Черная Изабэлла

— Твой пылкий венецианец окончательно спятил, — сообщила она, — Наверняка, влез к нам в окно, чтобы оставить подарок.

— Мне что-то не верится, — ответила Изабэлла. — При его сумасшествии граф скорее подкупил портье, выложив приличную сумму…

— Которая оказалась больше той, что платим мы каждый месяц за обещание никого не впускать в наш номер, — закончила мысль Марчэлла. — Всё может быть. Смотри-ка, он брал твой молитвенник. По зеленой закладке любой идиот понял бы, что он твой, и граф д`Аннунцио, конечно не мог не коснуться этой реликвии. Жаль, он стер пыль с переплета, а то я могла бы рассмотреть след его губ.

Изабэлла засмеялась и встала:

— Глупости. Записка в букете есть?

— Нет, как будто.

— Не верю. Этот тип не мог надеяться только на нашу сообразительность. Зато, надеясь на свою неотразимую внешность, он не стал, я думаю, платить за молчание горничной. Изабэлла подошла к звонку для прислуги и дернула его дважды.

В комнату сразу явилась хорошенькая девушка в форменном платье и белом аккуратном чепце.

— Я к вашим услугам.

— Мриетта, как тебе понравился господин, что заходил к нам сегодня?

— Молодой итальянец? Очень понравился, медам,* — весело ответила девушка. — Он вам оставил письмо и подарок, который велел накормить.

— Накормить письмо? — хихикнула Марчэлла.

— О нет, мадам. Котеночка. Синьор принес его в коробке из-под шляпы. Такой миленький!

— Синьор?

— Нет, котенок. Принести его?

— Будь любезна. И письмо прихвати.

— И кофе, — вставила Изабэлла. — И мороженное, если можно.

— Сию минуту, медам.

Изабэлла еще не покончила с мороженным, когда Марчэлла, играя с маленьким серым полосатым пушистым котенком с прозрачно-голубыми глазками и белой грудкой, заметила:

— На этот раз Ченцо д`Аннунцио перешел все границы. Ах ты мой полосатенький… мы его тоже будем звать Ченцо, правда? Ченцино.

— Не возражаю. Хотя обидно, если котик вырастет таким же болваном, как его тезка. Лучше будем звать его Шарль.

— Как хочешь. Просто Котик — тоже красиво. Прочитать послание?

— Читай. Подожди, я запью, не то подавлюсь.

Марчэлла приняла драматический вид и с чувством прочла записку влюбленного итальянца.

"О, несравненная! — говорилось там, — Жестокая прекрасная Изабэлла!

Если Вы держите это письмо в руках, то должны чувствовать жар от сжигающей мое сердце Любви. Я умоляю Вас, снизойдите наконец к моей просьбе!

Я пишу Вам в десятый раз и не получил ни строчки ответа! Но мне не нужны слова, мне нужны Вы, божественная мегера! Придите в полночь в сад рядом с Вашей гостиницей. Я украду Вас, мы поедем в Венецию и будем счастливы! Неужели эта пламенная мольба не растопила Ваше ледяное сердце, графиня?! Если Вы откажете в моей просьбе, я, в конце концов, застрелюсь под Вашим балконом. И последними моими словами будут: "Изабэлла!.. Люблю!"

— Мог бы и не подписывать и так ясно, — прокомментировала Марчэлла. — Ответишь?

— Вот еще!

— Я прошу тебя, напиши этому юному павлину хоть несколько слов.

— Напиши сама. Я продиктую.

Марчэлла с готовностью отпустила котенка и взяла с бюро письменные принадлежности.

— Что писать? — осведомилась она. — "Граф, я прошу прекратить Ваши безумные выходки?"

— Нет, гораздо короче, — ответила Изабэлла, — Пиши: "В конце концов, стреляйтесь".

Сестрички звонко расхохотались.

Женский смех слышен был в соседней комнате, где сидел шпик. Приставленный сержантом Лорье полицейский горестно покачал головой. Взрывы смеха и неясные голоса — единственное, что ему удавалось услышать из беседы сестер. Что поделать, номера люкс — не королевские апартаменты на втором этаже. Те оборудованы подслушивающими каналами по всей форме, а здесь… с тем же успехом шпион может пытаться взглядом проникнуть сквозь стену, чтобы разглядеть, что вытворяют эти девчонки. Нечего ему делать, сидеть здесь четвертый день.

