Заговор рыб

Михаил смотрел на соседа широко раскрытыми глазами. Такого щепетильного отношения к собственному имени он еще не встречал. Есть конечно люди увлеченные изучением своей родословной, которые рисуют на листах ватмана перечисление всех ответвлений от древа, но такое внимание к своему имени – это нонсенс. Хотя, тому, кто созвучен только с Архангелом Михаилом, это сложно понять

Ариэль закончил перечисление и взял в руки яблоко. Подкинул его несколько раз в руке и положил на место.

– Сейчас бы жареную курочку, – Ариэль мечтательно закрыл глаза, – с хрустящей корочкой. А сверху ее залить бы по уши соусом чили…красным перцем присыпать…

Ариэль открыл глаза. Михаил смотрел на него с кровати, заложив руки под голову.

– Люблю вкусно поесть, – признался Ариэль, – но после такой курочки меня вперед ногами из дома вынесут…обидно, кто–то может есть все подряд, а нам с тобой нельзя! Где справедливость!

– Согласен, – ответил Михаил.

– Это потому что внутри нас живут вредные бактерии, и потому что мы добрые, нервные, переживающие люди, – Ариэль снова взял в руки яблоко, лег на кровать, – медик один Нобелевскую премию даже получил за этих микробов.

– А меня завтра выпишут, – сказал Михаил, – сдам анализы и уйду домой.

– Это хорошо, – Ариэль подкинул яблоко в руке, – в такую погоду лежать в больнице это кощунство…надо на море! В океан с головой

– В океан, – согласился Михаил.

Перед глазами Михаила появилось море. Огромное, бескрайнее море синего с зеленым отливом цвета. Он вспомнил как ковырял пятками норки спизулы, которые узнавал по двум маленьким дырочкам от их усиков. Спизулы жили в коричневых раковинах. Иногда они даже брызгались водой. Михаил вспомнил, как он наловил целый пакет спизул и к нему подошла девушка. Она попросила показать ей раковины. Михаил отсыпал ей полпакета и показал примером как надо их есть. Он просунул в створку раковины нож и легким нажатием открыл ее. Вытащив шевелящегося моллюска он стал его медленно, со вкусом есть. Спизула была скользкая как медуза и мясистая на вкус. Девушка поблагодарила Михаила, но спизулы не взяла, после чего отошла.

– Я понял, – вдруг крикнул Михаил, чем напугал своего соседа по палате.

– Что такое? – не понял Ариэль.

– У меня в животе выросла спизула, – сказал Михаил поднимаясь с кровати.

Глава 3

Мысли вслух

– Значит вы утверждаете, что съели сырого гребешка и он вырос у вас в желудке?

Михаил сидел в кабинете главного врача. Сам главный врач сидел за большим столом темной полировки. Он внимательно смотрел на пациента его больницы. Молодой человек, с виду совершенно здоровый.

– Утверждаете? – еще раз спросил врач.

– Другого варианта у меня нет, – ответил Михаил, – я съел сырую спизулу и во мне вырос этот эмбрион.

– Эмбрион…, – врач пожевал губы, – специалисты уже занимаются этим вопросом, кто это, или что это пока не понятно…эмбрион не эмбрион…ну а ваши анализы в порядке и вы можете идти домой! Отдыхайте…загорайте, купайтесь пока стоит хорошая погода. Расслабляйтесь как говорит сейчас молодежь и постарайтесь забыть обо всем.

– А что с эмбрионом будет? – не унимался Михаил.

– Да какой эмбрион! Я же говорю ничего не ясно! Забудьте я вам говорю, – врач махнул рукой, – что с ним будет …да ничего не будет. Разрежут очевидно на полоски, рассмотрят под микроскопом и сожгут в печи.

– А может имеет смысл его вырастить и посмотреть на то, что из него получится? – предложил Михаил.

– Интересная мысль, – врач устало зевнул, аккуратно прикрыв рот ладошкой, – ну, если вы закончили, всего вам хорошего, можете идти. Вашу одежду вам выдаст сестра хозяйка.

Попрощавшись, Михаил вышел из кабинета. На этом он считал свою миссию законченной. Если ученое сообщество не обратило на его заявление должного внимания, то это становится уже проблемой этого сообщества. Пусть оно само разбирается с этим эмбрионом или кем там еще.

– Домой? – спросил Ариэль, когда Михаил уже переодетый зашел в палату попрощаться.

