Страница 2 из 96
— Точно! — почти крикнула женщина. — Точно! Тень отца твоего так и сказала: «Знай — меня убили, Штанский монах не врет».
— А вторая фраза? — умоляюще спросил сын. — О чем была вторая фраза?
— А потом он сказал: «Прощай, прощай! И помни обо мне». И все… Растаял в воздухе.
— По-моему, никаких сомнений уже быть не может, — медленно сказал сын. — Я должен отомстить чудовищу, убившему отца. Подлец, улыбчивый подлец, подлец проклятый! Мама, скажи мне напутственное слово, чтоб я на крыльях быстрых, как помысел, как страстные мечтанья, помчался к мести.
— Да, сын! — торжественно сказала мать. — Убийство гнусно по себе; но это гнуснее всех и всех бесчеловечней. Отправляйся-ка скорее к монахам, к этим святым людям, и помоги им расправиться со злым волшебником. Справедливость должна восторжествовать.
— Да будет так! — сказал принц и поклонился матери. — Мой клич отныне: «Прощай, прощай! И помни обо мне». Я клятву дал.
После чего повернулся и ушел, не оглядываясь.
Ушел к беседке, в которой его ждал Псих.
— Вешай портал, демон! — глухо сказал он. — Мы возвращаемся.
Псих явно хотел что-то сказать, но, взглянув на лицо принца, передумал, и только кивнул.
В беседке повис овал портального зеркала.
На импровизированном совещании в коттедже принц горячился больше всех:
— Мочить его надо! Мочить! Я знаю его примерный распорядок — надо просто подстеречь его в тихом уголке, когда он без охраны будет и грохнуть! Я же говорю — он пренебрегает безопасностью. Перебросим порталом группу в Иркутск, ушатаем самозванца, а народу мы с мамой все объясним!
— Как у тебя все просто. — хмыкнул Псих. — Есть такая поговорка: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. А по ним ходить». Во-первых, сильного волшебника так просто не убьешь, а твой самозванец, судя по тому, что личину держит не снимая, вовсе не слаб. Вот просто прикинь — а если мы его не добьем, а он сбежит? Может такое быть? Может! На чью сторону люди станут — на твою или на его? То, что у него свои люди везде понатыканы — я не сомневаюсь. А у тебя своих людей много? Хватит их, чтобы власть взять? На кого ты опираться собираешься? Что колеблющимся скажешь? У тебя все очень лихо получается: «м с мамой все объясним». Что ты объяснишь? Какие у тебя есть доказательства, что на троне сидит самозванец?
— Так фигурка же! — удивился наследник. — Да и одно явление призрака папы маме чего стоит! Ну и вообще — раз вы даже меня убедили против отца восстать, то уж посторонним людям объяснить все и труда не составит.
Псих поморщился:
— Ты показался мне умнее, а сейчас как ребенок тупишь, хотя принц. Фигурка твоя — фуфло, а не аргумент! — без затей сказал он. — Она вообще ничего не доказывает. Может, ты просто решил отца свергнуть, послал верных людишек. Те нашли кота-волшебника, грохнули его и фигурку забрали. Или даже не грохали, а тупо выкупили артефакт. Ему-то он нафига, если бабр работает только в Иркутской области? Принесли статуэтку тебе, а ты вокруг нее и насочинял всю эту байду про убийство папы и подменного волшебника.
— А слова призрака? — жалобно спросил принц. — Ну, которые он маме сказал?
— Ой, не смеши, — хихикнул Псих. — Твоя мама за-ради любимого сыночка все что хочешь расскажет, даже поведает — о чем говорили отец Варлаам с Гришкой-самозванцем на литовской границе. Она вообще не свидетель.
— А кто же тогда свидетель? — с отчаянием в голосе спросил наследник.
— Труп! — веско сказал Псих. — Вот единственный и неповторимый свидетель. Старый ментовской принцип: «Есть труп — есть дело, нет трупа — нету дела». Когда мы народу труп покажем, и скажем — вот! Вот он, ваш правитель-покойник! А теперь, уважаемый народ — внимание, вопрос — кто же тогда сидит на троне?
— Псих, ты обкурился, что ли? — с тревогой влез в разговор свин. — Он не просто покойник, он уже три года как покойник. Три года в колодце лежит! Что там от него осталось? Что ты несешь, что мы народу покажем? Череп гладкий? Так вон, иди на кладбище и накопай себе сколько надо. И в колодец лезть не придется.
— Господи, с кем я общаюсь? — обезьян воздел глаза к небу. — С кем я вынужден работать? Какая махровая дремучесть и мракобесие меня окружают! Жир, тебя хоть что-нибудь в жизни интересует, кроме жратвы и сисек? Ах, да, интересует. Еще тебя интересует здоровый крепкий сон. Как я про него забыл.
Свиноид насупился:
— Ты бы лучше объяснил, чем обзываться. Я, извини, в сохранении трупов не специалист. Я в их производстве специалист.
— Если человек становится призраком, — неожиданно вступил в разговор молчаливый Тот, — его тело остается нетленным. Но никто не знает, потому что это происходит. Только предположения. Только предположения.
— Вот! — воздел палец к небу Псих. — Сразу видно, человек шарит. Потому что занимается самообразованием, а не только жрет, спит и гадит. Пока призрак не развеется окончательно, его тело выглядит как живое, ни малейших признаков разложения. Вообще наше счастье, что призраки очень редко появляются. Иначе на Земле было бы не протолкнуться от как будто вчера убитых трупов. И, кстати, никто не знает, почему некоторые убитые становятся призраками, а абсолютное большинство — нет.
— Только предположения! — закивал Тот. — Только предположения. В Амуре на дне таких четыре утопленника лежит. Как живые! Как живые! Их никто не трогает, даже раки тупые. Потому что нельзя. Потому что нельзя. А призраки наверху слоняются. Вообще не приходят.
— Ладно, я понял, — подвел итог обсуждению Четвертый. — Судя по всему, придется обязательно в колодец лезть. Псих, у тебя вообще есть план?
— А что тут планировать? — пожал плечами Псих. — Принцу надо срочно домой возвращаться, уже официально. Чтобы, когда буза начнется, было кому власть передать. А пока он добираться будет, мы тем временем вдвоем к колодцу метнемся, с главной уликой разбираться будем.
— А с кем вдвоем? — поинтересовался Четвертый.