Страница 3 из 4
– В другой раз, – отмахнулся Олег, задумчиво глядя в окно. В уме он уже прикидывал, какое желание загадает под волшебным деревом, чтоб разом исполнить все свои многочисленные запросы. О невозможности подобного дуба в наше время прогрессивных технологий он старался не думать. Раз в этом уверены люди, поведавшие ему столь дивные вещи, то кто он такой, чтобы в них сомневаться?
– Ну, ладно, я верю, чего надулся? – спокойно ответил Матвей. – Твои предложения?
– Съездить проверить. Я знаю, что тебе ни к чему эта цепь, ты уже уродился с золотой ложкой во рту. А я, сам же знаешь. Как тополь по ветру качаюсь одиноко по жизни. А ветер и рад трепать горемыку. Мать с отцом совсем опустились, скоро мозги все пропьют. Домой не хожу уже, хату снимаю да подрабатываю по мелочам. Машина вон – шефа, дает хоть кататься, а то бы и девки стороной обходили, а так мозг запудришь, и можно в кроватку. – подмигнул другу Олег, и оба прыснули. – А как у тебя на любовном?
– Да вот… – Матвей осторожно достал из барсетки красную коробочку в виде сердечка и протянул собеседнику.
– Да ну, шутишь? – глаза заблестели, и Олег, приоткрыв бархатную крышечку, с завистью присвистнув, воззрился на тоненькое золотое колечко с красивым бриллиантом в виде сердечка.
– Ого! Целое состояние! – в голосе вспыхнула алчность. – Ну Натаха будет большой дурой, если откажет. – наконец-то справившись с собой, прохрипел парень.
– Да при чем тут состояние? – раздраженно воскликнул калека. – Я хочу, чтоб любили меня, а не деньги папаши.
– Так она и любит. – перегнувшись через стол, Олег дружески хлопнул по плечу взволнованного друга. – Да успокойся, братан! Это я так, просто ляпнул. Дурак. Не слушай меня. О, а давай и её с собой возьмём? – Отдышавшись, Матвей крепко задумался.
– Ты только представь, – продолжил Олег. – Стоим мы под дубом, русалка там, цепь, кот вам песни мурлычет, а ты на колено.. Ох! – Матвей резко вздрогнул. – Блин, ну оговорился, прости! Не бери в голову, братан. Так вот, вы стоите под дубом, а ты ей такой, бац – кольцо! Она такая: «Конечно, согласна!» А я такой: «Горько!» И все такие давай хлопать там лапами, ластами. Романтика!
Матвей смотрел на своего друга детства и улыбался. Невозмутимый, безбашенный подросток всегда ввязывался в неприятности, таща за собой и приятеля. На злополучное дерево мальчишки залезли тоже вместе, только вот Олег удержался, а Матвей… Да что теперь вспоминать. Сколько батя вытаскивал взбалмошного подростка из передряг, и не счесть, а всё потому, что тот был лучшим и единственным другом любимого чада.
– Ну ладно, – едва слетело с губ, а Олег уже суетливо подпрыгнул и стал увиваться вокруг стола, норовя утащить друга в лес сию же минуту.
– Сейчас собираться, а завтра с рассветом поедем. Ок?
– Как скажешь, Матвей, без базара. С рассветом я к вам.
Ещё посидев с полчаса для проформы, пошутив, посмеявшись, друзья разошлись каждый к себе.
В глазах у Олега бурлила нетерпеливая алчность, безумная жажда наживы и завистливая ненависть к приятелю, к его показному неприятию папочкиных миллионов. Вот если б у него, у Олега, был такой батя, а не опустившийся забулдыга алкаш!
В глазах же Матвея светилась надежда, свободной от трости рукой парень крепко сжимал бархатистый футляр, где на мягкой подушечке блистал символ семейного счастья.
Уже давно расцвело, а солнце все ещё не спешило порадовать обывателей своим ласковым теплом. Оно будто выдохлось за последние дни беспробудного пекла и теперь предпочитало отдыхать на пуховой перине ватных туч. Несколько раз даже срывался мелкий дождик, раз за разом внезапно прекращаясь, словно пугаясь своей смелости. Хоть жара и отступила, в воздухе всё так же витала летняя духота.
