Страница 87 из 96
— Вот-вот, — кивнул Псих. — Вот такие вот паникеры и срывают ход реформ. Хотя уравнивание мужчин и правах с женщинами и отмена обязательной стерилизации — это декрет номер три нового правительства. Ладно, если серьезно — Тот, ты чего расклеился? Мы же с тобой в таких переделках были, а тут баб испугался. Неужели же мы тебя не отобьем, если они на твое хозяйство покусятся?
— Не переживай, братан, — поддержал Психа Жир. — Что вообще с нами может случиться? Я вон вообще ничего не боюсь, поэтому со мной ничего и не будет.
— Я тоже, — кивнул Четвертый. — Нам, монахам, нужно смиренно переносить все тяготы и лишения. Ну что — пойдем по льду на тот берег? Вон там пограничный пост виднеется.
Тот на секунду задумался, а потом махнул рукой:
— Ладно, пойдем. Но только потому что мы банда. Хотя я все равно буду осторожен.
Пограничница на переходе — сорокалетняя худая и мосластая тетка мужчин явно дичилась, была настороже и в разговоры не вступала. Как ни пытались Псих и Четвертый ее разболтать, она отделывалась односложными ответами: «да», «нет» и, чаще всего, «не знаю».
И только пропустив своих клиентов в женскую локацию, она вдруг оттаяла. Возможно, потому, что ее от представителей другой части человечества уже отделял полосатый шлагбаум? Так или иначе, она вдруг глухо сказала в спины уходящим паломникам:
— Если вам в Томск, в Яр не заходите. Идите сразу в Вершинино. Туда недалеко, да и места там красивые, одних озер 18 штук по дороге будет.
— А что так? — осторожно спросил Псих. — Опасно в Яре или что?
— Да нечего там делать, — отрезала пограничница. — Дыра-дырой. Там даже постоялого двора нет, один фельдшерский пункт.
— А в Вершинино?
— Вершинино хорошее село. У нас все было, — глухо сказала стражница кордона. — И школа, и детский сад, и санаторий на минеральных источниках. Даже ипподром частный был. Дай бог, сейчас поток туристов на переходе пойдет — все восстановится. Слышали же наверное — перестройка у нас. Все теперь по-новому будет. Совсем другая жизнь начнется.
— Дай бог! — кивнул Псих и помахал пограничнице рукой. — Ну спасибо за совет! До свидания!
— До свидания!
На околице села Четвертый предложил:
— Может, все-таки зайдем? Хотя бы напиться попросим. Я что-то пить хочу.
— А на пункте пропуска водички попросить тебе дворянское достоинство запрещало, да? — возмущенно хрюкнул Жир. — Нет уж, не будем мы из-за такой фигни возвращаться. Ничего, потерпишь, не графья, чай. Из озера попьете, ваше сиятельство, тетка говорила — здесь озер много.
Тетка не соврала — буквально через полкилометра паломники вышли на берег озера. Причем ухоженный берег — к воде был оборудован спуск с деревянными ступеньками, и сделана прорубь, из которой удобно было набирать воду.
Жир быстро извлек алюминиевую кружку, зачерпнул водички и протянул кружку Четвертому:
— На, пей, страдалец.
Монах отпил несколько глотков и вернул посудину свинтусу. По неистребимой привычке ничего не выбрасывать и не выливать тот допил воду и крякнул:
— Хороша водичка! Холодная — аж зубы ломит. Псих, тебе зачерпнуть?
— Не, не хочу, — мотнул головой обезьян.
— Тот, а тебе?
— Я вообще здесь ничего ни есть, ни пить не буду, потому что это враждебная и очень опасная территория.
— Ну тогда пошли, что ли?
И они пошли дальше.
Примерно через пять минут Четвертый вдруг побледнел как мел и остановил лося:
— Погодите, мужики. Что-то мне… Нехорошо.
После этих слов его стошнило.
А опершийся на березу Жир вдруг упал на колени и его тоже вырвало.
Пока свинтуса полоскало, монах вдруг начал ощутимо крениться на сторону, и Псих едва успел его подхватить, чтобы тот не свалился из седла мешком.
— Босс, что случилось? — встревоженно крикнул обезьян. — Где болит?
— Живот… — еле слышно сказал Четвертый. — Режет… Больно очень. Не могу.
— Та же фигня! — простонал свинтус. — Боль аж пульсирует. Как будто пара ежей в желудке сексом занимаются.
— Они, по ходу, отравились, — почесал в затылке Тот. — Потому что вода отравленная?
— Во всем озере, да? — саркастически осведомился Псих.
— Что только в этой жизни не бывает! — фаталистически изрек аутист. — Но они точно отравились. Потому что мы с тобой воду не пили. И лось не пил.
— Да нет, тут что-то странное, — встревоженным голосом сказал обезьян. — Я их лечить пытаюсь — не проходит лечение. Пишет: «Объект здоров и не нуждается в лечении».
— Ни хрена себе, «здоров»! — возмутился Жир, в очередной раз опорожнив желудок. — Им бы самим таким здоровьем похвастаться. Меня сейчас наизнанку вывернет. Хватить коновалить, Псих. Врача нам надо. Специалиста.
— Точно! — подскочил обезьян. — В селе же фельдшерский пункт! Тот, бери Жира на закорки, а я Босса понесу. На лосе они сейчас не усидят.
— Я же грязный буду, — насупился чистюля-сом. — Потому что он меня обблюет.
— Не обблюет, — отрезал Псих. — Ему уже нечем. Все, ходу, ходу! Побежали! А то втроем останемся.
Фельдшерица — старенькая уже бабулька лет 70-ти, выслушав сбивчивый рассказ Психа (больные к тому времени могли уже только глухо стонать), первым делом поинтересовалась:
— Воду из пили?
— Мы нет, они — да! — сознался Псих.
— Много?
— Кружку на двоих, — не стал скрывать обезьян. — Мы в Вершинино шли.
Старушка поджала губы и язвительно спросила:
— А зайти в деревню и узнать про особенности дороги, конечно, была не судьба?
Она повернулась к страждущим и участливо произнесла:
— Я вас поздравляю, молодой человек, у вас будет девочка. А у вас, почтенный демон — не меньше шести здоровых и крепких поросят.
И посмотрев на вытянувшиеся лица паломников, удивленно спросила:
— А что вы на меня так смотрите? Как, по-вашему, мы должны были размножаться при закрытых границах? Это великое колдовство Солнца. Она зарядила три озера — на юге, на западе и на востоке локации.