Прах

— Всё ради мести, значит?

— Кто знает. Возможно, тогда мной двигал юношеский максимализм, возможно, повлияли те, кто пытался затащить меня в ГСБ, как сильного энергетика. У меня всё-таки уже к семнадцати годам был пятый ранг. В общем, как получилось, так получилось. Я ни о чём не жалею. Кому-то надо заниматься безопасностью государства. А ты что хочешь в жизни? Думаешь о благе рода или пока не проникся этой идеей?

— Конечно, я желаю процветания семьи. Хотя… там есть такие люди, ради процветания которых не очень хочется трудиться.

— Думала, ты с ними расправился.

— Только с одним. Да и не сказать, что мне они поперёк горла стоят. Видишь ли, когда я был в совете, столкнулся с не очень дружелюбным к себе отношением. Убивать тут не за что. Просто сложно воспринимать этих людей, как свою семью. Для меня семья — это Николай, дядя Гена, Лёха — хоть он и баран конченый, но всё равно привык к нему, Ира — она всегда была моей семьёй и останется. С дядей Геной я даже подружился, когда он у нас жил. Может быть, ещё два-три человека, которые мне помогли. А остальные… — я махнул рукой. — Многих родственников я даже не видел ни разу. А некоторые вообще смотрят на меня, как на говно.

— Ага, представляю. Я ощущала что-то подобное. Сколько презрительных взглядов пришлось вынести из-за того, что, по мнению наших стариков, я пошла на «мужскую работу», — Мария хмыкнула. — Но род — есть род. Как бы ты к нему не относился, ты — часть его.

— То есть, твоя семья была против того, что ты пошла в ГСБ?

— Не все. Отец отнёсся нормально. А вот мать не понимала моих устремлений. Ну и некоторые из дедов пофыркали, повозмущались нравами современной молодёжи. Знаешь ведь, как у них заведено было? Женщина должна выйти замуж и рожать, рожать, рожать до посинения. У некоторых до сих пор сохраняются предрассудки.

— А ты, значит, так и не вышла замуж? — я повернулся к Марии, положив руку на спинку дивана.

— Думаешь, девушке из знатной семьи легко дожить до двадцати семи лет и не выйти замуж? — улыбнулась Мария. — Я состою в браке с князем Скрябиным. Он тоже из Владимиро-Суздальского княжества, как и я.

— Что-то я не понял… А почему ты представляешься фамилией своего рода?

— Потому что не стала менять фамилию. Наши дети должны носить двойную фамилию. Точнее, должны были бы, если б были.

— А что так? Проблемы какие-то?

— Кроме того, что наш брак — чистая формальность, никаких.

— Вон оно как, — хмыкнул я. — Слышал про такие случаи.

— Ага, и они — не редкость. Мы с мужем прожили вместе год, потом я решила, что мне это не интересно, и мы договорились, что дальше — каждый сам по себе и в жизнь друг друга не лезем. Вот и всё. К счастью, мой муж — оказался человеком понятливым. Обошлось без скандалов.

— Почему не разведёшься?

— А зачем? Скрябины на одной с нами стороне. Не думаю, что стоит идти на столь кардинальные меры. Потом — может быть, но не сейчас. В любом случае, развод — всегда много волокиты. Меня пока и так всё устраивает.

Я посмотрел время на экране портативника:

— Заболтались мы. Уже двенадцатый час. Чёрт, ещё машину забирать и переться через полгорода.

— Если честно, мне тоже не охота тебя везти. Завтра вставать рано.

— Значит, опять придётся заночевать тут?

— Как хочешь, — Мария пожала плечами и загадочно улыбнулась.

Меня разбудили, тряся за плечо.

— Артём. Артём, пора вставать. Не знаю, как у тебя, а у меня — работа, — прозвучал сквозь сон мелодичный голос Марии.

Я разлепил глаза. Мария стояла рядом в одном нижнем белье.

— Да-да, помню, ты говорила… — я поднялся и стал надевать брюки, параллельно воскрешая в голове события прошлого вечера.

Сам не пойму, как так получилось. Переться домой ночью было не охота, я решил переночевать на конспиративной квартире, тем более что Мария не возражала. Мы ещё долго сидели, болтали о жизни, потом немного выпили. А потом… как будто магнитом нас притянуло. У меня, конечно, были некоторые каверзные мысли, но делать этого вроде как не собирался — всё получилось словно само собой.

— Сколько времени? — спросил я.

— Полседьмого.

