Кишот

Едва ли из них двоих Брат умрет первым.

– Спокойной ночи, Джек, – попрощался с ней судья из своей спальни. Они теперь спали в разных комнатах.

– Я люблю тебя, – отозвалась она.

Судья не ожидал этих слов, а потому, будучи человеком привычки, ничего не сказал ей в ответ.

Ничего страшного. Она не сомневалась в его любви.

Глава пятая

Кузен Кишота, “добрый” доктор Смайл, Человек со множеством Секретов

Среди многочисленной и процветающей индийской диаспоры Атланты (население 472522 чел.) доктор Р. К. Смайл был известен как “маленький король”. Даже среди старшего поколения мало кто помнит сегодня забавный мультфильм Отто Соглова и его главного героя – маленького, похожего на шарик человечка с пышными подкрученными усами в длинной отороченной мехом красной мантии и островерхой золотой короне. Мультяшный маленький король был любителем невинных удовольствий и симпатичных женщин. Сними желтую корону, и получится довольно точное описание фармацевтического миллионера Смайла. Он любил играть в игры своего индийского детства – установил стол для игры в карром в своем постколониальном особняке на Пичтри-Баттл-авеню, содержал хорошо известную, правда на уровне Атланты, крикетную команду (“В крикет мы играем так себе, но экипировка у нас что надо!”) и время от времени организовывал в парке Сентенниал любительские соревнования по кабадди. Он был счастлив в браке со своей женой Хэппи, мастерицей по приготовлению бирияни, но не отказывал себе в удовольствии флиртовать с каждой встретившейся симпатичной женщиной, что нашло отражение в его втором прозвище, которое использовали исключительно у него за спиной преимущественно молоденькие представительницы индийской диаспоры Атланты: Малыш Большие Ручонки.

Несмотря на склонность распускать руки, у индийцев Атланты мистер Смайл пользовался неизменным уважением как щедрый меценат, поддерживавший издание печатной и электронной версии лучшей индийской газеты Атланты “Радждхани”, что в переводе означает “столица”, своим названием утверждавшей Атланту в статусе индийской столицы Америки, и широкой души человек, осуществлявший вспомоществования всем индийским объединениям города, организациям соотечественников самого разного рода, как общеиндийским, так и специализированным по языковому (бенгали, гуджарати, хинди, тамили, телугу), варновому, кастовому, религиозному либо конфессиональному признаку (он жертвовал деньги адептам Деви, Махадева, Нараяны и даже приверженцам малых культов – железного бога Лохасуры, бога-коня Кходияла и бога холеры Хар дуля). Он проявлял одинаковую щедрость к мусульманским и индуистским организациям, однако не разделял всеобщего восхищения местных индийцев премьер-министром Индии Нарендрой Моди, его партией Бхарата Джаната Парти (БДП) и ее идеологическим прародителем, Союзом добровольных слуг Родины (СДСР). Единственными собраниями индийской диаспоры, приглашения на которые он всегда вежливо отклонял, были мероприятия со сбором средств для поддержки этих организаций в Индии. Несмотря на это, он пользовался популярностью среди всего разношерстного индийского населения Атланты и даже называл себя живым подобием связующей всех местных индийцев силы, благодаря которой семьдесят пять тысяч южноиндийских мусульман Атланты и сто тысяч их собратьев-индуистов становятся значительно ближе друг к другу. При всем при том он сам не был религиозным человеком – его ни разу не видели ни в огромной мечети Аль-Фарух на Четырнадцатой улице, ни в трех десятках других мечетей Атланты.

– Честно говоря, – признавался он своим самым близким друзьям, – я (а) не испытываю внутренней потребности в молитве, к тому же (б) чисто внешне храм Сваминараяны нравится мне больше.

Он имел в виду большой кришнаитский храм в Лилберне.

– Но прошу за это строго меня не судить, яар. Я простой аптекарь. Я делаю лекарства.

В своем бизнесе по производству лекарств, в том числе строго рецептурных препаратов, он действовал прямолинейно, решительно и – как мы очень скоро увидим – совершенно беспринципно.

