Страница 13 из 28
Английские «Сопвичи», которые иногда доставались французским частям во Фландрии, были редкими и оттого еще более нелюбимыми гостями. Отвратительно проворные, стремительные, как морские чайки, они были способны вымести все живое, что имело неосторожность высунуться из земли, с той же легкостью, с какой метла выметает насекомых с садовой дорожки.
– Нет, – отозвался люфтмейстер, поколебавшись, лицо немного прояснилось и стало более осмысленным, – у «Сопвичей» стоят девятицилиндровые «Бентли». А здесь что-то потяжелее. Десять… Двенадцать цилиндров. Кажется, это двигатели «Рено». Точно, узнаю характерный перестук… У первого немного барахлит зажигание, но еще неизношенные… Свежие, только с завода.
Но Дирк уже не слушал.
– Бомбардировщики! – закричал он Клейну, ворочающемуся за пулеметом. – Шесть «Брегетов»![3]
Командир пулеметного отделения отозвался пространным ругательством, которое вмещало в себе не меньше двух дюжин слов и полностью описывало взаимоотношение между ним и французскими аэропланами.
– Спускаются! – торопливо выкрикнул Хаас. – Один и три!
– К бою! – коротко приказал Дирк.
Пулеметчики припали к своим машинам, еще холодным и кажущимся сонными. Десятки внимательных глаз уставились в небо, пытаясь нащупать то, что скрывали в себе густые серые облака. Дирк и сам вглядывался туда так пристально, что начало покалывать в глазах. Ему даже показалось, что он различает отзвук моторов – что-то вроде очень тонкого, на грани слышимости, комариного писка. Писк, казалось, то пропадает, то возобновляется. Может, порывы ветра скрадывали звук, а может, этот писк был попросту игрой воображения.
Над траншеями установилась полная тишина, тяжелая и неуютная. Ни перекликающихся голосов, ни скрипа щеток, ни смеха, ни металлического лязга оружия – все звуки, составлявшие прежде атмосферу взвода, пропали, растворились в наступившей тишине. И даже ветер старался дуть едва слышно, пока вовсе не смолк. И единственным звуком в мире остался тонкий, то пропадающий, то вновь появляющийся комариный писк…
Первым их заметил Штейн, в очередной раз подтвердив почетное звание зоркого наблюдателя.
– Заходят! – крикнул он, от неожиданности едва не смяв ящик с патронами, его мальчишеский голос зазвенел, как тревожный колокол. – Первая тройка пошла! Одиннадцать часов!
– Вижу, – спустя несколько секунд сообщил Тиммерман и шевельнулся, поудобнее устраивая на своем огромном, как валун, плече «Ирму».
– Не стрелять. – Клейн смотрел в небо немигающим холодным взглядом. – Ни к чему выдавать этим летающим крысам позиции раньше срока. Шперлинг, концентрируй огонь на левом. Риттер, твой – правый. Тиммерман и Юнгер, вторая тройка – ваша. Центральным я займусь сам.
– Я могу его уронить, – прошептал Хаас, привалившийся к брустверу возле Дирка. Его шепот был горячим и кислым, отдающим вином. – Может, не сразу, но… Большой, тяжелый… Если…
– Действуйте, – сказал ему Дирк и приказал Карлу-Йохану: – Огонь из винтовок только после того, как вступят пулеметы.
Сам он аэропланов еще не видел и от этого ощущал себя беспомощным. Возраст, напомнил он себе, поглаживая винтовку на коленях, от возраста не убежишь. Обычно сетчатка начинает отслаиваться через год после вступления в Чумной Легион. Некротические процессы, пусть и замедленные, все равно текут, и остановить их полностью практически невозможно. Оттого все пожилые мертвецы страдают преждевременной слепотой, а хорошие наблюдатели и снайперы ценятся на вес золота.
Когда он наконец разглядел бомбардировщики, времени оставалось совсем немного.
Они приближались стремительно и неумолимо, быстро превращаясь из темных точек в грязно-сером смешении облаков в широкие угловатые силуэты, одинаковые и все более четкие.
«Брегеты», как и предсказывал Хаас, разбились на две тройки, которые шли почти параллельным курсом с интервалом метров в двести, вторая немногим выше первой. Проверенная тактика, не раз опробованная французскими пилотами и отлично подходящая для сегодняшнего боя. Первая тройка обрушивается на позиции и проходит их плугом, в то время как вторая с высоты наблюдает, подмечая огневые точки и расположение зенитных пулеметов, заодно прикрывая штурмующих огнем. Потом они меняются местами, по очереди бороздя пулеметами позиции.
