Ясновидящая-2

– Федеральная служба безопасности, – сказал он. – А каким боком тут ФСБ? Мы же не шпионы какие-то.

– Граждане бандиты, – прокричал Иванов, – внимание! Ваша банда полностью блокирована, оба выхода перекрыты, так что предлагаю вам сдаться!

Рома поднял руки вверх, но не удержался на подоконнике и грохнулся вниз. А Али выхватил из кармана пистолет, рванул Наталью Васильевну за волосы и прислонил дуло к её голове.

– Я убью её! – закричал он. – Я убью эту бабу!

– Бабу? – возмутилась ясновидящая. – Жену свою будешь бабой называть! У тебя, кстати, пять дочек будет. Все красавицы и умницы. А средняя – самая любимая.

– Правда? – спросил Али.

– Правда, – ответила Наталья Васильевна, косясь на пистолет, приставленный к своей голове.

В это время Дима взял табуретку, на которой до этого сидел, и ударил изо всех сил ею Алимхана по голове. Табуретка от удара разлетелась на мелкие кусочки.

Али выронил пистолет из рук и схватился за голову.

Иванов выматерился и ногой разбил стекло.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвались люди в защитной форме с оружием.

– Работает ОМОН! – закричал один из ворвавшихся. – Всем стоять, не двигаться и не дышать!

Мгновенно на бандитов были надеты наручники. Один из омоновцев помог Иванову пролезть через разбитое окно.

– Всё в порядке? – спросил он Наталью Васильевну.

– У меня голова болит, и тошнит, – ответил вместо неё Юрий Викторович. – Наверное, сотрясение мозга.

– В больницу товарища! – распорядился Иванов.

– Так я это… – Юрий Викторович растерянно обернулся к жене.

– Юра, я позже буду, – ответила та, – мне ещё показания давать. Кролик в холодильнике. Разогрей.

Юрия Викторовича увели.

– У меня тоже голова болит, и тошнит, – сказал пришедший в себя Алимхан.

– Сотрясение, наверное, – участливо сказал Иванов. – Вы, уважаемый, что здесь делаете, в этом пустом и непригодном для жизни помещении? Вы же, судя по всему, москвич. Коренной москвич.

– Я в Подмосковье прописан, – зло сказал чеченец.

– Ошибся, значит, – продолжил издеваться над задержанным Иванов. – Не москвич. Подмосквич. Или подмосковец? Как правильно-то?

– Замкадовец, – подсказала Наталья Васильевна.

– Точно! – хлопнул себя по лбу Иванов. – Точно! Замкадовец, приехавший из Республики Чечня. Кстати, давно хотел спросить. Как правильно – чечен или чеченец?

– Нохчий, – ответил Алимхан.

– Вот, контакт уже налажен, – удовлетворённо сказал Иванов, – разобрались, кто есть кто и откуда. Осталось понять, почему вы, уважаемый, так по-разному себя ведёте: дома, на исторической родине, – прилично, а тут вдруг с катушек срываетесь. Законы не соблюдаете, пистолетами размахиваете…

– Отпустите меня, пожалуйста, – вдруг сказал Дима, – мне домой надо. Я жене обещал, что больше никогда, что я завязал. А тут попросили старые приятели, и я оступился. Меня жена убьёт. Мне домой надо. Завтра у сына утренник в детском саду, а я в тюрьме. Отпустите меня. Я больше не буду.

И всхлипнул.

– Во даёт! – сказал стоявший рядом с ним омоновец и посмотрел на Иванова, который, в свою очередь, перевёл взгляд на Наталью Васильевну.

– Отпустите его, – попросила она. – Он, и правда, завязал, а тут оказался совершенно случайно. И он спас меня. Всех спас. Он хороший. Он больше не будет.

– Оформите его как свидетеля, – сказал Иванов, – под мою ответственность.

– Ну, если под вашу… – омоновец повернулся к Диме. – Документы у тебя есть, подкаблучник?

– Есть, – обрадованно сказал водитель и протянул руки, закованные в наручники, – в борсетке лежат. Паспорт и патент.

– Какой ещё патент? – удивился омоновец, расстёгивая и снимая с него наручники.

– Патент на оказание автотранспортных услуг по перевозке пассажиров автомобильным транспортом, – заученно ответил Дима. – Вот, даму перевозил, а до этого – её мужа. И они у меня пристёгнутыми были, как положено, ремнём безопасности. У меня без нарушений.

– Без нарушений? – переспросил омоновец и вдруг захохотал.

