Страница 15 из 184
— Прикури мне, — просит девушка, и я окончательно убеждаюсь, что происходящее не продолжение сна и мне не придется снова услышать: «Дронов, на выход». Хотя как знать…
Прикуриваю для нее «Мальборо» с ментолом из ее же пачки. Девушка затягивается:
— Дрон, а тебе не страшно было? В своих эротических грезах я отлетел далеко, поэтому не сразу понимаю, о чем она.
— Когда?
— Вчера. В ресторане.
— Страшно?..
— Ну да. Ты боялся?
Интересно, почему я сам об этом никогда не задумывался. Страшно? Нет, не то. Было неприятно, тоскливо — и оттого, что вечер сыпался, и еще Бог знает от чего. Потом — омерзение. Потом — злость. Потом — грусть. А потом уже нужно было действовать…
— Нет. — Но они же могли тебя убить. Или — чего похуже.
— Да?
— Ну, издевались бы… Ведь никто бы не вступился.
— И правильно. Не должны нормальные люди лезть на ножи и стволы.
— Но ты же полез?
— Меня оскорбили.
— Подумаешь, разжевал бы и выплюнул.
— Так можно проплевать все.
— Слушай, а если бы обидели не тебя, а кого-то другого ты бы тоже полез?
— Да.
— Почему?
— Я умею драться.
— А если бы не умел?
— По обстоятельствам.
— Что значит…
— Позвонил бы в милицию.
— Веришь во всесилие закона?
— Не всегда. Но это лучше, чем не сделать ничего. И много лучше, чем налететь на нож, никого не умея уберечь — ни себя, ни других. Это я без балды.
— Значит, я поступила правильно.
— Да?
— Это я вызвала милицию. По автомату.
— А твой спутник?
— Да ну его.
— А сегодня ждала меня на входе?
— Вот еще. Просто позвонила и спросила, когда ты освободишься.
— У кого?
— У Кузьмича. — Так ты его знаешь?
— А кто его здесь не знает?
— Ну да, мужик он простой, — лукавлю я.
— Простой. Как сибирский валенок с программным управлением и вертикальным взлетом.
Машина набрала скорость, — мы выехали из города.
— Почему ты меня не спрашиваешь?
— О чем?
— Тебя что, девушки всегда встречают из милиции? После драк?
— Ага. Только с чайными розами и на «кадиллаках».
— Все ясно. Ты — балабол. А серьезно?
А серьезно-я никогда ни о чем девушек не спрашиваю. То, что они хотят рассказать, они расскажут сами, а то, о чем не хотят, — выспрашивать бесполезно.
Наврут. Вернее — нафантазируют.
— Боюсь скоро состариться.
— Хочешь жить долго?
— Всегда. Хочу жить всегда.
— Ты как ребенок: «Пусть всегда буду я!» А мы почти приехали.
Машина остановилась у железных ворот. Лека приветливо помахала охраннику, и ворота отъехали в сторону. Мы покатили мимо небольших трехэтажных особнячков, скрытых за деревьями.
— Это что? — спрашиваю я.
— Территория.
— Территория чего?
— Ничего. Просто Территория. Ты что, никогда не слышал?
— Пока нет.
— В Приморске все знают.
— Я здесь четвертый день.
— А-а-а. Тогда понятно.
Мы проезжаем еще одни ворота. Тоже с охранником. Дорога пошла под уклон, к морю.
— Это вроде дома отдыха. Но — для очень важных персон.
— Так ты — персона?
— Нет. Я дочь персоны.
То, что персона важная, я понимаю и сам, когда вижу двухэтажный домик-особняк. Но мы едем дальше, пока не останавливаемся у небольшого одноэтажного бунгало на берегу моря. Небольшой — это относительно. На крыше — садик, самый настоящий, и множество цветов.
— Здесь живу я, — говорит Лека. — А папа, когда приезжает, в большом доме.
Но там прислуга, а я их терпеть не могу — наушники.
— Работа у них такая.
— Но стараться-то не обязательно. Ну что, нравится?
— Роскошно, — пожимаю я плечами.
— Слушай, пойдем купаться? Или сначала позавтракаем?
— Совместим. Если, конечно, здесь найдутся две корочки хлеба.