– Пора, – Михаил протянул руку соседу.

– На море?

– Ну да.

– А я на операцию.

– Не болей!

Выскочив из больницы, Михаил оказался в удушающей жаре. Мимо шли люди в сланцах на босу ногу, шортах и майках. Город жил летом, а его жители жили мечтами об осени или хотя бы о временном похолодании. По дороге пронесся одинокий троллейбус. Его электрические антенны напомнили Михаилу щупальца спизулы, но он быстро закинул эту мысль куда подальше. На удивление дышалось легко. Очевидно, после больницы даже удушающая жара казалась раем, в сравнении с больничным полулюксом.

Остановившись с краю дороги, Михаил решил поймать такси. Первым остановился официальный, лицензированный, судя по раскраске, извозчик.

– До Корнилова, возле музыкальной школы не довезете? – спросил Михаил.

– Пятьсот, – проблеял официальный таксист.

– За пятнадцать минут? – удивился Михаил.

Таксист скривился, нажал на педаль газа и уехал искать свою богатую добычу. Михаил поднял руку еще раз. Рядом с ним моментально остановился джип, Лэнд Крузер, черного цвета с гербом на двери и надписью – «Военная прокуратура». Михаил посмотрел по сторонам, даже не подозревая, что машина остановилась по его просьбе.

– Куда? – спросил водитель из опущенного окна.

– Корнилова, возле музыкальной школы, – повторил просьбу Михаил, – сколько?

– Сто пятьдесят.

Открыв заднюю дверь, Михаил уселся в персональный джип важного чиновника. Через десять минут, с комфортом, под струями живительного кондиционера, он доехал прямо к самому подъезду своего дома.

Рассчитавшись по уговору, он вышел на улицу и сразу окунулся в атмосферу музыкального хаоса. Несмотря на каникулы в школе, особо одаренные дети репетировали музыкальные номера для очередного музыкального конкурса. Поэтому баянист, балалаечник и домрист исполняли свои партии. Почему они не играли одновременно, а каждый по своему – это загадка творчества юных дарований.

В подъезде вовсю шел ремонт. Еще пару недель назад, старший по дому собирал подписи за трату денег со счета дома и вот уже несколько дней, узбеки, а может таджики, сдирали старую штукатурку с потолка, краску со стен, при этом тщательно подметая за собой в конце дня.

Рабочие здоровались по очереди, показывая свои здоровые, белые зубы. Михаил медленно поднялся на второй этаж. Тщательно вытерев ноги о коврик внутри квартиры, он прошел в ванную. Приняв душ, он решил перекусить. Вытащив из холодильника три яйца, кусок сала и лук, он поставил на плитку сковородку. Сперва он насыпал кучку сала, а потом….Разбив первое яйцо он вылил его на сковородку. Яйцо зашипело, брызгая белком. У второго яйца лопнул желток. Третье яйцо разбилось и на сковородку выпал маленький серый цыпленок.

Михаил ткнул в него ножом, перевернул с одного бока на другой, взял двумя пальцами и выкинул в мусорное ведро. Добавив еще одно яичко, он наконец поел домашнюю еду. Живот не болел, желудок не крутило. Никаких эмбрионов не было и в помине.

Открыв нараспашку окно в комнате, он облокотился о подоконник и стал смотреть на улицу. Жарко. На улице было очень жарко. При этом вспомнилась машина, на которой он доехал до дома. Такую машину хотят многие горожане. Некоторые хотят всю жизнь, но так и не могут купить. Михаил как то подсчитал, что если он будет есть только гречневую кашу с тушенкой, ходить по пять лет в одном и том же белье, то на хорошую машину он накопит за десять лет. В принципе не так уж и нереально.

Михаил вздохнул и отогнал мрачные мысли далеко. Все же было лето, а на пляж можно было доехать и на электричке, за пятьдесят деревянных рублей. Оркестр в музыкальной школе наконец заиграл в унисон. От этого уши перестало ломать, и Михаил невольно заслушался трелями молодых соловьев.

Через пару минут импровизированный оркестр сделал перерыв и Михаил решил сделать то, о чем думал со вчерашнего дня – он включил компьютер. Интернет был и это радовало. Набрав в Google «желудочный сок» он сразу напал на статью в Википедии. Ничего не поняв про ферменты, он уловил главное, а именно то, что основой пищеварения в желудке была соляная кислота. Оказывается, эмбрион, жил и жил вполне себе комфортно в соляной кислоте.