Пожилой седовласый мужчина бодро сбежал по ступенькам старинного особняка, протискивая на ходу перламутровые пуговицы в узкие петельки дорогого пиджака. Подняв голову, он ещё успел поймать взглядом, как серебристый седан, неслышно шурша шинами, исчезает за поворотом. Впереди, услужливо приоткрыв дверь белого мерседеса, топтался молодой водитель.
– Доброе утро, шеф. В офис?
– Добрее видали, конечно, куда ж ещё! – настроение было испорчено. На рассвете звонили с магазина, поставки опять задержались. Непонятно, то ли пробки виноваты, то ли коронавирус, как судачат повсюду, но проблема есть, и она требует безотлагательного внимания.
– Макар, куда это мелкий так рано? – качнув головой в сторону скрывшейся за поворотом машины, спросил седой, вольготно устраиваясь на заднем сиденье.
– Так это… Валерыч домой рванул, выходной у него. А Матвейка ещё спозаранку с друзьями уехал. С этим, вертлявым, как его там… – мужчина напрягся, отцовское сердце, сделав безумный кульбит, ухнуло в пятки, да там и осталось.
– Олег? – прохрипел пожилой: враз стало трудно дышать, и рука рванула за ворот. Пуговицы с шумом скакнули по стёклам. Лысина заблестела, покрывшись испариной.
– А, да, точно, с Олегом! Шеф, что с вами? Скорую! – заорал благим матом водитель.
– Какую, мля, скорую! – ещё громче взревел пассажир. – Собирай парней, живо, поедем за ними! – и уже зашептал, суетливо крестясь: – Боже милостивый, только не это! Спаси-сохрани там Матвейку, прошу тебя. Нет, умоляю! – обескураженный парень уже обзвонил всю охрану, и три внедорожника неслись навстречу. Передав по рации все указания начальства, Макар вдавил до упора педаль газа, и белой голубкой помчал мерседес по широкой дороге в далекую даль, навстречу неизвестности.
В опущенных до упора окнах белого внедорожника вовсю гремела музыка. Мало знакомая тверская группа вдохновлено горланила сочным зычным голосом. Парням давно полюбился «Fun mode», и дисков с альбомами этой группы накопилось навалом, но почему-то именно эта песня всерьёз задевала тонкие струны души как Матвея, так и Олега. Наташа же была безразлична к «Исповеди Тамплиера», ей по душе больше была романтическая баллада «Рыцарь и Королева». Сейчас же она снисходительно улыбалась в зеркало заднего вида, купаясь в синеве глаз поющего водителя:
«Я так долго искал, за что умереть,
Все грехи обещали, как с бумаги, стереть,
Меч вложили мне в руки во славу святых,
Речь зажжёт огонь в сердцах молодых,
Красный крест на груди, отряд идёт на восток
За искуплением в пути, пока не вышел мой срок
Под мечом моим стонет плоть,
Градом стрел осыпаем врага.
Неужели это всё, Господь, подписала твоя рука?
И я не вижу здесь праведный путь,
Нам в реках крови суждено утонуть,
Мы пришли за искуплением сюда,
Но с каждой каплей крови всё ближе ада врата…»
Постукивая пальцами по рулю в такт безумного ритма, Олег все чаще поглядывал на рыжую красотку, зазывно сверкающую распахнутыми васильками. Матвей же, подпевая Иванову и покачивая в такт головой, смотрел в окно. Русые кудри трепал яростный ветер, а в душе зарождалось и разливалось по венам в горячей крови благородное чувство причастности к мужественным подвигам, единству, доблести и отваги.
Уже перевалило за полдень, а они всё ехали, и дороги, казалось, не было видно конца.
Погода не баловала, но и изнуряющая жара сегодня чуть отступила. Внедорожник шустро преодолевал намеченные километры, мягко шурша шинами по гладкому асфальту. Наташа дремала, привалившись к плечу Матвея, тот тоже изредка проваливался в забытьё, устав следить за мелькавшим однообразием пейзажа. Только Олег, сидя за рулём, выглядел напряжённым. Не хватало ещё с дороги сбиться, хоть и Мохаммед набросал на листке подробную карту, все повороты были похожи, а ведь уже должен быть нужный, на «Большое Лукошко». И вновь название деревеньки улыбнуло. Парень задумался: если есть «Большое», то где-то должно быть и «Малое Лукошко».