— Так рано? — я надел рубашку и принялся застёгивать пуговицы. — Ты всегда так рано встаёшь? Я бы ещё поспал.

— Ага, — Мария уже была в своём строгом костюме. Она стояла возле зеркала и причёсывалась. — Чаще всего понежиться в кровати не удаётся. Работа у нас важная и ответственная.

На лифте мы спустились молча, так же молча сели в машину. Я ощущал некоторую неловкость и старался не встречаться с Марией взглядом. Первый раз чувствовал не в своей тарелке рядом с девушкой, с которой только что провёл ночь. Она вела себя так, словно ничего и не было, и это казалось странным.

Доехали до стоянки быстро. Утро только начиналось, и дороги ещё не запрудило машинами спешащих на работу новгородцев.

— Твой «Карат»? — спросила Мария, подруливая к серебристому паркетнику.

— Мой, конечно. Точнее, брата.

— А что свою машину не купишь?

— Экономлю.

Мария рассмеялась:

— Какой ты экономный. Ну что ж, будем прощаться, — она посмотрела мне в глаза и улыбнулась. — Только давай обойдёмся без сентиментальностей. Всё было, конечно, замечательно, но я бы предпочла, чтобы наши отношения носили преимущественно деловой характер. Ладно?

— Пожалуй, так лучше всего, — согласился я.

— Позвоню, когда будут более конкретные планы, так что не забывай о моей просьбе.

— Буду ждать. Надеюсь, нам удастся остановить этих засранцев, — я открыл дверь и вылез. — Увидимся.

Теперь мне предстояло добраться домой раньше, чем начнутся пробки. Впрочем, в южном направлении утром обычно дороги были свободны.

Мы с Ириной жили в люксовых апартаментах в пятиэтажном здании на окраине боярского района. Здесь находился один из двух крупнейших парков Новгорода, а за парком начинались обычные городские кварталы. Дом наш имел П-образную планировку и три подъезда, в центральной части — пять этажей, по краям — четыре. Во дворе был разбит скверик с фонтаном.

Рядом располагались ещё несколько домов в похожем стиле — что-то вроде отдельного микрорайона на границе между городом для простых людей и городом для аристократов. Обычно в таких микрорайонах проживали мелкие бояре, отпрыски из знатных семейств — полузнатные или те, кто ещё не получил наследство, и люди из приближённого круга. Квартал был довольно тихим, как и весь боярский район, машины здесь ездили редко.

Загнав машину на просторную подземную парковку, которая более чем наполовину никогда занята не была, я поднялся на лифте на четвёртый этаж. Мы жили в центральной части дома — как раз напротив парка. Не знаю, как в других подъездах, но здесь на каждом этаже находилось по одной квартире. Наш этаж исключением не являлся. Помимо парадного имелся ещё и чёрный ход, но им я пользовался редко — только если надо было выйти во двор.

Квартира была огромной. Из прихожей в обе стороны шли коридоры, а центральная двустворчатая дверь вела в гостиную, что по площади не уступала самой крупной гостиной в нашем старинном загородном особняке. Здесь находились и книжный шкаф (правда, почти пустой), и стол с компьютером, и диваны для посиделок. Огромное окно выходило в парк. Был в квартире и отдельный кабинет, но я им не пользовался. Большинство комнат вообще непонятно, зачем тут были нужны, я открывал их лишь один раз: когда заселялся, чтобы посмотреть, что там.

В квартире царила тишина, но поскольку у Иры занятия начинались позже, скорее всего она ещё была дома.

Пройдя по коридору, заглянул в спальню. Свет проникал сквозь щель между тяжёлыми бархатными шторами. Ира лежала, закутавшись в одеяло. На полу валялась разбитая ваза, что показалось странным. Неужели нельзя было убрать? Не похоже на неё. Да и вообще, долго она дрыхнет: занятия скоро начнутся.

Я подсел к Ире на кровать и осторожно провёл по волосам, разметавшимся по лицу. Надо было всё-таки приехать вчера. Наверное, Ира скучала одна, хотя я ей прислал сообщение, что вернусь утром. На столе стоял компьютер с двумя голографическими мониторами, которые сейчас были выключены и выглядели простыми металлическими планками на серебристой ножке. Ира всегда занималась делами здесь. Нет, вряд ли она скучала. Скорее всего, сидела, как обычно, за компьютером. Она часами могла таращиться в монитор и тыкать пальчиками в клавиатуру, даже на еду отвлекалась с трудом.