Это сержанту нечего делать! Надо же выдумать такое: следить за графинями Маркес! Да за ними весь двор следит в оба, и до сих пор никто ничего не понял. Зачем только зря время терять.

Шпик вздохнул и записал в протокол наблюдения: "Смеются".

Больше ничего подозрительного, вплоть до отъезда сестер на вечерний бал во дворец сыщику отметить не удалось.

Обыск, тщательно проведенный на следующий день в момент отсутствия хозяек, также никаких результатов полиции не дал. А две маленькие колдуньи, убедившись, что за ними следят, стали говорить еще тише, а смеяться еще громче прежнего.

5. Правила игры

— Изабэлла, у вас нет сердца!

— Я умоляю вас, граф…

— Нет! Почему, жестокая, вы отказываетесь танцевать со мной?

— Этот танец я обещала д`Эригону. Вам недостаточно двух предыдущих?

— Мне всегда мало времени, когда вы рядом.

— И мало места.

Венецианец вспыхнул. Холодность Изабэллы его не смущала, но когда графиня начинала оттачивать на нем свое остроумие и всеми средствами напоминать, что она — знатная дама постарше его, а он — восемнадцатилетний щенок, Ченцо просто бесился.

— Я вас ненавижу! — заявил он.

Черная Изабэлла снисходительно улыбнулась:

— А я вас — нет.

— Но и не любите!

Не отрывая губ от бокала с ледяным шампанским, графиня кивнула, опустив и подняв бархатный занавес своих ресниц.

— Увы, граф, — после паузы томно сказала она. — Многие добивались моей любви, но даже ненависть заслужил не каждый. Многие люди слишком ничтожны, чтобы их ненавидеть.

д`Аннунцио грохнул бокал об пол.

— Ведьма!

Изабэлла очаровательно засмеялась.

На звон стекла обернулся только лакей и поспешил незаметно убрать осколки. Граф и графиня стояли за колонной, возле столика с прохладительными напитками. В залитом светом тысяч свечей зале княжеского дворца прогуливались знатные господа в ожидании следующего танца. Такие сцены, как та, что разыгрывал юный венецианец, объясняясь в вечной Любви, никого не отвлекали и не были редкостью. Можно сказать, кое-кому подобные проявления чувств даже слегка надоели.

К графине Маркес подошел высокий старик благородной наружности, со множеством орденов на расшитом серо-синем камзоле. Поклонился; она ответила. И через секунду Изабэлла Маркес унеслась в танце с чиновником по особо важным делам при дворе Императора — маркизом д`Эригоном.

Ченцо в ярости топнул ногой и потянулся за вторым бокалом.

Венецианец не мог оторвать глаз от танцующих. Он буквально пожирал свою даму ревнивым взглядом, но по окончании танца она снова возникла рядом, а Ченцо не заметил, когда и откуда она подошла. Ее улыбка и блестящие весельем глаза окончательно взбесили графа.

— Как вам удалось исчезнуть? — выговорил он. — Я видел, вы только что были на другом конце зала со своим ненаглядным маркизом!

— Разве? Вам показалось.

— Я уверен! Клянусь честью!

— О, в таком случае, вы правы. Я была на другом конце зала рядом с маркизом. Взгляните, я и сейчас там.

Ченцо побагровел от злости и в то же время волна прошла и схлынула: он успокоился, увидев рядом с д`Эригоном Марчэллу в точно таком же платье.

— Воистину, ревность слепа, — заметила Изабэлла, когда ее поклонник обернулся уже с выражением жалобного раскаяния.

— Всё шутите, Изабэлла, — печально протянул он. — Честь, Любовь — все для вас только шутка. Нет у вас сердца!

— Вы как всегда ошибаетесь. Слышите?

Она взяла руку Ченцо и с улыбкой приложила его ладонь к своей груди. Через три секунды граф отдернул руку, будто его ударила молния. Изабэлла прекрасно видела, что ее юного поклонника бьет нервная дрожь.