Засмеялись и его коллеги. Расхохотались также Иванов и Наталья Васильевна. Не смешно было лишь братьям Новосёловым и Али.

Когда все отсмеялись, главный омоновец сфотографировал паспорт Димы и отпустил счастливого владельца патента домой, предварительно взяв с того обещание завтра после обеда приехать в полицию и дать показания.

– Этих забирать? – спросил у Иванова омоновец.

– Братьев пакуйте, – ответил тот, – а вот к гордому кавказскому парню у меня будет пара вопросов.

Новосёловых увели. Али посадили на стул, на котором до этого сидел Юрий Викторович.

– Вопрос первый, – сказал Иванов. – Кто послал? Только без фантазий на тему «шёл мимо, гляжу, в маршрутку люди садятся». Отвечай и помни: чистосердечное признание облегчает душу и уменьшает срок.

– Не скажу, – ответил кавказец и посмотрел Иванову прямо в глаза, после чего тот взглянул на Наталью Васильевну.

– Не скажет, – подтвердила она. – Да мне это и не надо. Я знаю, кто послал. Не напрямую, конечно же, но знаю, кто именно отдал распоряжение.

– Хорошо, – кивнул Иванов. – Тогда второй вопрос. Надо бы перед Натальей Васильевной извиниться. И перед её мужем. Вы людей похитили. Одного из них избили, вторую застрелить хотели. Угрожали, оскорбляли. Нехорошо это. На Кавказе обычно принято извиняться за такое.

– Я не буду перед женщиной извиняться, – Али заёрзал на стуле.

– А придётся, – склонился над ним Иванов, – придётся. Наталья Васильевна мне как сестра. Я за неё, родной, тебе сейчас правое яичко отстрелю и скажу, что нечаянно. Максимум, что мне за тебя будет, это выговор с занесением.

– Не имеете права, – на лбу у Али выступил пот.

Он понял вдруг, что ФСБшник не шутит. Поняли это и омоновцы, которые внезапно занялись обыском братьев Новосёловых.

– Я жду, – Иванов вытащил из подмышки пистолет и передёрнул затвор, дослав патрон в патронник.

– Она мне нагадала, что у меня жена будет и пять дочерей, – выдохнул Али.

– Ты хочешь проверить, пошутила Наталья Васильевна или нет? – удивлённо спросил Иванов, поднося пистолет к паху чеченца.

– Не хочу, – выдохнул тот. – Наталья Васильевна, извините за то, что назвал вас бабой. Я больше не буду.

– Молодец! – весело закричал представитель ФСБ и поставил пистолет на предохранитель. – Ведь можете же, когда заставят. Ведь можешь же.

– Забираем? – спросил омоновец, обрадованный, что при проведении операции никто не пострадал.

– Унесите, – великодушно разрешил Иванов.

Алимхана Митаева увели.

В комнате остались двое.

– А я даже не замечала, что вы за мной следите, – задумчиво сказала Наталья, – и не догадывалась даже.

– А сегодня что случилось? – спросил Иванов.

– Не знаю, – повела плечами она, – не знаю. Вдруг что-то открылось. Всё стало ясным и понятным. И ещё стало страшно. От того страшно, что я всё знаю.

– Это же хорошо, когда всё знаешь, – сказал Иванов. – Всё ясно. Всё понятно.

– Нет, это плохо, – ответила ясновидящая. – Мне от этого нехорошо. Это какая-то сила во мне. Плохая сила. Я не хочу.

И замолчала.

– Ну, теперь, может, домой? – спросил Иванов. – Баиньки? С силой завтра разбираться будем, плохая она или хорошая.

– У вас дома жена-красавица, – усмехнулась Наталья Васильевна, – ждёт вас.

– Я имел в виду отвезти вас к вам домой, – смутился ФСБшник.

– Нет! – вдруг резко, как отрезала, сказала Наталья. – Давайте-ка прокатимся к заказчику похищения – Шишкину. Знаете такого?

– Кто же Шишкина не знает, – вздохнул Иванов, вытащил из кармана телефон и нажал кнопку: – Алло, Яночка? Скажи, пожалуйста, а кто у нас Шишкина курирует? Самуила Яковлевича. Да. Кривошеев? Спасибо.

Он опять вздохнул и набрал новый номер.

– Гена? – спросил он у невидимого собеседника. – Иванов беспокоит. Мне с Шишкиным надо встретиться. Прямо сейчас надо. Он дома? Скинь адрес. И предупреди, что я приеду. Я не один буду. Да. С ней. Потом в докладной записке на твоё имя всё прочитаешь. Да. Жене привет! Извини, что поздно.