Страница 1 из 18
Анатолий Савва
Подземная республика Тамарикитанга и тайна врат времени
День1.
«Ин Маре, ин Маре» слышалось в ночной тишине. Где-то посреди леса, на небольшом холме, заросшем старыми елями, вокруг большего костра сидели люди в потёртых домотканых одеждах и повторяли непонятные слова. Их язык напоминал язык современных удмуртов, наверное, это были их предки. Перед костром на еловых ветках лежал маленький ребенок лет пяти, завёрнутый в овчину, его тело дрожало то ли от холода осенней ночи, утонувшей в тумане надвигающегося утра, то ли его бил озноб от какой-то болезни. В голове засела мысль: “Это же жертвоприношение”. По спине прошел холодок, появилось чувство жалости и сострадания к беззащитному ребенку. Люди встали на колени и, повторяя непонятные слова, кланялись в такт своей не распевной молитве. Вдруг под костром, что-то гулко стукнуло, под протяжный низкий звук зашевелилась земля и, озаряя вокруг пространство искрами разоренного костра, в луче яркого белого света, появилось очертание неизвестного существа. Сознание залило ярким светом, на душе стало тепло и спокойно. Окунувшись лицом в тот плотный, белый свет можно было рассмотреть в этих очертаниях красивого мальчика в высоком головном уборе, в тунике на подобии древнегреческой или египетской и в сандалиях. Он как будто бы плыл над землёй в тумане и ярком белом свете. Склонившись над жертвой, он долго разглядывал её, быстро развернул овчину и с невероятной лёгкостью поднял перед собой на вытянутых руках тело больного ребенка. Потом развернулся и так же плавно удалился в ярком свете. Свет резко пропал и на месте костра остался только густой дым. Звук постепенно стих, стало слышно причитания испуганных людей… Запах гари и холод осеннего утра поселили в душе беспокойство, дрожа до судороги в мышцах, наш герой проснулся в холодном поту.
– Сон, опять этот сон. – подумал Андрей, открыв глаза и оглядел свою комнату в страхе, что может это всё наяву. Так начиналась наша, интереснейшая история, произошедшая возможно в моём детстве много лет назад, а возможно это произошло с моим сыном совсем недавно.
Было солнечное утро последнего майского дня, Андрей долго лежал в постели, учебный год закончился, не нужно было идти в школу и в музыкалку и вообще некуда спешить, так как он приехал к папе в „деревню”, так он называл село, в котором он когда-то родился. Папа Андрея жил в простом сельском доме без всякой роскоши и модных ремонтов, здесь все было по-простому дом, гараж, баня, огород, но Андрея тянуло сюда из города, куда его увезла мама, наверно потому, что именно здесь, как он считал, был его родной дом. Он встал неохотно пошел в ванную умылся, почистил зубы и не найдя одежды, (которую разбросал вчера вечером не известно где) побрел на заднее крыльцо порадоваться тёплому весеннему солнышку. Дома никого не было, папа уехал на работу, а бабушка ещё не пришла, видимо копалась у себя в огороде. Книжки заданные читать на лето лежали в рюкзаке, и доставать их ему не хотелось, задание по музыке валялось на старом фортепиано и уж его-то ему точно не хотелось делать. Побрямкав на инструменте, знакомые с первого класса мелодии, стало скучно, и он, надев на себя майку и шорты, побежал на улицу, на ходу запрыгнув в кроссовки. Застенчиво прокричав под окном имя соседского мальчишки – Димки, вызывая его на улицу погулять и не дождавшись ответа, он побежал к старой кустистой рябине, на которой когда-то папа сделал ему, что-то вроде домика без крыши больше похожего на смотровую вышку. Она немного возвышалась над забором огорода, со стороны улицы и Андрюшка частенько ещё совсем маленьким подолгу сидел в гуще листвы, замаскировавшись от ребят постарше, из соседних домов, потому как они не хотели с ним дружить и часто дразнили. Взобравшись наверх, он сел, свесив ноги. На ветках зеленели молодые листочки, солнышко пригревало, но майский ветер дул прохладой, от которой на голых ногах Андрюшки появлялись мурашки. Мимо на велосипеде промчался Ромка, он был из тех ребят, что были постарше, он очень любил кататься на велике, а зимой на лыжах Андрей был уверен, что тот станет большим спортсменом. Сам же Андрей был ленив и редко катался на велосипеде, поэтому Ромка не хотел дружить с ним хоть и был всего на два года старше его.
