесед с молодыми людьми». Учитывая возрастные психологические особенности читателей, уровень их подготовки к восприятию знаний, Герцен добивается, чтобы слушатели восприняли его объяснения явлений действительности не как навязанные извне, а убедились в его правоте, согласились с его доказательствами. Он вовлекает их в «логический процесс», активизирует их умственную пытливость, любознательность, постановкой вопросов стимулирует дальнейшую самообразовательную деятельность.
Герцен высоко ценил систематическое самообразовательное чтение по определенной программе. Он писал, что его собственное бессистемное чтение в детские годы было «одним из главных препятствий серьезному учению». В дальнейшем Герцен составлял списки книг для себя и для своих близких. Например, список книг для его пятнадцатилетней дочери содержит широкий круг литературы: учебные пособия по математике, истории и географии, в том числе и по географии России, сочинение Брема «Жизнь животных», поэмы Байрона, сочинения Корнеля, сказки Андерсена, «Путешествия» Купера и др.
Герцен считал необходимым с детских лет формировать у читателей умения и навыки сознательного и критического чтения, а также перечитывания лучших литературных произведений. Ссылаясь на личный опыт чтения, он писал: «У меня страсть перечитывать поэмы… великих maestri: Гете, Шекспира, Пушкина, Вальтера Скотта»25 (59, с. 279). По мнению Герцена, человек по-новому читает и воспринимает произведения великих писателей при перечитывании. Более качественное прочтение – результат нового в его жизненном и читательском опыте, в его мыслях и переживаниях. Это и показатель его духовного развития и влияния чтения.
Признавая значение руководства чтением, Герцен выражал опасение, что при некоторых условиях оно может затормозить непосредственное эмоциональное восприятие произведений. Это происходит в том случае, если оценивать неповторимые по своей глубине и красоте художественные произведения под углом зрения «обыденной житейской мудрости», которая является показателем полного равнодушия к ним. А между тем эти произведения нужно читать с увлечением, cо страстью, и это поможет «проникать глубже в предмет, охватывать его своим огнем».
23
Там же. – С. 91.
24
Герцен, А. И. Речь на открытии публичной библиотеки в Вятке 6 декабря 1837 г. /А. И. Герцен //Собр. соч..: В 30 т. – Москва: Изд-во АН СССР, 1954. Т. 1. – С. 367–368.
25
Герцен, А. И. Записки одного молодого человека /А. И. Герцен // Собр. соч.: В 30 т. – Москва: Изд-во АН СССР, 1954. – С. 279.