Страница 4 из 13
– Здравствуй, солнце!!! Сегодня я начинаю новую жизнь!!!!
Солнце, по понятным причинам, мне не ответило. Но, мне показалось, что лучи его приветливо заскользили по моей коже, даря свои тепло и ласку.
Быстро позавтракав, я завела своего верного коня и поехала в деревню. На подъезде я встретила стадо коров, бодро шагающих мне навстречу. Сзади них, на пятнистой лошадке ехал мальчишка лет тринадцати с рыжими вихрами и носом, усыпанном конопушками. Он с независимым видом, лениво покачивался в седле и периодически пощелкивал бичом, подгоняя нерадивых буренок, старавшихся захватить на ходу пучок травы с обочины. Я притормозила, пропуская стадо. Поравнявшись со мной, молодой пастушок с достоинством, свойственным всем деревенским пацанам, рано начавшим зарабатывать, помогая родителям, поклоном головы, поприветствовал меня. Я ответила приветливым «здравствуй», и поехала дальше, чувствуя, как он смотрит мне вслед. Что поделаешь, деревня. Здесь все про всех знают. Любое новое лицо вызывает живейший интерес.
Вскоре я остановилась перед дверями конторы. У коновязи заметила Зайчика, коня Михалыча. Значит, старый егерь уже здесь. Поднялась по ступеням крыльца, и в дверях столкнулась с Леонидом Егоровичем, директором охотхозяйства. Вид он имел озабоченный. Налетев с разбегу на меня, он чертыхнулся. В глазах стояло недовольство и читалось: «ходят тут всякие». Потом мелькнуло узнавание, и он бурчливо проговорил, незаметно переходя на «ты».
– Ну, что? Устроилась?
Я просто кивнула головой.
– Ну, вот, и ладненько. А меня в управление срочно вызывают. Буду дня через три.
Я вопросительно уставилась на него.
– А как же обход принимать? Вы же сказали, с сегодняшнего дня …
Он отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи.
– Успеется. Тем более, что охотоведа пока нет. Отпросился на пару дней. Что-то там у него дома случилось. Не то в армию племянник уходит, не то еще что-то. Так что, обустраивайся. Время есть. А Михалыч, если что, подсобит. Он тут все знает. Так что ты не стесняйся. Мы о кадрах заботимся. – Бодро закончил он.
В это время, как раз подъехал, разгоняя на пыльной дороге кур, видавший виды УаЗик. Директор резво сбежал с крыльца. Хлопнула дверца, и только пыль завихрилась вслед за удаляющейся машиной.
Потоптавшись на крыльце еще немного, я пожала плечами. Ну, устраиваться, так устраиваться. Открыла скрипучую дверь, и зашла в контору. Михалыч сидел на прежнем месте и воевал с ящиком деревянного стола. Увидев меня, радостно заулыбался.
– Здорово, Викторовна! – Гаркнул он так, что задребезжали немытые стекла в деревянных оконных рамах. – Ну, что, обустроилась? Как ночевала? Поди, женихи снились на новом то месте? – Лукаво прищурившись проговорил он, уже более тихим голосом. – А, у нас тут, гляди, все начальство в разбеге. Считай, мы с тобой на всем хозяйстве вдвоем и остались.
Я уселась на край свободного стола, и поинтересовалась:
– Почему только двое? А где же еще два егеря?
– Так они ж не здесь живут, не в Пантелееве. Один, Игнат, тот в Хворобине, это километров за пятнадцать отсюда будет. А Николаич в другой стороне, у самой реки живет в Овинникове. – С удовольствием объяснил он.
Чувствовалось, что, нечаянно доставшаяся роль главного управителя, ему очень нравилась.
– Ну, что, пойдем смотреть тебе транспортную единицу?
Я согласно кивнула, мол пойдем. Мы вышли из конторы и Михалыч повел меня на зады, где и располагалась конюшня. Еще на подходе, я услышала громкое ржание лошади.
– Во, слыхала? – Поднял он указательный палец. – Опять Матильда дуркует. Ни один конюх с ней управится не может. Под седлом не хочет ходить. – Начал он загибать оставшиеся на правой руке пальцы. – В телегу запряжешь, так намаешься. Что с ней делать, ума не приложу. Уж было собрались на живодерню сдавать. Почто такая лошадь, коли пользы от нее никакой. Зря только корм переводить. Так больно красивая, падлюка, одно слово «порода»! Решили, вот покроется, ожеребится, а там и поглядим. – Немало не печалясь о судьбе неведомой мне Матильды, продолжал с удовольствием рассказывать он.
