Страница 59 из 62
Сотни исторических лет за несколько часов эксперимента. Неуловимой вспышкой мелькнет смерть Орфея, которого через три исторических года убьют вакханки в священной миртовой роще. Слишком уж любил он свою Эвридику, и эта верность мертвой оскорбляла живых…
Но что нам судьба настоящего Орфея? Короткий эпизод, случайный штрих, для нас он только символ, только прекрасный миф. Время уносится назад, в будущее. Условия эксперимента заданы очень жестко. Экспериментатора интересовали лишь некоторые общие принципы того исторического явления, которое он весьма обобщенно назвал «нетерпимостью». Его интересовала внутренняя сущность фашизма.
Я проследил судьбы всего нескольких человек. И тысячи судеб других. Столь различных и похожих друг на друга, как звезды во тьме. Как падающие звезды. Как метеоры.
Орфей оглянулся, и осталась в клубящейся мгле Эвридика. Здесь все не однозначно, а двойственно, диалектично. Да, отдельные страны порой накрывала тьма. Разнузданный террор, мистический угар затуманивал головы людей, отбрасывал общество далеко назад. Но разве человек переставал тянуться к свету?
Так сказал поэт… И они шли на костер, на плаху, в тюрьму, каменоломни, за колючую проволоку. Огненная река во тьме веков! Они идут на аутодафе, на Сенатскую площадь, в последнем молчаливом марше Рот-Фронта по берлинским улицам 1933 года. Их увозят на остров Юра крытые фургоны греческой охранки, в них стреляют из-за угла фашистские последыши в Риме. Их увозят, сжигают, расстреливают, а они идут, идут, идут…
«Первое мая 1944 года. В 4 часа утра по бараку, в котором спали заключенные команды, обслуживавшей вещевой склад, от «койки» к «койке» мелькают две фигуры, в одних лишь рубашках, осторожно расталкивая своих товарищей по несчастью, они будят их.
Каждого шепотом просят без шума встать и, не одеваясь, пройти в помещение, где хранились чемоданы заключенных.
Заспанных товарищей, сбитых с толку этой неожиданной и странной побудкой и еще более странным указанием, ведут через спальное помещение в темный склад, где их просят сесть на стоящие рядами чемоданы. При слабом свете электрического фонарика виднеются ряды чемоданов, уложенных по три друг на друга и напоминающих ряды сидений в кино.
Семьдесят два члена подпольной коммунистической организации лагеря занимают свои места. После того как эти активные борцы против фашизма советские, чешские, голландские, французские, немецкие, бельгийские, польские и люксембургские товарищи — бесшумно усаживаются, на короткое время наступает безмолвная тишина.
Никто не задает вопросов, однако все знают, что происходит что-то необычайное.
Ни слова не слышно в этом подвальном помещении, окна которого загорожены уложенными до пола чемоданами, чтобы ни один звук или луч света не мог проникнуть наружу. Все знают, что над нами расположены газовые камеры — «социальные учреждения СС».
Тихо, едва слышно в темном погребе зазвучала мелодия старой рабочей песни, которую все знают, которую не слышали уже одиннадцать лет.
«Братья, к солнцу и к свободе!»
Когда замолкли звуки скрипки и виолончели, на передней стене зажигается небольшой прожектор. Он освещает большой красный транспарант.
«Боевой первомай 1944 года — несмотря ни на что!»
Вот те люди, которые только что промелькнули передо мной. Разве они не боятся боли или не любят жизнь? Разве не дороги им их близкие? Боятся, любят, и близкие их им дороги, дороже жизни. И все же они идут. Идут и не оглядываются! Потому что истина неодолима, потому что истина сильнее всего, потому что перед лицом истины настоящий человек не может предать. Вековая борьба, упорнейшая из битв, война за человеческое в человеке. Орфей оглядывается, и вновь теряет свою Эвридику, и идет на смерть, зная, что это смерть, зная, что это боль, жертвуя всем, идет во имя твое, Истина.