– Как же скучно, – подумал Андрей – никто со мной не играет. – Неподалеку возле соседского дома был слышен звон топора, это сосед дедушка Коля мастерил лестницу из тонких стволов ёлки. Андрей спустился и подошёл к нему.
– Здравствуй, дядя Коля.
– Здорово бездельник. – ответил старик. – Что помогать пришел?
Андрей смущённо замялся. Он бы с удовольствием помог, да вот только не умел обращаться с плотницким инструментом, а когда папа звал его помогать в свою столярку под навесом, пугался шумных электрических станков и убегал.
Дед Николай был старым человеком его загорелые руки с огромными ладонями и кривыми пальцами ловко справлялись с работой, хотя хватка была уже не та, и топор трясся в его руках. Он был ветераном большой войны, о которой Андрей знал только понаслышке и из фильмов, которые любил смотреть папа, ещё он отсидел в лагерях после войны, как рассказывала бабушка, за мешок картошки. Жизнь видимо закалила его, он был высокий, широкоплечий и до некоторых пор крепкий. Вот и сейчас в своем почтенном возрасте старался без дела не сидеть, работал, как мог.
– Что ты делаешь? – Спросил Андрей
– Да вот понимаешь, попросил меня Аркашка сделать лестницу высокую, сделай, говорит пока живой, а то потом некому будет. Нынешние мужики долото то в руках никогда не держали, только пить умеют.
Аркашкой он называл руководителя местного хозяйства, бывшего колхоза, его и теперь люди называют председателем по привычке. А дядя Коля знал его с малолетства, он рос на его глазах потому как жил у родителей в доме напротив.
– Вот, стало быть, привез мне хлысты с Керемета, делай, говорит, Николай Петрович. Как тут откажешь, сделаю, хоть память обо мне останется. Лесенка добрая, дольше меня на этом свете прослужит людям.
И правда лесенка получалась добротная, старик обтесал с двух сторон стволы ели, выбрал долотом с толстой деревянной ручкой, пазы для ступенек, вставил их на место и вбил деревянные клинья в их торцы, чтобы закрепить. вокруг валялись щепки и кора от свежеспиленных деревьев. В воздухе пахло смолой и дымом от закрутки деда Николая.
– Вот теперяча надо под навес повесить пусть сохнет в тенёчке. – бормотал старик.
Андрей и раньше слышал от стариков про таинственное место Керемет, но решил побольше узнать у дяди Коли про него.
– Дедушка, а что это за место такое « Керемет»?
Николай был русским человеком и баба Нюра, его жена, тоже была русской, как и многие люди в нашей округе, и все они жили бок обок с местными удмуртами, делить им было нечего, и жили они испокон веков мирно и даже дружно.
– В народе бают (говорят) дескать, в ранешное время вотяки – удмурты значить, молились своим древним идолам, таким деревянным истуканам значить, и приносили им жертвы, в тайных местах в лесу. Сами-то они лесные жители были. Ходили даже слухи раньшо, что в жертвы, значить, приносили людей, детей, ну или девок молодых. Ешо в царское время тут такой переполох был на энтот счёт, даже из Петербургу, а может и из Москвы писатель приезжал, защищал удмуртов, дескать, не правда это. Короленко его фамилия была, вон улицу в его честь прозвали, ага так и до сих пор называется. В суде, стало быть, адвокатом был. Ну, оправдал он их тогда. Так вот этот Керемет и есть такое место- капище древних язычников. В советские то годы в округе лес выкорчевывали, поля вспахивали, стране хлеб нужен был очень в голодные послевоенные годы, так вот даже тогда этот холм не тронули, обошли вокруг так и стоит в поле поросший деревьями.
Андрею было жутко интересно, хоть и слышал он эту историю не в первый раз. Папа рассказывал, что если прийти на то место одному ночью и загадать желание, оно обязательно сбудется.