Сапер

Глава 19

Что-то мне снилось хорошее, мирное и светлое. Не помню уже подробностей. Как часто бывает, самый красочный сон улетает из памяти через мгновения после пробуждения. А вот то, что закончился он пулеметной очередью, направленной прямо в меня, это запомнилось. Лучше бы наоборот.

Так вот, пулеметные очереди вспахивали землю под ногами, а я, как и положено во сне, не мог пошевелиться от подбирающихся всё ближе фонтанчиков. И тут меня вытолкнула в явь Вера, пробормотав: «Телефон звонит, не слышишь, что ли?». Черный эбонитовый ящик в прихожей действительно тарахтел, сотрясая стоящую под ним тумбочку. Я поднял трубку:

— Старший лейтенант Соловьев у аппарата.

— Ну ты и горазд спать, старлей, — послышался где-то далеко насмешливый голос Масюка. — Двадцать минут тебе на то, чтобы поссать-умыться-побриться, в четыре-тридцать должен стоять у проезжей части, одетым по форме. Понятно?

— Понятно, — буркнул я, не совсем еще проснувшись.

— Так не теряй времени, шевелись! — добавил Аркадий и бросил трубку.

Черная «эмка» подобрала меня ровно в указанное время, безо всяких ефрейторских зазоров. На улице только начало светать, и в утренних сумерках я заметил Масюка, сидевшего впереди, возле водителя. А когда сел, обнаружил рядом с собой, на заднем сиденье, грузноватую женщину сильно за сорок, в гражданской одежде (платье непонятного еще в темноте цвета с рукавами по локоть, не помню уже, как они называются, и шляпка на голове) и с дамской сумочкой на коленях… От нее даже немного пахло духами. Странный запах для этой машины. Но мы люди военные, с кем рядом посадили, с тем и сиди, надо будет — расскажут, не надо — и так покатаешься.

Проехали чуть меньше километра, поплутав по киевским утренним улочкам, остановились у какого-то темного дома, Аркадий бросился к подъезду, из которого почти сразу вышел Кирпонос. Подошел к задней двери, и сел по другую сторону от женщины. Водитель дождался, когда Масюк займет свое место, и тут же тронулся с места.

— Сколько нам ехать? — спросил командующий.

— Часа два, если повезет, — ответил молчавший до сих пор водитель.

— Ладно, я пока отдохну, — сказал Кирпонос. — Кстати, Соловьев, познакомься, это Эмилия Карловна, военный переводчик. Ты же немецкий знаешь?

— На бытовом уровне, товарищ генерал, по верхам от соседей нахватался.

— Вот и пообщайся пока со знатоком, она оценит. Смотришь, и пригодится когда.

Поговорим, раз приказано. комфронта закрыл глаза и через минуту даже засопел тихонечко, не обращая внимания на то, что машину время от времени потряхивало на выбоинах. А Эмилия Карловна приступила к оценке моих знаний.

Плавал я, конечно же, как и любой человек, у которого долго не было практики. Эмилия не жалела меня и грузила по полной. Сначала я понимал ее через три слова на пятое, потому что она, как мне показалось, специально говорила очень быстро и невнятно. Отвечал я ей медленно и постоянно вспоминая слова, которые все куда-то потерялись. И вдруг в какой-то момент я поймал себя на том, что ничего больше не вспоминаю, а Эмилию понимаю напрямую, а не пытаясь перевести ее речь сначала на русский. Как в детство попал. Тогда тоже с друзьями болтали не задумываясь, слова сами на язык шли. Беседу вела как опытный следак, видать, раньше эта дамочка была совсем не переводчицей. Не уровень Чхиквадзе, конечно, но Буряков, если и обошел бы ее, то не сильно. А уж то, что меня допрашивало в шестидесятых, достойно было только нервно курить в сторонке.

Ехали мы долго, куда-то на юг. За дорогой я особо не следил, опять же, занят был. Странно, второй раз с Кирпоносом еду, и снова меня с расспросами дергают. Надеюсь, что это не войдет в традицию, как по мне, лучше молчать, чем говорить.

В голове у генерала, видать был встроенный будильник: проснулся он минут за пять до того, как мы приехали на место.

— Ну, Эмилия Карловна, что скажете про моего адъютанта?

— Словарный запас маловат, конечно, хотя по бытовым темам ориентируется очень хорошо. На допросы — хоть сегодня, лучше некоторых наших справится, а вот для тыла — хотя бы месяц с акцентом поработать, речь поправить. Очень способный молодой человек.

С молодым человеком она, конечно, сильно польстила, хотя я и заметил, что устаю здесь меньше, чем там. Да и сравнивать волю и тюрьму — дело ненадежное.

Как остановились, переводчица вылезла из машины вслед за генералом и куда-то очень быстро исчезла, видать, работа для нее здесь была срочная. Мы с Аркадием пошли за Михаилом Петровичем. Не вплотную, конечно, но так, чтобы в виду оставаться.

Встречал Кирпоноса, как я понял, командир корпуса, генерал-майор Кулешов — среднего роста мужик с пухлыми, капризными губами и немного недовольным взглядом. Он сразу начал напирать на то, что они только прибыли, корпус разворачивается, давайте дождемся командарма Костенко, боевые задачи ставить еще некому, а линия соприкосновения… Кирпонос тут же в ответ начал орать. Короче, я их слушать перестал почти сразу: во-первых, не по чину старлею смотреть, как один генерал другого строит, а во-вторых, неинтересно это уже давно. Сколько я в своей «прошлой» жизни таких матюгов наслушался. Что в армии, что в тюрьме…

Отошли с Масюком в сторону, он потихоньку начал меня в курс дела вводить: что, куда, зачем и сколько раз. С одной стороны, работа понятная, а всякие тонкости, вроде того, какой крепости чай и с чем пьет комфронта — они, конечно, сильно помогают. И вот тут снова появилась Эмилия. Она запросто прошла к генералам и прервала их беседу. Ничего себе, с какой женщиной пришлось пообщаться! Кто же она такая, что так вольно ведет себя?

Я невольно прислушался. Аркадий, впрочем, тоже замолчал, видать, и он такое не очень часто видел. Хоть и говорила она не громко, но я услышал фамилию Рейхенау и слова «гаубицы Шкода триста пять миллиметров». Тут и вспомнил. История эта была известная. У немецкого генерала Рейхенау были в распоряжении огромные чешские гаубицы Шкода. Трофейные. И он ими весьма успешно долбил наши ДОТы.