– Еще дома, в старые времена, – рассказал он во время выступления на одном из гала-вечеров индийской диаспоры, – на углу нашей улицы был небольшой аптечный пункт, его хозяин охотно продавал любые лекарства без рецепта от врача. Он сидел, скрестив ноги, в своем киоске и просто махал рукой. “Забирай, позже занесешь”, – мог сказать он, но когда ты приходил к нему в следующий раз, никогда не спрашивал, где прошлый рецепт. Попросишь у него двадцать таблеток обезболивающего, а он возражает: “Зачем так мало? Бери целую коробку. Зачем мучаться и бегать каждую неделю, береги свое время!” То, что он делал, вредило здоровью людей, но точно шло на пользу бизнесу.

Когда он сказал это, прозвучал ностальгический смешок, но мистер Смайл погрозил уважаемой публике пальцем и укоризненно зацыкал:

– Дамы и господа, здесь нет ничего смешного.

Позднее, когда его империя пошатнулась, люди, возможно, говорили:

– Он как будто прямо признавался нам. Стоял перед нами и смеялся в глаза. С невозмутимым видом рассказывал про свои делишки и про то, как их придумал.

– Многие из нас хорошо устроились в Америке, – продолжал он, – и тоже благодаренье небесам. Всем нам сейчас живется здесь хорошо. При этом многие из нас продолжают думать, что их корни остались в прошлом. Это не так. Мы живем в новом месте, наши обычаи не стыкуются с американским образом жизни, никто не говорит здесь на наших языках. Мы сами тащим за собой эти вещи. Наши корни – в нас самих, друг в друге. Мы сохраняем свою идентичность в своих телах и умах. Благодаря этому мы можем идти вперед, выйти за пределы, завоевать весь мир.

Позднее, когда его империю постиг крах, люди, возможно, говорили:

– Он был слишком жадным. Он хотел завоевать весь мир. Он заявлял нам об этом прямо в глаза, он стоял перед нами и во всем признавался. А мы были слишком глупы, чтобы понять это.

Прежде чем продолжить рассказ, мы должны поподробнее остановиться на важности исторических корней или хотя бы на том, что наш добрый – или, как оказалось, не такой уж и добрый – доктор Смайл имел в виду, когда говорил о своих корнях в случаях, когда хотел затронуть эту тему. Мы уже упоминали его предполагаемого предка, которому в начале прошлого века отказали в американском гражданстве, ссылаясь на то, что он не является свободным белым человеком. Пришло время сорвать с этой истории завесу тайны – она зазвучит совсем по-другому, как будто мы сдернем с птичьей клетки платок и заточенная в ней птица начнет петь. Как нам удалось выяснить, его звали Далип Смайл, его имя впервые всплывает в истории как имя известного лондонского шеф-повара, работавшего сначала в “Савое”, а затем в “Сесиле”, который в 18дб году был самым крупным отелем в Европе. Владелец одного из лучших ресторанов Нью-Порка “Шеррис”, перевез прото-Смайла и его супругу-англичанку в Нью-Йорк, на угол Сорок четвертой улицы и Пятой авеню, чтобы привить американцам вкус к индийской пряной кухне. (Жена-англичанка – каков поворот! – непредвиденное звено генетической межрасовой цепочки! Однако мы отвлеклись.) Далип Смайл – очень странное имя, ведь если, как настаивал доктор Смайл, фамилия “Смайл” произошла от Исмаил, то “Далип” могло быть сокращением от Далипсингхджи, индуистского раджпутского имени (как у знаменитого игрока в крикет), в то время как предки Смайлов, по всей вероятности, происходили из Карачи. Когда его спрашивали о странном противоречии в имени предка, доктор Смайл лишь пожимал плечами:

– Возьмите любую семью индийских мусульман и проследите их род хотя бы на несколько поколений, – возможно, говорил он, – вы непременно найдете того, кто перешел в ислам из другой веры.