Страница 88 из 120
Местные струнные инструменты она уже освоила, не раз в своих апартаментах занималась музицированием и пением, даже перевела на местный язык некоторое количество песен своей родины. Только свидетелем её талантов пока был один Бегемот — пара служанок не в счёт.
На уход и возвращение с подобием гитары бывшего браконьера внимание обратили лишь Викины соратники, остальные — моряки и гильдейцы — слишком увлечённо спорили о достоинствах и недостатках конопатой и нечёсаной племянницы трактирщика, приносившей очередные кувшины с элем, сидром и вином.
— Вот, госпожа, — протянул инструмент Дубок, — Правда, отдал старшему бардов десять энн, он сказал, что иначе…
— Вычту из твоего жалования, — пошутила повелительница, беря гитару в руки и, проведя пальцами по струнам, проверяя соответствие настройки той, к которой она привыкла, — Налей мне сидра, что ли. Горло промочить, а то вино тут слишком уж поганое.
Фильм «Дни Турбиных», составляя компанию своей бабуле, Вика начинала смотреть несколько раз, и хоть ни разу не досмотрела до конца — слишком уж далёкими и непонятными были российской школьнице начала двадцать первого века терзания, метания и страдания русской интеллигенции в Киеве начала века прошлого — но романс «Белой акации гроздья душистые» полюбила. А, когда подруга Ирка, готовившаяся на одном из школьных концертов исполнить эту песню, и выбравшая Вику, в прошлой жизни безголосую, но со слухом, в качестве музыкального критика, то будущая повелительница Ордена, запомнила все слова романса.
С тем сопрано, что ей достался от бедняжки Неллы, попаданка считала, что у неё получится исполнить произведение из «Дней Турбиных» не хуже, чем его спела великолепная Дина Гарипова на концерте, где Вике довелось присутствовать.
«Целую ночь соловей нам насвистывал, город не спал, и не спали дома. Белой акации гроздья душистые ночь напролёт нас сводили с ума…»
Сидевшую в сумраке Вику сложно было разглядеть, однако, уже при первых же строках, ею пропетых, в едальном зале установилась почти абсолютная тишина, в которой, кроме голоса попаданки ни раздавалось ни звука, и все взоры направились на неё.
Романтические песни здесь любили, но такого удивительного произведения в столь восхитительном исполнении, разумеется, никому ещё слышать не доводилось. Когда прозвучал завершающий аккорд, по трактиру прокатился общий выдох, такой, будто бы присутствовавшие не дышали всё время звучания романса.
— Госпожа…, - прошептал с расширившимися как у лемура глазами Дубок.
— Ты ещё проори на весь зал о том, кто я такая, — тихо буркнула Вика.
Она и сама, пока пела, погрузилась в волны сложного переплетения чувств, что уж говорить о неизбалованных великими музыкальными достижениями аборигенах.
Раздался стук выпавшего из рук трактирного слуги подноса и дребезжание раскатившихся по полу оловянных тарелок, кружек и кубков, что послужило сигналом к возвращению слушателей из облаков в реальность.
— Великолепно! Ещё! Прекрасно! — раздались множественные крики по всему залу, сопровождаемые грохотом кулаков по столам, что служило здесь аналогом аплодисментов.
Сидевшим на противоположном от Вики конце стола морякам «Чайки» пришлось вскакивать и отталкивать наиболее разгорячённых меломанов, пожелавших угостить вином потрясшую их певицу и что-нибудь ей подарить.
— Та вот ты какое, сладкое бремя славы, — хмыкнула повелительница, — Капитан! Уважаемый! — обратилась она к Сакрифу и старику-гильдейцу, — Если вы успокоите народ, может быть, я ещё несколько песен спою.
Вика не стала скрывать от себя, что реакция слушателей ей весьма польстила. Теперь она поняла, что чувствовали звёзды эстрады на концертах, когда поклонники буквально штурмовали сцены. Знала, что порой певцам приходилось весьма несладко от яростной любви фанатов и фанаток, готовых чуть ли не рвать своих кумиров на куски, но на ней-то Динамический Щит и, вообще, она тут мигом всех может обездвижить или даже прибить.
— Нам тоже хочется услышать ещё, — сказал капитан, когда народ расселся вновь по местам в предвкушении новых песен, и, склонившись, перешёл на шепот, — повелительница.
— Дай, сначала подумаю, чем вас порадовать, — попаданка задумчиво вновь провела пальцами по струнам.
Восхищённым слушателям она вначале исполнила ещё один романс «Гори, гори, моя звезда», об авторстве которого много спорили, кто-то даже утверждал, что его сочинил чуть ли не адмирал Колчак — так это или нет, Вика судить не бралась.
Затем прозвучала песня «Машины времени» «Я пью до дна за тех, кто в море», в конце исполнения которой подпевал практически весь зал, потом ещё растрогала средневековых варваров и орденцев композициями «Весёлых ребят» «Там, где клён шумит» и «Ты шла с другим». Спасибо друзьям из байкерского клуба, Вика знала много мелодичных и смысловых песен, а на только что-то, вроде, «Ты пчела, я пчеловод, мы оба любим мёд».
— А можно ещё? — сглотнув попросил сидевший рядом главный лесничий, поддержав дружные громкие крики раздающиеся в зале.
— «Можно» козу на возу и Машку за ляшку, а у нас в Ордене — «разрешите». Понял? — перефразировала повелительница слоган приятеля, пехотного майора, — На сегодня всё. Сакриф, объяви всем, что концерт окончен. На вот, — она протянула подобие гитары через стол Клойку, — отдай доску акынам.
Великая ли сила искусства тому причиной или варвары сами по себе спокойные люди, но затянувшиеся за полночь посиделки завершились без драк и скандалов.
Вышедшую из своего тёмного пригретого уголка и поднявшуюся по лестнице к себе в номер попаданку провожали приветственными криками и восхищёнными взглядами.
Сакриф с Оникаром довольно грубо оттёрли от неё что-то порывавшегося сказать трактирщика — тут и гадать не имело смысла, чего он хотел, наверняка собирался посулить златые горы за продолжение концертов — и проводили свою госпожу до дверей.