Дирк остро пожалел, что у них нет воздушного прикрытия. Шесть бомбардировщиков – грозная сила, способная уничтожить сотню человек за один боевой вылет. Они не гоняются развлечения ради за отдельными пехотинцами, подобно хищным и стремительным истребителям, они несут на себе тонны терпеливо ждущей смерти, готовой рухнуть вниз и собрать обильную жатву. Дирку казалось, что он ощущает сдерживаемую приближающимися машинами дрожь, заключенную в их телах из стали, полотна и дерева.
– Развернулись для атаки… – прошептал Карл-Йохан, так же неотрывно глядящий на плывущие «Брегеты», – на нас идут.
– Должно быть, приняли нас за тыловой лазарет или склад, – прошептал в ответ Дирк. – Мы же аккурат в тылу у фон Мердера. Неприятный же сюрприз их ждет.
– Мышеловка для тех любителей сладкого, кто любит совать потные руки в буфет, не включая света.
Карл-Йохан беззвучно рассмеялся. Вздумавших отмбомбиться по вражескому тылу летчиков ждал теплый прием. Наверняка они ожидали, что свалятся на головы обезумевшим от неожиданности тыловикам, зальют огнем склады, казармы и госпитали, после чего спокойно уйдут, так и не встретив сопротивления – получать свои «жировые пятна»[4] на кителя. Их надеждам не суждено было сбыться – достаточно было увидеть взгляд Клейна, устремленный в небо сквозь секторный прицел. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Заходят! – звонко крикнул Штейн.
И в самом деле, первая тройка «Брегетов» покачнулась, словно подхваченная ветром, и, накренившись на правое крыло, вдруг синхронно заскользила вниз, стремительно теряя высоту. Дирк увидел слабый отблеск солнца на их металлических носах и стеклах кабин. В полете бомбардировщиков было что-то завораживающее – их особенная грация, совершенно не похожая на резкие стремительные движения хищных птиц, притягивала взгляд.
Вторая тройка, как он и думал, не стала спускаться, предпочла держаться на высоте в семьсот-восемьсот метров, прикрывая атакующих. Стоит им только засечь сполохи зенитных пулеметов – и на позиции хлынет тяжелый свинцовый ливень, калеча обслугу, выводя из строя орудия и дробя укрепления. Дирк уже слышал гудение моторов, крепнущее, напоминающее гудение потревоженной струны, с которой соскочил палец, а также глухой монотонный стрекот винтов.
Низкая облачность спутала карты и французским пилотам, которые не смогли правильно оценить расположение взвода. Дирк успел почувствовать удовлетворение – не зря, значит, гонял своих людей неделю напролет, пока не прикрыли ветками и землей почти все выдающиеся элементы укрепленного участка… Когда до «Брегетов» оставалось каких-нибудь триста метров, вниз посыпались бомбы, словно кто-то уронил горсть мелкого винограда.
– Слишком рано начали, – покачал головой Карл-Йохан. – Надеюсь, они успеют об этом пожалеть…
– Огонь! – приказал Дирк и, словно боясь, что его не расслышат пулеметные расчеты, закричал вновь и вновь: – Огонь! Огонь! «Листья», огонь!
Бомбы еще неслись к земле размытыми темными ягодами, когда пулеметы «Висельников» заревели, заглушив утробный звук моторов размеренным перестуком патронных лент. От полудюжины вспыхнувших огней враз сделалось жарко, хоть этот огонь вырывался из стволов лишь узкими оранжевыми языками.
Дирк надеялся, что французы запаникуют, встретив столь резкий отпор. А страх нередко может причинить больше проблем, чем целый пулеметный взвод. Не раз он видел, как изящные аэропланы рассыпались в труху, когда их пилоты, поддавшись страху, слишком резко бросали свой воздушный корабль в сторону, пытаясь избежать гибельного огня. Хаас утверждал, что самолеты новые, может, и за рычагами у них новички…
3
Breguet 14 – французский биплан-бомбардировщик времен Первой мировой войны.
4
Fettfleck (нем.) – «жировые пятна», сленговое название орденов.