Я прервала его излияния вопросом.
– Михалыч, а где достать извести и белой глины? Печку хочу подмазать, да побелить.
Он весело хрюкнул.
– Так это и вовсе не проблема. Я тебе мигом притащу.
Тем временем, мы подошли к конюшне, добротно построенной из крепких сосновых бревен с большими тесовыми воротами. Молодой парнишка, лет 17, сидел у самого входа на куче старой сбруи и нещадно матерился, не стесняясь в выражениях, потирая лодыжку. Завидя Михалыча, он начал возмущенно орать.
– Михалыч!!! Так ее раз так!!! Я эту падлу пристрелю когда -ни будь!!! Все жилы она с меня вытянула, курва такая!!! – Но, увидев меня, сразу осекся и открыл рот.
Михалыч, донельзя довольный произведенным эффектом, солидно произнес.
– Вот, Митяй, знакомься. Это Ольга Викторовна. Наш новый егерь. Будет жить на Игнатовой заимке. – Произнес он со значением. – Прислал директор. Велел коня ей подобрать.
У Митяя рот открылся еще шире от удивления. Но, я этого уже не замечала. Я вообще уже не замечала ничего, кроме великолепной лошади игреневой масти. Таких лошадей я еще в своей жизни не видела никогда. Статное грациозное создание рыжевато-бурого окраса с гривой и хвостом цвета загустевших сливок. В солнечных лучах, падающих из небольших окон конюшни, она искрилась и переливалась, как драгоценная парча, накинутая на плечи восточной красавицы. Из остолбенелого состояния меня вывело чье-то покашливание. Я медленно повернулась и увидела довольную, хитроватую физиономию Михалыча. Он с гордостью произнес:
– Вот это и есть наша Матильда …чтоб ее!!!! – Добавил он немного не впопад предыдущей гордой фразе.
– Михалыч … А я могу ЕЕ взять? – спросила я с придыханием. Тут уж оба и Митяй и Михалыч посмотрели на меня в полном обалдении. Михалыч отошел первым (вот что значит опыт).
– Викторовна, ты чего? С ума сбрендила?! Да, ты посмотри на нее! Она ж даже погладиться не дается. Мы ее заседлать и то не можем. Она ж тебя зашибет сразу!
Но, я его уже не слушала. Только заглянув Матильде в глаза, где я увидела собственное отражение, я уже точно знала. Мы созданы друг для друга. Я протянула руку, и как завороженная пошла к лошади. Она дернула головой и фыркнула. Митяй отпрыгнул от нее на значительное расстояние, и глядел на меня широко открытыми глазами. А я продолжала медленно подходить, пока не коснулась шелковистой шкуры на морде лошади. Стала ее тихонечко поглаживать и шептать какие-то ласковые глупости.
– Девочка моя … Красавица. Замучили тебя тут совсем. Ну ничего, скоро и у тебя начнется новая жизнь. Мы с тобой работать будем. Я тебя водой колодезной буду поить. Отборным овсом кормить. Холить и лелеять буду. Девочка, хорошая …
Лошадь стояла спокойно, доверчиво подставляя морду под ласковое поглаживание. Другой рукой я достала из кармана заранее приготовленный кусочек сахара и протянула Матильде на ладони. Она взяла его осторожно бархатными губами, и принялась хрумкать.
– Сколько живу, такого еще не видел … – Прошептал позади меня Митяй с восторгом.
А я про себя, с усмешкой подумала, что в его то годы это не мудрено.
Михалыч, сдвинув фуражку на затылок, только покачал головой и протянул:
– Да-а-а …
Не поворачивая головы, я проговорила, обращаясь к Митяю:
– Седло тащи.
Митяй метнулся в глубину конюшни, стараясь обойти Матильду стороной, и через минуту явился обратно, неся кожаное седло. Попытался подойти к лошади, но Матильда захрапела, дернув головой, и конюх, бросив седло мне под ноги, отскочил на безопасное расстояние.
Оседлав кобылу, я осторожно вывела ее под уздцы наружу. Митяй с Михалычем распластались по стенкам, когда я проводила лошадь мимо них. Вскочив в седло, я тихонько тронула ее бока пятками, и она пошла ровной рысью. Бесконечное чувство свободы охватило меня. И я поняла, как ощущают себя птицы, парящие в небе.