Не всегда он борец, не всегда герой. Подчас единственное, что он может, это только умереть, не прося пощады у палачей. И он делает это единственное дело свое, он умирает. И бессмертен его подвиг, незабвенен и неугасим во тьме.
Вот каких людей увидел я, направив иглу времени в прошлое.
Это были рабы, восставшие против технократических и милитаристских держав древнего мира, и люди, которых промышленный империализм хотел удержать на положении рабов в эпоху атома и космических полетов. Это их руками создавались все человеческие ценности. И борьба их в конечном итоге была борьбой с классами угнетателей. Долгой, кровопролитной, но победоносной борьбой.
Это они и такие, как они, кто был прежде и был потом, сокрушили насилие. Благоговейна их светлая память в веках.
И я беззвучно шепчу, шевелю губами: «Спасибо вам, далекие, от лица Будущего, спасибо». Мне хочется сказать больше и сказать иначе, но я не умею, не знаю.
Только губы мои шевелятся: «Спасибо от нас и спасибо от прадедов наших, кого вооружили вы против нетерпимости страшной памятью своей, своей жестокой судьбой».
Метеоры в ночи, свет ваш не затенили факелы инквизиций, бондов и фашистских «факелцугов»… Метеоры в ночи.
КОММЕНТАРИИ
А г р и п п а Н е т т е с г е й м с к и й, Г е н р и х К о р н е л и й (1486 — 1535) — разносторонний ученый, близкий гуманистам. Боролся против фанатизма и схоластических предрассудков. Мировоззрение его мистическое, в духе Раймонда Луллия, но вместе с тем содержит элементы критики современной ему науки (см. одно из главных сочинений Агриппы «О тщете наук»). Труд Агриппы «О тайной философии» является изложением основ магии. Агриппа много скитался по городам Италии, Франции, Германии, Фландрии. Слыл «чернокнижником», колдуном, о нем складывались легенды на манер предания о докторе Фаусте.
А и д — в древнегреческой мифологии бог подземного царства теней усопших, иначе — Гадес, Плутон.
А к к а д — один из древнейших городов, основанных семитами на реке Евфрате. Аккад стал столицей государства, которое явилось первым объединителем всего Двуречья. Аккадом позже называлась северная часть Двуречья, в то время как южная носила название Шумер.
А л ь б р е х т В е л и к и й Б о л ь ш т е д т с к и й (1193 — 1280). Родился в Больштедте, учился в Повии, Падуе и Болонье. Доминиканский монах, в 1260 году стал епископом Регенсбургским. Выдающийся схоласт, учитель Фомы Аквинского. Был убежденным алхимиком, ему принадлежат сочинения «Об алхимии», «О металлах и минералах», «О растениях».
А н а к с а г о р (460 — 428) — древнегреческий натурфилософ, непоследовательный материалист. Материю Анаксагор мыслил инертной, состоящей из разных по качеству, бесконечно делимых частиц. Первопричиной движения считал «Нус» (греч.) — ум. Был изгнан из Афин как безбожник.
А п о к а л и п с и с (»Откровение Иоанна Богослова») — сочинение, включенное в канон Нового завета. В книге предсказывается скорое пришествие Христа, которому, однако, предшествует ряд бедствий и появление противника Христова — Антихриста. Апокалипсис находится под сильным влиянием древнехалдейских и древнееврейских преданий, учений, легенд. В частности, большое значение придается «магическим» числам 7, 12 и пр. (семь печатей, семь звезд, 144 тысячи избранников Христа).
А р и м а н — мифическое древнеперсидское божество, олицетворение злого начала, противоположность Ормузду — богу света, первоисточнику добра.
А р и с т о т е л ь (384 — 322) — один из замечательнейших умов человечества, первоклассный ученый и мыслитель Древней Греции, работал и писал в области всех наук, известных античному миру. Автор «Органона», «Физики», «Метафизики», «Этики», «Политики» и других произведений.