Страница 3 из 37
С рюкзаком на спине и со свернутым одеялом, чем-то поцокивая, Потехин пролетает мимо.
Фу! Откуда завоняло керосинищем?
Парень резко останавливается где-то за моей спиной.
— О! Как тебя там? Ты мне нужен!
Не успел обернуться, Артур мигом подскочил ко мне сзади.
— На, держи. Только держи крепче. Не урони! — водрузив мне на колени цокающий сверток, «обрадовал» он нежданным сюрпризом.
Правой рукой я продолжаю держаться за колесо, левой инстинктивно хватаюсь за сверток. Артур рывком дергает кресло и начинает тащить назад. Моя рука беспомощно скользит по колесу и не может ничего сделать.
— Э-э-э! — издаю единственную букву и голосовые связки перехватываются спазмами.
Потехин без труда стаскивает инвалидное кресло вместе со мной на площадку между этажами. Разворачивает, дальше спускает лицом вперед и на ходу разъясняет:
— Значит, смотри, сейчас помогаешь вывезти одеяло на улицу и на этом свободен. Понятно? Да не разбей ничего! Держи крепче!
Я аж обалдел от такой наглости.
Что я ему, извозчик, что ли?!
Пытаюсь выдавить из себя возмущение, да кто бы слушал мои мычания. Приходится взяться за сверток второй рукой, заодно начать прощупывать содержимое. Там что-то небольшое в нескольких экземплярах — гремит, цокает и попахивает керосином.
Доходит.
Да это он керосиновые лампы ворует!
Ну и скотина ты, Артур Потехин. Я такого от тебя не ожидал.
А чем мы будем пользоваться, когда в интернате снова отключат электричество?!
— Куда с одеялом? — накинулась на нас дежурная воспитатель, перегородив выход на улицу.
— Так это чтобы он себе ничего не застудил! — резво выкручивается Артур.
— Молодец, Потехин! — хвалит женщина, еще и широко открывает для нас дверь.
«Да сука он конченная, а не молодец! Куда вы смотрите!» — мысленно ору я в ответ.
Подумалось, что Артур сейчас немного отъедет и заберет свой долбаный сверток с керосинками. А нет. Ускоряя шаг, он покатил меня по широкой дорожке в сторону выезда с территории интерната.
Понимаю, пытаться что-то выкрикнуть и тем воспротивиться — бессмысленно. Что кричать, если не получается. А дергаться — на ходу из кресла вывалишься.
Не доезжая до конца территории интерната, Потехин сворачивает к деревянному гаражу справа и у ворот останавливается.
— Все, приехали. Твоя миссия завершилась, — оповещает Артур и сам забирает сверток.
В нос ударяет резкий запах керосина, как если бы он на меня пролился. Неживые ноги ничего не чувствуют, зато руки быстро нащупывают на джинсах влажность.
Через одеяло керосина пролилось три капли, а вони — не передать. Тут если застирать все равно не поможет. Придется неделю вонять, пока само не выветрится. А вторые джинсы после стирки выдадут лишь через три недели.
От осознания свалившегося на голову несчастья еще больше портится настроение. За себя мне переживать нечего, я выдержу неудобства от вони. Но что скажут другие? Со мной в комнате двенадцать человек.
За сделанную пакость так и хочется подманить сволочь поближе и применить мою главную уловку — левой дееспособной рукой схватить за нос, а правой трясущейся долбить пока не вырубится. Вот только прекрасно понимаю, он слишком здоровый, все равно вырвется и надает мне в разы больше. Пролитый керосин того не стоит.
Сказать я не могу, зато укоризненно взглянуть и при этом мысленно обматерить с головы до ног — запросто. Что и начинаю проделывать.
Тем временем, не обращая на меня внимания, Потехин успевает воровато посмотреть по сторонам, вынуть из кармана откуда-то найденный ключ и, справившись с замком, открыть створку ворот. Занеся в гараж одеяло с лампами и, обернувшись закрыться изнутри, он удивляется, увидев, что я остался на месте.
— Ну что, прощай. Надеюсь, больше не увидимся, — неожиданно произносит Потехин и как будто о чем-то вспоминает: — а знаешь, я могу взять тебя с собой. Ладно, так и быть, давай сюда. Вместе отсюда свалим!
Ч-е-г-о?!